When we were young

Гет
R
Завершён
84
автор
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
84 Нравится 3 Отзывы 11 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Старая фотография, давно пожелтевшая от времени по краям, хранит в себе воспоминания. Она покоится между страницами привезённого из Москвы собрания произведений Достоевского. Никто и никогда не додумается искать что-либо там. Наташа не любит оставлять вещи, пропитанные её прошлым. Ни к чему лишний раз вспоминать о том, кем она была, кем стала. Эти мысли всегда оставляют терпкое послевкусие, отражаются кровавыми ночными кошмарами и заставляют просыпаться в холодном поту. Однако, отчего-то, именно этот снимок Романофф не может заставить себя сжечь уже более пятнадцати лет.       Шпионка достаёт с верхней полки этажерки книгу, листает её, доставая потрёпанный листок плотной фотобумаги. Глубоко выдыхает, глядя на оборотную сторону снимка, где наспех выведена дата. Кто бы мог подумать – она так легко может выстрелить из оружия, может выполнить любую миссию, но так нерешительно проводит дрогнувшей рукой по клочку бумаги, не в силах заставить себя перевернуть его?       Романофф нервно усмехается, поправляя сползшую с плеча ткань мужской рубашки. С прошлым нужно уметь встречаться лицом к лицу, избавляться от воспоминаний, тянущих и болезненных, словно балласт. Наташа переворачивает бумагу, вглядываясь в изображение. Самое простое, чёрно-белое. Она смутно помнит, как на чердаке Академии был найден фотоаппарат, и до сих пор понятия не имеет, где Джеймс смог проявить эту фотографию. С глянцевого изображения на неё смотрит смешная, совсем ещё юная девчонка с несуразной чёлкой. Она умеет искренне улыбаться, без труда находит что-то хорошее в самые тёмные времена. Ей здесь пятнадцать. А рядом, как всегда хмурый и серьёзный, её наставник, её первая и, как казалось Наташе до определённого момента, последняя любовь. Человек, который научил её не только убивать – Джеймс Барнс. Наташа проводит кончиками пальцев по очертаниям металлической руки мужчины на фотографии, едва заметно улыбается. Everybody here is watching you, Cause you feel like home. You're like a dream come true, But if by chance you're here alone, Can I have a moment, Before I go? ***       …Её жизнь круто меняется летом, когда на пороге башни Мстителей появляется он – призрак её прошлого, человек, которого она искала с Одессы, когда впервые заметила его, абсолютно живого, но не помнившего о ней ровным счётом ничего. В команде устанавливается мир, Тони лично отдает Барнсу ключ-карту от его комнаты, только Наташа так и стоит, опираясь плечом о колонну в гостиной. Она не может поверить своим глазам, не может осознать, что её прошлое, её Джеймс всё-таки оказывается с ней в одной упряжке. – А ты, кажется, Наташа? Стив говорил, что тебе можно верить, – Солдат коротко приветствует Романофф, – Рад познакомиться.       Внутри что-то судорожно сжимается, разбивается на сотню мелких осколков, впивающихся в диафрагму.       Он её не помнит. Собственно, это и не удивительно. Наверное, даже к лучшему. – Наташа Романофф, – шпионка улыбается, – Да, Стив и мне много о тебе рассказывал, Джеймс. Рада встретиться лично.       Вот она – вся сущность двойных агентов. Наташа лжёт так уверенно, что никто не может даже на секунду усомниться в её словах. – Взаимно. Мне стоит поблагодарить тебя за тот случай в Берлине с Т’Чаллой. Ты помогла нам, хотя была на другой стороне. Почему? – Барнс прищуривается, что немудрено – старые привычки снайперов. – Разве двойные агенты должны раскрывать все свои секреты? – Наташа беззаботно смеётся, отходя к кофемашине, – О, нет, поверь мне, на то были причины. И одна из них заключается в том, что Стив – мой друг. Русские не бросают друзей. – Русские… Да, я слышал о ваших незыблемых принципах.       Наташа вздрагивает. Он не помнит её, теперь в этом не может быть сомнений. Слишком многое связывало их, в частности – Россия. – Думаю, говорить о менталитете нации будет слишком скучно. Как насчёт чашечки кофе?       Джеймс немногословен. Он принимает предложение едва различимым кивком. Лишь на долю секунды ему кажется, что в далёком прошлом он мог знать такую же девушку, рыжие волосы которой полыхали на фоне неба, когда она, закутавшись в плед, наблюдала за красочным восходом солнца над Москвой. Let me photograph you in this light, In case, it is the last time, That we might be exactly like we were. ***       Джеймс не может спокойно спать.       Он готов поклясться, что ночные кошмары, связанные с его многочисленными жертвами, по сравнению с нынешними снами – детский лепет. Каждую ночь, стоит ему закрыть глаза, в мыслях появляется образ прекрасной рыжеволосой девушки, умоляющей его остаться. Она безликая, и, пусть Барнс и старается разглядеть хоть какую-то черту её лица, не может разобрать ровным счётом ничего. Словно глаза заслоняет плотная плёнка, сорвать которую не предоставляется возможности. Барнсу кажется, что он постепенно сходит с ума, что никакой рыжей девушки в его прошлом не было. В какой-то момент он срывается – просит о помощи доктора Беннера, соглашаясь на любые манипуляции с подсознанием. Только Брюс не в силах ему помочь: учёный никогда не станет пользоваться антинаучным методом, даже для достижения благой цели.       Джеймс спускается на кухню башни, ищет в шкафчиках зелёный чай. Доктор Чо говорит, что он успокаивает нервную систему, а это, якобы, автоматически способствует восстановлению памяти. Признаться честно, снайпер уверен: это – бред чистой воды, но каждый раз терпеливо заваривает листья, надеясь на чудотворный эффект. – Не спится?       Женский голос за спиной заставляет Барнса обернуться. Он видит Ванду. На её плечах чья-то чёрная толстовка с серебристыми вставками на рукавах, явно мужская. Девушка устало улыбается, но по ней видно – она не спала, возможно, даже не пыталась. – Я просто рано встаю. А ты? – Джеймс садится напротив, наблюдая за тем, как Максимофф сжимает в ладонях чашку, стараясь согреть ладони, – Кошмары? – Они здесь всем снятся, – рассудительно замечает девушка, – Нет ни одного человека, кого не тревожит прошлое. – И что же, если не секрет, тревожит тебя? – Мне снятся кошмары с десяти лет. С тех пор, как наши с Пьетро родители погибли во время обстрела Соковии.       На лице Ванды невозможно прочесть какие-либо эмоции. Может показаться, что она вовсе не здесь, а говорит лишь из вежливости. – Пьетро? Я ещё кого-то здесь не знаю? – недоумевающе интересуется Барнс. – Мой брат-близнец. Ты не можешь его знать. Он погиб во время битвы с Альтроном. Уверена, об этом ты слышал. Мы тогда город в небо подняли, – Ванда горько усмехается, стирает набежавшие слёзы тыльной стороной ладони.       Джеймс замолкает. Он знает, насколько больно терять дорогих людей. Теперь поведение Алой Ведьмы становится более понятным. И эта толстовка, в которую куталась девушка, очевидно, принадлежала погибшему. – Соболезную.       Некоторое время они сидят в тишине. Им комфортно. Не нужно вести пустых диалогов. Джеймс пьёт свой остывший зелёный чай и думает о том, что через час-полтора можно будет выйти на пробежку и хорошенько проветриться. Ванда молча наблюдает за оседанием чаинок в своей чашке, отмечает про себя, что ройбуш ей явно приелся, что нужно попросить Наташу достать ей несколько томиков русской поэзии в переводе. Before we realized, We were sad of getting old. It made us restless, It was just like a movie, It was just like a song. ***       Наташу всё чаще посылают на миссии с Джеймсом. Ей начинает чудиться, что Фьюри догадывается об их взаимоотношениях в прошлом и нарочно издевается: мстит за потраченные на нерадивую русскую шпионку нервы. Романофф старается сохранять спокойствие, когда перевязывает раненое плечо Зимнего Солдата в квинджете. Она не боится ни крови, ни ран, но рука всё-таки дрожит, когда шпионка начинает зашивать не первую и, очевидно, далеко не последнюю «дырку» от огнестрела. – Только не говори, что ты боишься таких царапин, – усмехается Барнс.       На его лице ни одной эмоции – он холодный и непроницаемый. Такой, каким и должен быть Зимний Солдат.       Наташа отрицательно качает головой и аккуратно закрепляет бинт с помощью пластырей. Она помнит его именно таким – во время первых тренировок в Красной Комнате ей часто приходилось думать, что учитель совсем не живой, что он некий андроид, который не способен ни на что, кроме выполнения своей работы. Сейчас ей, почему-то, кажется так же. – Постарайся в следующий раз быть осторожным, – замечает Романофф, возвращаясь на место штурмана, – Впрочем, я не намерена читать тебе лекции и учить жизни.       Шпионка не думает ни о чём, выставляет маршрут и смирно ждёт, когда окажется в башне, ставшей для неё домом. Она решает: лучше не трогать клубок противоречий и воспоминаний, спутавшийся в мыслях настолько, что разобрать его практически невозможно. I was so scared to face my fears, Cause nobody told me that you'd be here. And I swear you moved overseas – That's what you said, when you left me. ***       Наташа знает, что никто не поймёт её так, как лучший друг, как напарник. Клинт всегда рядом, всегда может помочь и просто выслушать. В чём-то они даже похожи: оба сломанные, оба с кровью на руках. Она беззастенчиво кладёт голову на колени Бартона и закрывает глаза. Лучник проводит ладонью по спутанным рыжим волосам. Он давно привык, что напарница может заявиться в его спальню посреди ночи, храбро не выдавая своего страха по отношению к терзающим душу и разум ночным кошмарам. – Рассказывай, Нат. Что случилось? – Клинт накидывает на подругу кашемировый плед, – Ты бы не пришла ко мне посреди ночи, когда все уже разошлись, просто так.       Наташа молчит. Лишь старается успокоиться, выдохнуть и взять себя в руки. – Нат? Кошмары? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всём. – Нет, Клинт. Скажи, как ты сошёлся с Лорой? – неожиданно интересуется Романофф, открывая глаза. – О, Нат, как-то… обычно. Да, точно, – Бартон не знает, как сформулировать историю своего знакомства с супругой, – В неприметной кофейне в Центральном парке. А потом мне показалось, что я смогу защитить её. Прав был или нет – время покажет. Пока у меня есть семья. – И ты единственный, кто может иметь близких. Из всех нас, – подводит итог Наташа, – А я не знаю, как поступить. – Джеймс? Наташа, я не специалист во всем этом. Но, знаешь, как говорят те, кто стреляет из лука? Стрела всегда достигает цели. Если вам суждено быть вместе, он вспомнит тебя. Рано или поздно.       Шпионка кивает и, поднявшись, крепко обнимает Клинта. Он понимает. Он рядом. Это самое прекрасное в их дружбе, что только может быть. И Наташа безумно рада, что тогда, в Будапеште, он не смог её устранить. – Спасибо, Клинт. За всё. – Не дури, Нат. Мы же друзья. И, надо признать, без тебя я бы оказался в глубокой заднице ещё до формирования команды, – лучник смеётся, целует подругу в щёку и беззаботно поправляет пластырь на носу. – За это и благодарю.       Наташа лёгким движением ладони треплет светлые волосы Бартона и, устало улыбнувшись, выходит из его комнаты. Клинт прав. Наверное, стоит отпустить от себя проблему, чтобы найти её решение. It's hard to win me back. Everything just takes me back, To when you were there, To when you were there. ***       Алые нити магии Ванды тянутся к его вискам. Это завораживает. Джеймс едва успевает подумать о том, что в её силе есть что-то прекрасное, пусть и разрушительное. Это похоже на огонь, способный быть ласковым в умелых руках, но обжигающим по отношению к врагам. – Ты уверен, Джеймс? – осторожно спрашивает Максимофф, на секунду одернув ладонь, – Не всё в нашем прошлом… хочется помнить. – Уверен. Я должен связать обрывки в единое целое. И только ты можешь помочь мне, – Джеймс хмурится, но уверенно кивает, – Пожалуйста, Ванда.       Девушка выдыхает и, коснувшись ладонями висков Барнса, пытается восстановить его прошлое в мельчайших подробностях. Настолько, насколько хватает её магии.       Джеймс забывает, как дышать. Перед глазами проносятся яркие картинки, призраки прошлого оживают. Барнс вспоминает каждую свою жертву, каждый выстрел из любимой винтовки. Но гораздо важнее другое. «Девочки в балетных пачках. Огромные тренировочные залы Академии Красной Комнаты. Они смотрят на него, покорные всему. Они – будущие Чёрные Вдовы. И лишь одна из них, зеленоглазая, с огненно-рыжими волосами глядит с вызовом, желает проявить себя…»       Силуэт девушки из его снов наконец обретает лицо. И Джеймс невольно вздрагивает, когда осознаёт, что она рядом с ним, в этой чёртовой башне. «– Наталья… Она оборачивается, освещённая лучами солнечного света. Улыбается. И эта улыбка совсем ещё юной девочки западает в душу, становится стимулом возвращаться к ней раз за разом. – Снова кошмары, Джеймс? – Романова садится на край кровати и ласково целует его, – Знаешь, как принято говорить у нас? «Куда ночь – туда и сон». Так легче с ними справляться. – Тебе самой помогает? – Время от времени.»       Их связывает нечто большее, чем простая дружба. Барнс понимает, что та девушка, образ которой помогал ему выживать среди кошмаров наяву, жива, что она находится на расстоянии вытянутой руки. Он ещё может всё исправить, всё вернуть на круги своя. «– Ты в своём репертуаре, Барнс. Как всегда, забываешь об осторожности, – Наташа строга с ним, перебинтовывает его бок. – Осторожность – не моя прерогатива. В любой битве есть жертвы. – И поэтому ты постоянно приходишь с ранами. Да, я так и поняла. – Ты прекрасна, даже если зла, – Джеймс перехватывает тонкую ладонь, коротко касается губами запястья. – Да, я тебя тоже люблю…»       Магическая дымка спадает. Джеймс проводит ладонью по волосам, выравнивает дыхание и, готовый сорваться с места, подходит к двери комнаты Ванды. – Я обязан тебе, маленькая Ведьма, – Барнс благодарно улыбается Максимофф, – По гроб жизни. And a part of me keeps holding on, Just in case it hasn't gone. I guess I still care. Do you still care? ***       Наташа сидит на пушистом ковре в каминном зале, держа в руках фотографию. С прошлым нужно прощаться, а проблему решать кардинально. Клинт в этом отношении абсолютно прав. Иногда необходимо прислушиваться к лучшему другу и напарнику в одном лице.       Романофф разрывает старый снимок на мелкие куски, отправляя их один за другим в пламя камина. Огонь медленно обращает их в пепел. Да, не лучший способ борьбы с воспоминаниями, но нужно же хоть что-то сделать. – Решила провести ревизию в документах? – Джеймс появляется за её спиной неожиданно, тихо садится рядом. – Это не документы. Это… – Романофф осекается, выбрасывая оставшиеся обрывки в камин, – Не заморачивайся. – Не лучший способ разгружать мысли, сжигая какие-либо бумаги, – Барнс осторожно обнимает шпионку за плечи, – Да, точно не самый лучший. – Это старая фотография. Нужно избавиться от призраков, терзающих сознание.       Джеймс смотрит на пламя, едва успевает заметить свой собственный силуэт на фотобумаге. Значит, Наташа всё такая же. Наивная девочка, которую так хочется защитить от всего, что только можно представить. – Тем более. Знаешь, я лучше других разбираюсь в этом: память не сжечь в огне.       Романофф пожимает плечами и укрывает Джеймса частью пледа, в который кутается сама. – Я уже сожгла этот снимок. С близким мне человеком. Но от этого он не перестаёт быть мне невероятно дорогим.       Барнс улыбается, едва различимо, но по-настоящему счастливо. Он целует Наташу в макушку, зарываясь носом в огненно-рыжие волосы. – Ты ему тоже безумно дорога. А фотографии… Можно сделать новые. Не так ли, Наталья? We were sad of getting old. It made us restless. I'm so mad I'm getting old, It makes me reckless. It was just like a movie, It was just like a song, When we were young.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.