А ты веришь?

День, как не кстати, оказался очень тягучим, длинным и совершенно ничем не отличался от всех предыдущих — такой же скучный и абсолютно ненасыщенный. Небо затянулось тяжелыми свинцовыми тучами, которые то и дело грозились рассеяться по этому небольшому городку, насчитывающему в себе всего пару тысяч простого люда, холодным осенним дождем. Громадные капли нечасто отбивали ритм по козырькам, крышам и окнам небольших кирпичных зданий, но даже минутное появление этой небесной воды вызывало недовольное ворчание у жителей. Они то и дело запирались в домах и, набирая на новеньких смартфонах различные номера, орали в трубку, как же их достала такая погода. Пестрые, красочные листья, кружась в медленном завораживающем танце, опускались на разбитую вдребезги дорогу. Никто уже не помнил, сколько ей было лет. Наверное, столько же, сколько существовал этот парк, по тропах которого еще разъезжали старенькие красные трамваи. Правда, ездили там немногие… Лишь парочку пенсионеров и школьники, которым неохота было тратиться на автобусы. Кроме воскресенья, когда этот вид транспорта был переполнен, и люди, подобно шпротам в банке, пытались пропихнуть себя и свое чадо в эту толпу потных рабочих. Их, к слову, можно было понять — для развлечений в поселке служит только парк и небольшой кинотеатр возле него, в котором по вечерам показывали старые фильмы. Был еще и театр, но спрос на спектакли был малым, потому показывали их нечасто. Тем более, актером мог стать кто угодно: будь то старик или ребенок. Все что требовалось — желание и хоть какие-то способности.Но чаще всего местные жители проводили свое время именно здесь, на одной из скрипучих деревянных лавочек под величественными соснами и кронами кленов да дубов. Она была не исключением: девочке определенно нравилось это место, где можно было, поджав ноги, писать о чем-то своем. Недлинные каштановые волосы, связанные в аккуратный до сих пор хвостик, растрепались и теперь спадали на плечи, кончиками слегка щекоча ключицы, до которых еле дотягивались. Легкое осеннее пальтишко будто просто небрежно накинули на девичьи плечи.Под ним проглядывались складочки желтого платьица, которое не снималось даже в суровую снежную зиму. В блокноте появлялись некие записи, разобрать которые могла только сама шатенка.  — Атсуко, детка, а что ты пишешь? — над грязным от жирных пальцев и потекшего чернила листком склонилась веселая мордашка, нос и щеки которой были полностью укрыты веснушками. Довольная улыбка выдавала ряд неровных зубов и симпатичную щербинку между резцами. — Хочешь есть? Я принесла тебе фалафель! Попробуй, это очень вкусно. Знаешь, что такое фалафель? Это веганская еда. А это значит, что здесь нет молока, яиц, меда, мяса, рыбы… И состоит оно только из полезных овощей. Вот! В лицо Атсуко ткнули нечто, похожее на шаурму. Огромная котлета странного болотного оттенка и приправлена соусом такого же цвета была завернута в тонкий лаваш вместе с сочной морковью, помидорами и листьями капусты. Быстро пряча написанное, девочка прижала блокнот к груди и обреченно вздохнула в красный вязаный шарф, который уже пострадал от капель жира с этого неаппетитного, на первый взгляд, блюда. Если его таковым вообще можно было назвать. Но ей было абсолютно все равно, что есть. Ей необходимо топливо, чтобы поддерживать работоспособность. Неохотно принимая презент, Минами опустила ноги на землю, преждевременно поправив чулочки, выглядывающие из нелепых коричневых туфлей, и зубами впилась в мягкую ароматную котлету. Странно, а по вкусу как мясо. Благодарно кивнув головой старой знакомой, она перевела на нее задумчивый взгляд и забавно склонила голову набок. Бэника Игараси была той, кого в обществе называли душа компании. Веселая, энергичная отличница с забавными косичками, торчащими в разные стороны, и большими круглыми очками на кривой переносице. Бойкая девчушка была старше шатенки всего на 2 года, а уже имела ряд достижений, к которым Атсуко было, увы, не дойти никогда. Она была из тех видов машин, которые часто барахлят и показывают характер, но их хозяева все равно отдают их в ремонт, не жалея сил и времени, потраченных на любимую железяку. Таких любили. От них был и толк, и польза. Хотя бы в настойчивости Игараси. Надо же, она была единственной, с кем шатенка хоть и неохотно, но общалась. Была бы Атсуко парнем, возможно, видела бы в ней милейшее создание, которое смешно заикается и произносит свое имя как барашек: «Бэ-бэника». Правда, девушке было непонятно, зачем было с ней возиться. Это было абсолютно ненужным и бесполезным. У рыжей и своих забот было полно, в том числе и толпа завидных женихов. Писательнице приходилось днями выслушивать нудные повествования о том, какой же красавчик тот или иной юноша. За это, правда, ей давали перекус в виде панини или фалафеля, каждый раз заново объясняя, что это такое. А если точнее, забивали мозги мусором, который дляМинами не имел никакого значения. Вот и сейчас проворная девчонка, склонив голову набок, стреляла веселыми, подобными пестрому агату, глазами на непонятные для нее записи. — Ешь-ешь. И слушай. Знаешь же того сыночка политика, по которому вся Япония пускает слюни? — запрыгнув с ногами на скамейку, она смело чиркнула по деревянному покрытию грязной подошвой. Старый скрипучий сук одного из рядом стоящих деревьев зарылся ей в голову, потянув за одну косичку, что заставило Бэнику все же опуститься на лавочку пятой точкой, преждевременно со всей дури пнув ствол носком. — Тупое бревно! Атсуко вздрогнула, чуть не захлебнувшись глотком свежего прохладного воздуха. Сжав в руке фалафель, она нервно сглотнула и шумно шмыгнула носом. О красноглазом блондине, который вскоре должен был навестить их поселок, знал даже блохастый пес, которому ежедневно шатенка отдавала свои бутерброды с сосисками или короккэ, которые готовила себе на перекус в школу. Правда, либо к учебному заведению она так и не доходила, либо решала, что на сегодня топлива ей будет достаточно, и она может поделиться им с кем-то другим.  — Шиджеру Хасэгава — восемнадцатилетний юноша, сын известного дипломата ИошиХасэгавы. Был объявлен вторым наследником политического кресла после своего старшего брата Кеиичи. — дрожащий голосок казался слегка механизированным из-за монотонности речи девочки, но даже в этом ееприемные родители и Игараси находили нечто милое. — Имеет два родных брата и сводных близнецов. Является самым юным обладателем миллиона йен и… — Так вот.— перебивая собеседницу, рыжая забрала с ее рук арабское блюдо и сама тяпнула кусок еще горячего шарика. — Ему пришло приглашение в Академию Пика Надежды. П-понимаешь? Теперь этот красавец будет учиться в элитной школе, — зажмурившись от удовольствия, на секунду запнулась. — От билета в которую ты отказалась! Теперь ты понимаешь, что натворила? Находиться бок о бок с самим Ширу-куном! Об этом мечтает любая д-девушка, особенно твоего возраста. А еще там будет дофига молоденьких симпатичных жеребцов! По и без того холодной коже пробежался морозок, перегоняя стаю муравьев. Ее не интересовали особи противоположного пола. Вообще. Не в одном веке их не было того, что могло бы привлечь внимание Атсуко. Поведение этих субъектов казалось ей порядком странным и из ряда вон выходящим в приличном обществе. Они были теми машинами, которых любили гламурные цыпочки, расклеивая бантами и яркими наклейками. Красивые, но абсолютно бесполезные и часто барахлят в руках хозяина. Бережно отрывая от сердца блокнот, она молча протянула его компаньонке, буравя ее многозначительным взглядом. Та оставила на миг еду, всматриваясь в кучу формул и тезы, вынесенные на поля листа. — А-а-а-а-а-а-а… — нарочно протягивая речь, Бэника задумчиво сунула, будто соску, большой палец в рот и, обильно смочив слюной, вытащила обратно. В попытках вытереть уголок подруги от соуса, она протерла конечностью по нежной коже. — Тебе ничего не мешает продолжать свой п-проект там. Или будешь не согласна? Качнув головой, Атсуко тяжело вздохнула и забрала записи с рук. Перед глазами поплыло, возвращая ее в мир собственных раздумий... Предстояло проделать еще очень много работы. Чрезвычайно много.