Мне не найти пути домой

      - Не то чтобы вы были у нас впервые, мистер Бреннерман, но позвольте всё же напомнить, что в нашем с вами непродолжительном общении не было ничего личного. Мы всего лишь выполняем свою работу.       Высокий сутулый человек стоял напротив огромного, во весь его рост, круглого проёма, вырезанного в каменной стене. Прищурив единственный целый глаз, человек безразлично скользил взглядом по беспросветной мгле снаружи. Оставшиеся три пальца левой руки, заведенной за спину, лениво, но ловко поигрывали узким зубчатым лезвием со следами ржавчины. Второй рукой он опирался на толстую железную решетку, отделявшую его от багрового тумана за окном. Внезапно, мглу прорезала огненная вспышка и стала падать, оставляя за собой хвост из дыма и копоти подобно метеориту, чтобы затем утонуть в вязкой неподвижной тьме, застилавшей всё на много миль ниже уровня окна. До его слуха долетел приглушенный надрывный крик.       - У нас новенькая, - бросил он через плечо.       В ту же минуту у него за спиной с урчанием и рокотом появился столб черного вихря, сметая слой пепла с шершавых камней, вылетел в окно и молниеносно устремился вслед за исчезнувшим метеором. Некоторое время воспаленный глаз человека неотрывно следил за тем местом, где вихрь, искрясь, ввинтился в темноту и растворился в ней. Затем лезвие замерло в его руках.       - А потому все ваши жалобы, молитвы, проклятия и попытки торговаться со мной совершенно бесполезны.       Он отнял руку от решётки, не обращая внимания на глубокие ожоги, оставленные раскалённым железом на его предплечье, и обернулся. Перед ним на полу лежала навзничь скорченная дрожащая фигура. В её телосложении с трудом угадывался небольшой рыхловатый мужчина, но определить его возраст, цвет кожи или хотя бы черты его лица не представлялось возможным. Тусклый свет костра, разведенного в глубоком камине в дальнем конце зала, отбрасывал длинные тени, пляшущие на неровностях стен, и скорее мешал, чем помогал рассмотреть что-либо во мраке этого бескрайнего склепа. Однако даже в его неровном мерцании было видно, как мало человеческого осталось в этом искалеченном существе, целиком покрытом застарелыми шрамами и ещё свежими ранами. Всё тело представляло собой неоднородную кровавую массу, в которой перемежались участки кожи едва обожжённой и уже обуглившейся, слегка посеревшей и совсем отмороженной, перемолотой цепями и перетёртой верёвками, а также участки, начисто её лишенные. Существо лежало тихо, уткнувшись лицом в земляной пол и разбросав руки. Некоторые, ещё не до конца поломанные, пальцы слегка царапали остатками ногтей землю, которая, смешиваясь с ещё не запёкшейся кровью, превращалась в липкую грязь.       Одноглазый палач отошёл от окна, поставил свою загрубевшую ступню на эти грязные подёргивающиеся пальцы и всей тяжестью своего тела навалился на них. Раздался легкий непродолжительный хруст. Существо на полу стало слабо извиваться и хрипеть, захлёбываясь болью.       - Почему вы просто не дадите мне умереть? – прошептало оно наконец, задыхаясь.       Лицо Человека изобразило предельную степень усталости и скуки.       - Вы уже неоднократно задавали нам этот вопрос, мистер Бреннерман, и каждый раз ответ был один и тот же. Потому что вы уже умерли!       Останки мистера Бреннермана стали тихонько постанывать. Мучитель убрал ногу и испытующе посмотрел на него.       - Разве вы не помните? Чудный летний день, девчушка, которая переходила дорогу на соседнем перекрёстке и за которой вы гнались едва ли не до самого её дома, пока вас не снёс грузовик? А ваши первые пять вечностей здесь! Кстати, как вам понравилась встреча с вашей тётушкой две вечности тому назад? - вкрадчивым голосом спросил он, участливо склонив голову набок.       Сиплые стоны перешли в еле слышные всхлипы. Существо, как могло, сложило вместе изувеченные пальцы левой руки и еле заметно перекрестилось. «Господь всемогущий, услышь меня, спаси и...» При первых же звуках этого отчаянного призыва склеп наполнился какофонией звуков. Хриплый истерический хохот и булькающий утробный смех, изрыгаемые сотней невидимых глоток, топот и босое шлепанье по каменным ступеням зала, скрытым в полумраке, издевательский рокот и урчание пары десятков демонов, окутанных чёрным дымом – все слились в едином припадке при упоминании Того, чье имя так нелепо и неуместно звучало в этом подземном царстве.       Щека Человека нервно задёргалась, а под кожей на челюсти вздулись желваки. Он отбросил лезвие в сторону и достал из-за пояса свернутую в кольца кожаную плеть с семью концами.       - Молчать! – рявкнул он, отбрасывая громоподобное эхо на каменные своды.       Семь хвостов взвились в воздух и со свистом приземлились на грудь мертвеца. Тот отрывисто вскрикнул и обмяк, продолжая лишь изредка бесшумно вздрагивать. Толпа резко утихла. Сжимая в руке влажную от крови плеть, одноглазый медленно зашагал к камину, тяжело дыша и раздувая наполовину оторванные ноздра.       - Вы, наверное, были очень хорошим и послушным племянником, мистер Бреннерман, раз тёте Джейн удалось вылепить из вас подобие прилежного прихожанина. Но здесь Вы никого не проведете.       Он опустил кончики плети в огонь и тот радостно зашипел, пожирая капли крови и оставляя плеть нетронутой. В зале стало светлее.       - Гэбриел!       Гэбриел Бреннерман вздрогнул и сжался от внезапного визгливого окрика.       - Сейчас же иди сюда, ты, гнусный грязный мальчишка! Ты опять играл в саду с этой мерзкой девчонкой Лиддл? Я ведь запретила тебе приближаться к ней и ко всей её небогоугодной семейке!       - Но, тётя, - задрожал под утопавшими во тьме сводами пещеры тоненький детский голосок, - мне нравится Мэри! Сегодня она поделилась со мной печеньем.       В полной тишине зала, где все демоны увлечённо притихли, послышался звонкий шлепок, за которым последовало робкое хныканье. Ему вторили еле слышные всхлипывания скрючившегося на земле тела.       - Замолчи! - прозвучал резкий женский вопль, и тело тут же замерло. - Ты посмел есть печенье до ужина, хотя ты прекрасно знаешь, как я отношусь к сладостям перед молитвой!       Детское хныканье не прекращалось. В свою очередь, демоны явно находили их крайне забавными.       - Гэбриел, - зазвучал всё тот же женский голос, на этот раз приторно ласковый, - взгляни на меня. Я всего лишь хочу защитить тебя, мальчик мой, разве ты не знаешь? Отец и мать Мэри привели её на Божий свет без Божьего на то благословения, оскверним грехом весь её жизненный путь. Затем они, очевидно, понадеялись очистить его, окрестив её святым именем. Как будто этого вполне достаточно! Но Господа не обманешь. Он видит всё.       Хныканье постепенно затихло.       - Совсем всё?       - О да! Всё, что ты делаешь или собираешься сделать. Он видит все твои мысли и читает в твоём сердце. Он знает, как тяжело мне бывает порой любить тебя, мальчик, но я верю, что Он видит благость моих намерений. Я просто хочу, чтобы ты стал достоин Его света, чтобы Он простил тебе грехи твоей непутёвой матери, ведь она была мне сестра, мы все были сёстрами. Я молюсь за тебя и я строга с тобой, я делаю всё, что могу, чтобы спасти твою душу. Но иногда мне кажется, что ты совсем не хочешь мне в этом помочь!       - Я хочу, - неуверенно протянул тонкий голосок.       - Нет, не хочешь. Ты даже не стараешься. От этого мне становится грустно и страшно за тебя, дитя моё. Господь не простит тебя, если ты и впредь будешь таким же непослушным. Он не любит нехороших мальчиков.       Повисла долгая пауза. Наконец, истерзанная душа мистера Бреннермана зашевелилась, и спекшиеся губы прошептали:       - Обещаю...       - Обещаю! - зазвенел, эхом отдаваясь над трибунами, дрожащий детский голос. - Я буду хорошим!       Громоподобными раскатами разнесся по залу издевательский хохот одноглазого палача. Ему вторило жуткое, лишь отдаленно напоминающее смех, подвывание демонов. Губы на теле мистера Бреннермана, однако, вновь раскрылись, как будто он уже больше не обращал внимания на происходившее вокруг:       - Я верю, что Господь милосерден. – прохрипело тело. – Он избавит меня от мучений.       Смех одноглазого резко оборвался, а вслед за ним моментально утихла трибуна. Спустя мгновение палач оказался рядом со своей жертвой, схватил её за горло и приподнял над землёй. Пустая глазница его, лишённая века, казалась бездонной. Огонь в камине отбрасывал в её глубину зловещие багровые тени, а белок уцелевшего глаза молниеносно почернел.       - А как же Мэри Сатлер?! Она просила Господа избавить её от мучений, когда ты вскрывал её внутренности раскалённым скальпелем? Такая маленькая, такая испуганная! Она кричала? Она молилась? Где был Господь, когда ты пытался сделать из неё следующую Деву Марию? Где было его милосердие, когда она умирала, истекая кровью в твоём подвале?       Человек согнул руку, в которой продолжало судорожно подёргиваться истерзанное тело, и одним широким взмахом отбросил его к стене. Ударившись о камни, мистер Бреннерман с грохотом упал на высокие ступени, не проронив ни звука.       - Баргест, Фенрир, Гарм! – позвал Человек.       В то же мгновение у входа в зал раздалось рычание, скрежет и щёлканье клыков. Покрытая шипами железная решетка, заграждающая вход, медленно поползла вверх. Из-под её зубцов, взрывая комья земли и тучи пыли, с воем вырвались три гигантских чёрных пса. Разрезая массивными тупыми мордами тяжелый, как свинец, воздух, они бросились туда, куда указывала рука их хозяина. Три пары чудовищных челюстей сомкнулись на поломанном теле мертвеца, в котором волей кого-то неизвестного и беспощадного всё ещё пульсировала жизнь. Клочья жесткой черной шерсти встали дыбом, свирепое рычание клокотало в мощных глотках, заглушаемое кусками зажатой в огромных зубах плоти. Подрагивая от нетерпения, псы не сводили со своего повелителя красных горящих глаз в ожидании его приказа. Палач на мгновение задумался, а затем слегка взмахнул рукой. Фонтан рубиновых внутренностей рассыпался в воздухе под треск разрываемых тканей и переламываемых костей. Жертва исчезла в пастях чудовищ так быстро, что не успела издать и звука. Тёмная кровь закапала с их острых клыков, в которых застревали и гнили куски нечестивых душ.       Человек с горящим чёрным глазом повернулся спиной к своим питомцам и пошёл вдоль рядов своеобразных зрителей. Большинство из присутствующих здесь демонических существ всё ещё хранили остатки человеческого облика, хотя упадок веры при жизни и бесконечные муки после смерти заставили их забыть всё, что когда-то делало их людьми, и уничтожили заложенную в них божественную искру. Многие из них, однако, уже давно потеряли какую-либо конкретную материальную форму. Витая сгустками разрушительной энергии в этом царстве огня, пепла и тьмы они превратились в некое подобие столпов дыма, в сердце которых клокотали и искрились клубки молний. Чем дальше назад в вечность уходило их рождение, тем больше в пространстве разрасталась их сущность.       Вдалеке, там, где минуту назад лежало полуживое тело, псы, сделав своё дело, ринулись туда, откуда пришли. Их хриплый вой растворился во всепоглощающей тишине тёмного коридора. Решётка с металлическим лязгом упала на место. Человек остановился напротив одного из самых старых и пространных демонов.       - Что скажешь, Аластар?       Демон удовлетворённо заурчал.       - Да, я вижу, что наши практические занятия не прошли для тебя даром.       Голос его исходил из ниоткуда и, в то же время, раздавался повсюду. Человек судорожно дёрнул рукой в попытке сжать остатки пальцев в кулак и с ненавистью прищурил на демона пустую глазницу.       - Моей заслуги в этом мало. Просто ты оказался самым упорным и методичным из всех моих учителей.       - Мда… - самодовольно протянул демон, которого Человек назвал Аластаром. – Твои особые таланты сродни таланту истинного художника. Однако, мне горько видеть, как твоя ярость и твоё мастерство растрачиваются впустую. Несмотря на всю свою прижизненную набожность, эта душа не из тех, что станут долго сопротивляться.       - И что же ты предлагаешь?       - Передай её одному из своих учеников. Пусть практикуются       Человек обернулся взглянуть на пятна крови, пропитавшей истоптанную собачьими лапами землю. Затем он подошёл к камину и поднёс к огню покалеченные руки.       - Оставь её, - прогудел за его спиной демон.       Человек внимательно рассматривал свои пальцы, испачканные остатками мистера Бренермана.       - Знаешь, Аластар, я, пожалуй, откажусь.       - Позволь узнать, почему? – еле скрываемое раздражение в приторном голосе демона заструилось по сводам склепа.       Человек продолжал рассматривать свои руки, скользкие от плазмы, сочившейся из-под лоскутов обожжённой кожи его жертвы. Не моргнув, он погрузил руки в пламя, и куски кожи, застрявшие у него под ногтями, с шипением закапали на голый камень каминного пола. За его спиной окровавленная земля стала дымиться и пятна крови на ней исчезли. Руки его остались неповрежденными.       - Считай это моей маленькой прихотью. Взгляд бессмертной души, когда в ней умирает надежда на освобождение, а боль и отчаяние одерживают верх, этот переломный момент, когда она отказывается от всего человеческого, быть свидетелем всего этого – поистине бесценно. Хотя, - ожесточённый тик дёрнул его верхнюю губу и обнажил зубы, - кому я это рассказываю? Ты, как никто другой, хорошо меня понимаешь.       Снявшись с места, демон плавно поплыл над головами зрителей и остановился над камином, почти полностью накрыв собой палача.       - Да, конечно. Я не могу лишить своего любимого ученика такого наслаждения.       - Слишком много лести, Аластар. Это на тебя не похоже, - нахмурился одноглазый.       - Я люблю воздавать по заслугам и я никогда не говорил неправды, друг мой, запомни это. Позволь, однако, узнать, известно ли тебе происхождение огня в этом камине?       Человек промолчал.       - Так я и думал, - заурчал демон. - Этого мы с тобой ещё не проходили. Видишь ли, когда-то давно у Него, самого главного из всех наверху, было три сына. Один из них, Люцифер, не поладив с папочкой, загремел вниз, в кучу грязи и мяса под названием Земля.       - Что это, сказка на ночь? А тебе не кажется, что мне уже поздновато?       - Уверен, тебе будет интересно.       - Рассказ о павшем Люцифере? Это любой смертной обезьянке известно.       - Да, но есть в этой истории кое-что, чего не узнает ни один из них, пока не попадет сюда. Видишь ли, бродя по Земле, и проклиная человечество, Люцифер решил доказать Богу ущербность его творения. Играючи, он совратил одну представительницу людского рода – первую жену Адама. Ты знаешь, как её звали?       - Лилит.       - Верно. Всеотец был, конечно же, в ярости. Однако больше всего Его взбесило то, что её падение было добровольным. Люцифер не мучил её, он лишь предложил ей...полнейшую свободу. Он хотел доказать Отцу, что ни одно Его создание не полюбит Его сильнее Его сыновей, не оценит Его труд, не будет Ему так благодарен. Но Отец...       - Всё это я уже слышал и не раз, ты теряешь мой интерес.       - Терпение.       Человек рассмеялся, рискуя задохнуться демоническим дымом.       - Ты знаешь, я достаточно от тебя стерпел, но пытка скукой мне ещё не знакома.       Прежде почти неподвижные, дымные бока Аластара стали клубиться, то тут, то там прорезаемые сдержанными искрами. Несколько древних демонов с шумом сорвались со своих мест и скрылись в темноте возле выхода. Не обращая на них внимания, Человек вернулся на своё место у окна.       - Бог низверг Люцифера с земли, чтобы тот не развращал Его творения. Но люди плодились, множились и, забыв своё божественное происхождение, стали грешить вовсю. А Господь и Его крылатые ангелочки стали их наказывать, сбрасывая в ад, где их мучил дьявол с вилами и его развесёлые демоны. Я прав?       - Почти.       - Конечно. Ведь это всё сказки! Бога нет, дьявола по имени Люцифер – тоже, а демоны, - сверкнул он чёрным глазом, - совсем не такие весёлые, как о них рассказывают.       - Друг мой, - с сокрушением протянул Аластар, - ты разбиваешь моё черное сердце. Мне казалось, что нам с тобой было очень даже весело!       Человек предпочёл оставить это замечание без ответа. Он всё так же бесстрастно созерцал дымящуюся багровую мглу за окном. Не дождавшись ответа, Аластар продолжил.       - Современные людишки бывают так забавны, не так ли? Со всей их так называемой верой. А ведь даже самые богобоязненные из них быстро ломаются под пытками, попав сюда. Когда-то, конечно, все было иначе. Раньше люди действительно верили в Бога, хотя у каждого он был свой. Но со временем вера становилась всё слабее, а наши методы пыток постоянно совершенствовались. Мне начало становиться уже совсем скучно, но вот, однажды, еще до твоего появления здесь, мне всё же попался один человек, чья воля и непримиримость заставила меня действительно попотеть.       - Хах, хотел бы я взглянуть на этого героя.       - Это можно устроить, тем более, что ты с ним знаком.       - Неужели? – сказал Человек и развернулся с насмешливой ухмылкой. Беззвучный вздох удивления вырвался у него. Бесшумно и молниеносно демон оказался перед ним, отбросив свою прежнюю форму и приняв обличье широкоплечего мужчины с мясистым небритым лицом и плотно сжатыми губами. Человек задумчиво и слегка растерянно разглядывал химеру.       - Он был редкой птицей, - вкрадчиво сказала она голосом Аластара. – Он приводил меня в бешенство, и я был рад оттачивать на нем свои методы. Но он выскользнул из моих рук слишком рано, увы. Я был так близок к тому, что он вот-вот расколется, я чувствовал это! Но мне помешали, и те сто лет, что он пробыл с нами, оказались потрачено впустую. И все же, несмотря ни на что, я сам до сих пор с ностальгией вспоминаю имя Джона Винчестера.       Человек вздрогнул при звуках этого имени. Несколько демонов за спиной Аластара яростно взревели. Химера улыбнулась, и от этой улыбки глаз Человека на мгновение едва заметно затуманился от слез.       - Но потом, - продолжил Аластар, как ни в чем не бывало, пристально наблюдая за своим подопечным, - мне снова повезло, и здесь оказался его сын. С ним было уже не так интересно. Сломать его оказалось куда проще, эта душа уже и без того трещала по швам. Но держался он неплохо. Не жаловался и какое-то время даже ни о чём не просил. Только изредка срывался и начинал звать своего брата...       - Сэм... - прошептал Человек.       - ...и свою мать, - закончил демон и ухмыльнулся. - Да, всё правильно. Он звал Сэмми. И это было очень забавно, но не более того. Я был разочарован поначалу, признаюсь тебе честно. Я ожидал от этой души чего-то большего. Но потом, когда я начал его обучение, он стал снова и снова приятно удивлять меня. И до сих пор удивляет.       Черты химеры стали медленно расплываться. Человек пошевелился было, чтобы прикоснуться к ней, но быстро спохватился и опустил руку, сжав пальцы в кулак. Дымившийся оборотень тем временем быстро принял черты высокого мужчины с усталыми зелеными глазами и осыпанным веснушками носом, сильно напоминавшего одноглазого палача. Тот, в свою очередь, не мог оторвать взгляда от трансформации. Не моргая, он всё смотрел и смотрел на эту свою тень, пока его дыхание не стало прерывистым, а уцелевший глаз не воспалился. Он зажмурился. Пара мутных слезинок скатились по его обгоревшим щекам, кожа которых всё ещё хранила слабые следы веснушек. Когда он снова открыл глаза, то увидел перед собой свою точную копию, стоявшую с опущенными веками. Часть верхней губы была оторвана, обнажив десну и зубы. Кожа на лице загрубела и покрылась шрамами и ожогами, нос лишился ноздрей. Не успел палач оправиться от увиденного, как его отражение открыло глаза, и пустая глазница уставилась прямо на него. Некоторое время Человек стоял словно загипнотизированный. Наконец, двойник ухмыльнулся, от чего его и без того глубокие носогубные складки стали казаться ещё более резкими и жестокими. Это отрезвило Человека и вывело из оцепенения. Подобравшись, он процедил сквозь зубы:       - Чего ты от меня хочешь?       Демон с белым глазом склонил голову набок и с сочувствием прищелкнул языком. Когда он заговорил, это всё ещё был хриплый голос Аластара, но на это раз в нем сквозили нотки почти искреннего огорчения.       - Я хочу, чтобы ты наконец понял, что, несмотря на все своё сопротивление, ты оказался здесь не случайно. Я верю, что у каждого из нас есть своё предназначение и неважно, в чём оно или когда мы его для себя открываем. По мне так, нет ни в одном из миров ничего бессмысленнее и печальнее, чем создание, выполняющее не своё предназначение. Разве ты не согласен?       Воцарилась пауза. Тот, кого звали Дином, смотрел вдаль, будто сквозь своего учителя.       - Из меня был паршивый охотник, правда, Аластар? - прервал он наконец молчание и горько усмехнулся.       - Нет, что ты, я бы не сказал. Не такой одаренный, как твой отец, это верно, но вовсе не бездарь. Ты доставил мне с моими ребятами немало проблем, и я лично ждал встречи с тобой, а это о многом говорит. Только это совсем не важно. Важно то, что здесь, среди нас, ты один из лучших, если не самый лучший.       - Ну, куда уж мне до тебя, - поморщился Дин.       - Мое мастерство - это вечность тренировок и большая преданность своему делу. Зато у тебя - настоящий талант, можешь не сомневаться.       Раздалось металлическое бряцанье и из темноты под сводами пещеры выскочило опутанное цепями рыхлое тело светловолосого мужчины средних лет. Он был одет в тенниску, спортивные шорты и один шлепанец. Вся одежда была залита кровью. Пламя камина отбрасывало мерцающие блики на небольшую, но сильно лоснящуюся проплешину в его волосах. Дин подошел поближе и, закинув голову, стал наблюдать. Некоторое время тело раскачивалось в своих цепях, тяжело обмякнув. Наконец, пленник зашевелился и с трудом поднял голову. Прищурившись и часто моргая, он осмотрелся по сторонам. Когда его взгляд остановился на Дине, тот осклабился. Лицо пленника перекосилось от ужаса свалившегося на него осознания.       - Нет, Господи, умоляю, нет! - закричал Гэбриел Бреннерман (ибо это был именно его голос) и ударился в слезы.       Его мучитель опустил голову и тяжело вздохнул. Аластар, всё ещё облаченный в образ прижизненного Дина, подошел к нему сзади и положил руку ему на плечу.       - Я вижу, что в тебе всё ещё есть сомнения и капля надежды на то, что однажды всё это закончится и ты, наконец, проснешься или, наоборот, обретёшь вечный покой. Но это пустая трата энергии, поверь мне. Ты оказался здесь неспроста, и я тебе обещаю, я сделаю всё, чтобы ты остался здесь с нами, потому что я верю, что ты наконец-то нашел своё место. И самое главное - у меня на тебя большие планы, Дин, мальчик мой. Так что, я очень надеюсь, что мы друг друга не разочаруем. Что скажешь?       Не поднимая головы, Дин покивал. Затем он повернулся в сторону и пошёл прочь от любящей хватки Аластара. Он подошел к каменной стене, из которой торчало ржавое железное кольцо, с которого, в свою очередь, свисала, опадая на пол спутавшимся клубком, толстая цепь. Дин поднял огромный комок железа так легко, будто это была солома, и двинулся по направлению к раскачивающемуся из стороны в сторону телу своей жертвы.       - Тогда мне нужны другие условия для работы! - бросил он Аластару, проходя мимо.       - А что с ними не так? - осторожно улыбнулся тот.       - Да ладно. Посмотри на эту дыру! - обвёл Дин своды склепа свободной рукой. Аластар недоумевающе оглянулся. - Я, конечно, понимаю, что наверху время тянется медленнее, чем здесь, но даже там пытки уже давно проходят в более увлекательной обстановке. Да и методы у смертных ушли далеко вперед, как по мне. А это, - он погремел цепью, - это же просто-напросто Средневековье!       Он дважды перебросил свободный конец цепи вокруг шеи дрожавшего всем телом Гэбриела Бреннермана (от прикосновения металла тот стал скулить и вздрагивать ещё сильнее), а затем отошел в противоположную от закрепленного в стене конца цепи сторону, обмотал её вокруг своей ладони и, резко дёрнув на себя, затянул петлю.       - Вы, молодёжь, всегда так, - процедил Аластар, и за искристой зеленью не его глаз стал мутно, но бурно клубиться белый дым, - всегда вам подавай новое, даже если старое и без того прекрасно работало за целую вечность до вашего появления в планах мироздания. Чего же тебе нужно? Лабораторию? Полигон? Кинозал с большим экраном?       Палач молчал, безразлично наблюдая за неаппетитными конвульсиями захлебывающейся собственной кровью своей жертвы. Наконец, он ослабил цепь и уже хотел было что-то ответить своему собеседнику, но внезапно вдалеке послышался ужасающий шум и грохот. Стены склепа мелко затряслись. Демоны беспокойно заметались на своих местах, а Аластар стал напряженно вслушиваться. Спустя пару мгновений до его слуха донесся высокий монотонный звон, стремительно нараставший.       - Невозможно, - прошипел Аластар, сжав зубы, и его оболочка в виде Дина стала расходиться по швам.       Багровая мгла за окном стала рассеиваться и уступать место ровному белому свету. Звон усилился до такой степени, что камень, из которых состояли своды зала, стал крошиться и осыпаться в песок. Демоны с воем и тревожным урчанием стали улетучиваться из зала.       - Невозможно! - взревел Аластар и клубами чёрного дыма разлетелся в стороны, вплоть до самого потолка, который начал кусками обваливаться вниз, прорезаемый лучами ослепляющего и звонкого белого сияния.       - Что происходит? - закричал Дин, яростно сжав кулаки и оглядываясь по сторонам. Рядом с ним огромная глыба сорвалась из-под потолка вниз, придавив собой часть мистера Бреннермана, но из-за кошмарного, заполнившего собою всё вокруг звона, не было слышно его животных криков.       - Ты пришёл за ним, Кастиил? - зарычал Аластар, бушуя под сводами склепа грозной черной тучей, испещренной сиреневыми молниями. - Но ты его не получишь! Не в этот раз! Этот Винчестер останется здесь, ты меня слышишь?       - С кем ты говоришь? Это опять твои фокусы? А, чёрт! - не выдержал Дин и заткнул уши руками. - Хватит!       Свет продолжал усиливаться, а звон становился почти невыносимым. Аластар метнулся вниз, туда, где в остатке стены всё ещё было окно. Последние камни, уцелевшие в кладке, после его прикосновения стали мерцать голубоватыми знаками, но спустя мгновение пошли трещинами и раскрошились, как и остальные. От склепа почти ничего не осталось, свет лился со всех сторон. Дин зажмурился и стал корчиться от боли. Сквозь его прижатые к ушам пальцы потекла кровь.       - Я вернусь за ним, Кастиил! Ты и твои братья не остановите меня! - гремел Аластар, вихрем сметая огонь из камина, взрывая клубы пыли и пепла отовсюду в попытке преградить дорогу непреклонному столпу света. - Мы захватим Землю, а потом мы придём и к вашим воротам тоже, и тогда вашей тирании придёт конец!       Неслышный сквозь завесу ультразвука, Дин вскрикнул и схватился за левое плечо, на котором, будто от калёного железа, загорелся, вспузырив кожу, отпечаток незримой руки. Аластар бросился к нему своими клубящимися боками, но кокон из запредельно белого света, плотно окутавший Дина со всех сторон, остановил его, чтобы затем, будто сжавшись перед вдохом, взорваться зефирным шаром и с грохотом разнести дымное естество демона на мириады затухающих сгустков. Спустя мгновение кокон снова сжался и ослепительно белой звездой стремительно рванул ввысь, прихватив своего подопечного с собой.       "Дин Винчестер спасён!". Хвала разнеслась, подобно эху грома, огласив даже самые дальние уголки ада и взбудоражив его обитателей, а затем затихла во вновь обрушившейся отовсюду багровой мгле.