Радость моя

      Знаешь, а мне уже почти не больно. Хотя, если произнести подобное вслух - ничего, кроме недоумения не почувствуешь. Ночи напролет сны, тяжкие сны, не видно им ни конца ни края... Но лишь редкие - о счастье. Что есть моё счастье - гадать не сложно. Ты и есть. Была? Нет! Нет! Да тысячу раз прокричу: "Нет!" в полночную высь, только бы сосущая тоска улеглась, только бы затянулась на несколько жалких часов растравливаемая ежедневно рана в сердце.       Кто сказал, что времени подвластно исцеление любых ран? Весьма опрометчивое высказывание, надо отметить. В сущности, любая сердечная рана является смертельной, кто бы что ни говорил. Если и происходит заживление, не стоит доверять ему слепо, привычно. То навей. Видимость. Надуманное спокойствие. Спору нет, неумолимое Время покрывает тончайшей дымкой забвения пронзительные минуты. Чувства уже не столь остры, перманентная боль в груди утихает, позволяя сделать вздох без того, чтобы не захлебнуться на выдохе рыданиями. Рвущееся сердце окутывает ослепительно-равнодушная наледь, сердце теперь похоже на хрустальный графин, в котором, замкнутая в вакуумной оболочке, пульсирует горячая кровь. Желчь сменяется флегмой, бледная улыбка осияет дрожащие губы. Все в порядке... Прошлое в прошлом. Однако, сколь умелой и правдоподобной ни казалась бы маскировка, истина обнаружит себя при случае. Единое слово, брошенное вскользь, не имеющее намерения пробудить заглушенные страдания, разбивает флегматическую оболочку сердца вдребезги. В пыль. На осколки. Омытые кровью. Тончайшая паутина мелких трещин пронизывает лёд по всей поверхности, слышен надсадный треск, явственно, оглушительный треск, ржавый треск, треск, что сносит воображаемые запоры, выпускает на свободу истомленную во лживом забытьи душу. Кровавым мощным потоком плещет она, разгоняя по венам застоявшуюся отраву.       Счастлив тот, в ком воля к жизни велика, - с нею не страшно. Испорченное настроение на весь день, - и только. Сон все вернет на круги своя. Слабому же вечная мука, непроходящая. С каждым разом сердце бьётся все чаще, все больнее, все отраднее становятся минуты одиночества, когда бушующие ураганом чувства возможно облечь в горестные стенания, переходящие в звериный вой.       Тебе сейчас легко. В твоей лёгкости твоё счастье. А если счастлива ты, счастлива и я. Сердце моё давно в руинах, однако, я не имею права отдаться течению, позволить себе долгожданное счастье вдвоём с тобою. Не время, радость моя. Знаю, ты понимаешь все. И слышишь тоже все. Даже голос возвышать не нужно. Достаточно лишь позвать. Тихо, шепотом. Или подумать. Воскресить любимый образ пред мысленным взором. Единое мгновение, и ты уже рядом, на моих руках. Ешь грушевое пюре. С ложечки. И смеёшься. Вот оно счастье, нет его слаще...       Я люблю тебя.       Ты редко приходишь ко мне во снах. Так и должно быть, тебе хорошо, не стоит тебя тревожить полуночными бездумными слезами. Платье твоё меняет цвет в зависимости от времени года. Сейчас оно снежно-белое, с кружевами. Смех отражается в твоих глазах. Люблю, когда они вот такие, живые, радостно-чайные, прекрасные. И кудри. Твои прежние локоны. Блестящие. Теплые. Разлетающиеся с каждым движением стремительно несущейся навстречу солнцу качели. Самое имя твое походит на качели. Вера... - взлет, Ника... - мягкое возвращение. Моя любовь, моя весна, жизнь моя, моя радость. Гуляем по дорожке. Вместе. После стольких лет. Ты улыбаешься, а у меня дрожат руки. Удивление. Хотя во сне окружающее воспринимается вполне естественно, реально. Стоит руку протянуть, и можно дотронуться до твоей щеки. Красавица моя. А щеки все ещё перемазаны соком апельсина, что дала тебе бабушка тем знойным майским днём.       Я люблю тебя.       Замечательно. Прогулка.по райскому саду. Но что-то на самом донышке томит, напоминает, тревожит. Нахлынули раздумья: мы уже дома насовсем, или придётся возвращаться к Марине Владимировне? Хочется, чтобы всё-таки дома. Дома и стены помогают. Дом, где мы с тобой оказываемся, мне знаком смутно. Дом моего детства. Тот же ковёр на стене, старый огромный телевизор, стол под окном и толпа пушистых красных гераней на подоконнике. Кошачьи спинки - бусая да белая в рыжее пятнышко виднеются из-за неплотно прикрытой балконной двери. Из соседней комнаты доносится невнятный шорох - челнок скользит по нитям, прокладывает шелковый уток, знатная выйдет рыбацкая сеть. Из кухни слышен звук скворчащей на плите жареной картошки - вкуснее её не сыскать в целом мире! Отвечаю. А ты, моя родная, оказывается, уже выучилась ходить... Как ловко перебирают беленькие носочки по полу! Крошечные, но ловкие. Шаг грациозен и уверен. Носочки - это здорово, не в пример белым колготкам, которые чужие неласковые руки подвернули, чтобы удобнее было надевать лаковые вишневые туфельки на твои нехожалые ножки.       Мимолетное воспоминание представляется здесь неуместным. Ты ведь больше не та кукла на стальном мокром столе, нелепая и безответная, в ворохе кружев и кисеи, холодная, словно из фарфора выделанная, когда берут сомнения, чего же не хватает? Осознание бьёт обухом: души. Душа сообщает невыразимую прелесть улыбке, живость взору, румянит щеки розами. Впрочем, фарфоровая немецкая куколка, - то не о тебе, ты нисколько на неё не похожа, ты такая же тёплая и настоящая, как в миг нашей первой встречи. Нет стола, нет и размазанных капель крови под ним, есть дом. Тебе в нем самое место. Тут тебе и уют и защита. И кошки. Две. Бусочка и Васятка. И родные. А за окном - самое маленькое, самое расчудесное облачко - кататься! К чему тебе теперь коляска, когда есть облачко?       Я люблю тебя.       Ненавижу просыпаться. Переполняет обида, и потеря становится все более ощутимой. Смотреть в окно, дабы отпустить на волю сон, не хочу, - пусть боль прожигает моё сердце весь день. Ближе к ночи боль уляжется, дневные хлопоты оказывают поистине чудотворное воздействие. Бальзам для растерзанной в клочья души. Воспоминания прижухнут, потускнеют, усталость вкупе с давлением под двести не оставляет шансов мозгу. Необходима "перезагрузка системы", иначе удачи не видать... Постель одинока. Одиночество душит, сожаление отзывается прерывистым вздохом. А за окном луна. " Лунные поляны... Ночь как день светла..." Тебе всегда нравилось.       Ты приходишь ко мне чаще зимою. Чем ни лютая стужа, тем сладостнее сон. Там ждёшь меня ты, радость моя.       Я жду тебя.       Я люблю тебя.       Дыши со мной.