То, что вы должны сделать со своей рождественской ёлкой / «What You Should Do With Christmas Trees»

***********

– Не рановато ли для рождественской ёлки? – спросил Эмиль, склоняясь над маленьким и жалким недоразумением, стоящим посреди стола в столовой. Деревце уже было со всех сторон окружено ковром осыпавшихся иголок, на верхушке красовалась бумажная звезда, пьяно склонившаяся набок, и несколько столь же жалких украшений лежали средь веток вместо того, чтобы с них свисать. В своём уме Эмиль сравнил ЭТО с огромной ёлкой, которая украшала дом его семьи на прошлое Рождество, и вздохнул. Он сощурился, подходя ближе к деревцу. Спустя мгновение он удивлённо выпучил глаза. – Это даже не дерево, Анита. Это просто куча связанных верёвкой веток. – Это всё, что мы смогли спасти от тех деревьев, прежде чем до них добрались руки капитана, так что, Эмиль, не жалуйся, – безмятежно сказала повариха, помешивая суп. – И не будешь ли ты так добр, чтобы не мешать другим получить свой обед, а? Эмиль оглянулся и быстренько метнулся в сторону, преследуемый взглядами недовольных кадетов-чистильщиков. Присев, он посмотрел на свой суп, и у него снова вырвался вздох. Рыбный суп. Каждый день, только лишь рыбный суп. И снова Эмиль поймал себя на мыслях о старых добрых временах, примерно год назад, когда он мог позволить себе свинину и икру, и говядину, и все те продукты, которые не были рыбным супом. Однажды, когда он спросил, возможно ли выбрать еду получше, Анита изо всех сил старалась не расхохотаться. Переспрашивать не пришлось. Над Эмилем словно повисло облако с унылым настроением, и провисело оно весь обед, в то время как остальные кадеты вокруг него безудержно болтали, чем-то страшно воодушевлённые. Эмиль не мог понять причину их энтузиазма. Они все пришли в чистильщики не более шести недель назад и вместо того, чтобы учиться тому, как сжигать и взрывать что-нибудь, всё, что они делали - так это бегали, отжимались, чистили свои спальни и изучали военную дисциплину. «Я уже начинаю подозревать, что вербовочный плакат мне солгал», – угрюмо подумал Эмиль, пока убирал за собой пустую чашку. Он отнёс её к мойке и снова взглянул на «рождественскую ёлку». Он моргнул и наклонился к Аните, которая всё ещё разливала суп по тарелочкам. – Анита, а зачем капитану вообще понадобились те дерев… – СМИ-РНО! Эмиль подпрыгнул от неожиданности и развернулся, а затем быстро встал по стойке «смирно», как и все остальные. Лейтенант Оландер, помощник капитана, стоял в дверном проёме столовой, практически полностью заслоняя его своей массивной фигурой. Он глянул на всех присутствующих из-под тяжёлых бровей, и Эмиль почувствовал, как по его спине поползли мурашки, когда взгляд Оландера скользнул по нему. Они не очень-то любили друг друга. Наконец, лейтенант проворчал : – Кадетам приказано тренироваться на поле Б в четырнадцать ноль-ноль. Он развернулся, чтобы уйти, и сделал пять больших шагов, прежде чем выкрикнул : – Вольно! Только после этого кто-либо из них позволил себе расслабиться. Снова среди кадетов раздалась болтовня, но теперь – ещё более энергичная. Эмиль посмотрел на часы на стене и выругался себе под нос. Он понадеялся, что у него будет шанс привести свои волосы в порядок, прежде чем начнётся следующая лекция или что это там должно было произойти, но до двух часов осталось всего пять минут, и однажды Эмиль уже сделал такую ошибку, как опоздание. *** Тренировочный лагерь чистильщиков в Скутшере был расположен на большой равнине около моря с прилегающей к нему полосой пляжа (которую Эмиль ненавидел) и несколькими полями, тщательно очищенными от травы и сорняков всеми желающими, по мнению Оландера, кадетами. Небо было затянуто тучами, и с юга дул сильный холодный ветер, неся с собой звуки огня и сладкий запах чего-то горелого. «Это звуки и запах людей, которые сейчас отменно проводят время», – подумал Эмиль, сильнее укутываясь в слишком уж тонкую куртку и переступая с ноги на ногу, пытаясь согреться. – «Они б выдали зимнюю одежду. Хоть когда-нибудь». Когда, наконец, все кадеты вышли из бараков, Эмиль начал осознавать вид перед своими глазами. Перед ним красовались пять ёлок, которые раньше на этом месте никогда замечены не были. Земля вокруг них была свежевскопанной, поэтому Эмиль предположил, что это и были те самые деревья, которые послужили источником для той жалкой «рождественской ёлки» в столовой прежде, чем их посадили сюда. И прежде, чем он успел обдумать, что за новой пыткой собирается стать вся эта затея, дверь офицерского барака распахнулась, и капитан промаршировала наружу, а следом за нею – Оландер, который нёс в своих руках какую-то большую коробку. Перед тем, как он успел выкрикнуть команду, кадеты поспешно встали в строй по стойке «смирно». Эмиль затаил дыхание. Опустив коробку на землю, Оландер оглянулся на них. – Мои поздравления! Вы наконец-то научились вставать в строй. Капитан усмехнулась и встала прямо перед кадетами, пока Оландер начал распаковывать то, что было в коробке. Она оглядела кадетов от первого человека и до последнего с улыбкой на лице. – Хорошо, ребятки, – сказала она. – Как вы знаете, наступает самое волшебное время года, и сегодня мы, наконец, не будем перегружать вас до смерти и сделаем кое-что более интересное. Эмиль воспрянул духом. Неужели… ? Оландер поднял предмет из коробки, и Эмиль услышал, как вздохнул. Где-то на периферии его внимания капитан продолжила что-то говорить. – Сегодня вы ознакомитесь с основным инструментом в нашей профессии : огнемётом. Сердце Эмиля ёкнуло. По строю прошёлся неуверенный ропот. Эмиль не мог понять его. Разве это было не тем, ради чего они все тут собрались? Он всё так же смотрел на огнемёт, наблюдая за тем, как пальцы Оландера танцевали над различными предохранителями и кнопками, пока он проверял состояние и готовность оружия. В глазах Эмиля оно чуть ли не лучилось сиянием. Он чуть было не подпрыгнул, когда Оландер зыркнул на кадетов и рявкнул : – Тишина! Все снова замолчали. Капитан мягко улыбнулась. – Лейтенант Оландер объяснит вам основы использования огнемёта, и каждому из вас будет дана попытка опробовать его в своих руках. С завтрашнего же дня у вас начнётся усиленная практика. Она отступила назад, и Оландер встал на её место, держа огнемёт перед собой. Эмиль слышал лишь стук собственного сердца в ушах, не в состоянии оторвать от оружия взгляд. Он почти чувствовал, как оно взывает к нему. «Я здесь. Иди же и возьми меня. Я жду тебя». Оландер постучал по баку огнемёта. – Хорошо, сброд, вот вам основы. Баки – шланг – ручка – предохранительный клапан. Вы поворачиваете предохранительный клапан, переворачиваете этот переключатель, направляете этот шланг и нажимаете на спусковой крючок. Чем сильнее вы нажимаете – тем сильнее пламя, – прогремел он и взглянул на кадетов. – Поняли? Отлично. Кто хочет попробовать первым? Теперь же по строю прокатилась волна молчания. И не удивительно: никто бы ничего не понял после трёхсекундного объяснения, но так происходило всякий раз, когда их знакомили с чем-то новым. Кто-нибудь становился добровольцем, пытаясь опробовать что-то новое, и с треском проваливался. Затем Оландер разносил незадачливого «добровольца» в пух и прах и делал из него пример для всех остальных, прежде чем ещё раз всё повторить с доброй дозой своего личного мнения на счёт их, кадетов, ценности. Но на этот раз Эмиль поднял руку раньше, чем Оландер успел договорить «первым». Мужчина посмотрел на него и коварно ухмыльнулся. – Вестерстрём. Чудесно, чудесно. Ладно, иди сюда и покажи всем, какой ты крутой. Эмилю потребовалось всё его самообладание, чтобы не наброситься на огнемёт в руках Оландера. Каким-то образом он смог взять его, и бак огнемёта скользнул к нему за спину приличным образом. Ручка легла в его руку так, как будто она была создана для того, чтобы однажды оказаться в руке Эмиля, и он глубоко вздохнул, забывая весь остальной мир, поглаживая механизм свободной рукой. Он был тёплым на ощупь, словно живое существо. Вспоминая, как Оландер проверял его раньше, Эмиль повернул предохранительный клапан ровно на один оборот по часовой стрелке, затем выждал две секунды и переключился с предохранителя на рабочий режим. Он почувствовал, как огнемёт загудел под его руками, готовый продемонстрировать всему миру, на что он способен. «На что мы с тобой способны», – подумал Эмиль, чувствуя, как по его лицу расползается ухмылка, когда он направил шланг на одно из тех деревьев и нажал на спусковой крючок до упора. Из шланга вырвалась пламенная река, и в воздухе раздался торжествующий рёв, мир запах напалмом, и Эмиль понял, что он влюблён. Краем уха слыша собственный смех, он взмахнул шлангом из стороны в сторону, радуясь элегантной огненной дуге и тому, как она ложилась на ёлки, свирепости, с которой огонь всё пожирал, противостоящему ветру красно-рыжему сиянию и потрескиванию тысяч погибающих в пламени иголок… Сквозь радостный туман он почувствовал руку на своём плече. – Достаточно, – сказал Оландер. Но Эмиль не хотел останавливаться. Рука на его плече сжалась сильнее. – Вестерстрём, я сказал “достаточно”. Это вернуло Эмиля в реальность. С сожалением он отпустил спусковой крючок, и пламя с небольшим грустным всхлипом закончилось. Чувствуя себя абсолютно так же, Эмиль переключил оружие обратно в безопасный режим, повернул клапан в закрытое положение и передал бак обратно Оландеру, который до сих пор следил за ним. – Если ты хочешь ещё потренироваться, Вестерстрём, то завтра ты будешь сыт этим по горло. А теперь возвращайся в строй. Эмиль почувствовал, как воодушевление вернулось к нему, и он, чуть ли не пританцовывая, вернулся в компанию остальных кадетов. Краем глаза он заметил, как Оландер обеспокоенно переглянулся с капитаном. И откровенно говоря, он был взволнован не меньше них.