Наша вечная весна

      Когда она наконец вышла на балкон, то увиденное заставило её нахмуриться, а сердце пропустить удар. Рут, которая не появлялась ей на глаза вот уже несколько дней, стояла прямо здесь и прямо сейчас. Она видит её в этом платье и хочет думать, что теперь они смогут победить все их невзгоды. Эта, казалось бы, глупая мысль всплывает очень спонтанно. Но увы, они не герои какого-то тривиального фильма, где все всегда заканчивается хорошо. И все эти размышления затуманивает лишь одна маленькая, едва проскользнувшая мысль о том, что Рут, наверное, холодно в ее одежде. — А знаешь… — пускай она не видела лица Рут, но девушка готова была поклясться, что та улыбалась. Волосы Саманты развивались в разные стороны, а сама она наблюдала за городской жизнью внизу, совсем не всматриваясь в человека, который стоял рядом с ней. Гроувз ещё не договорила, а Шоу уже всё знала. Она знала это давно, просто никогда не брала во внимание. — Я не думала, что весна будет такой: холодной и неприятной. — девушка говорила медленно и негромко, её голос звучал уверенно, он буквально завораживал Самин и заставлял медлить с ответом. — Так сейчас только начало. Не удивительно, что погода именно такая. — наконец решается ответить брюнетка. Она тяжело вздыхает и одним движением руки открывает банку пива, которую все это время держала в своих руках. Но вместо того, чтобы глотнуть освежающей жидкости, она лишь ещё ближе, практически вплотную, подходит к Саманте. Шоу кладет свои локти на небольшую балку точно так же, как это сделала Рут. Они не смотрят друг на друга, обе и без того понимают всё, что следовало бы знать. — Это, наверное, забавно - умереть весной. — отвечает шатенка и неаккуратно выхватывает из рук собеседницы бутылку с пивом. Она смотрит на эту хмурую женщину и продолжает улыбаться. — Пиво, ну конечно… — Стой, а почему именно весной? Чем другое время года хуже? — Ну, — она делает небольшой глоток из банки, после чего опять продолжает. — После холодной, грустной, тёмной и неприятной зимы следует весна. Такая приветливая и игривая. Она дарит всему новую жизнь, возможность начать что-то заново, и, казалось бы, что может пойти не так в это чудное время года? — Это, наверное, верно. — Ну конечно же верно. Разве я когда-то была не права? — она зачем-то быстро разворачивается, облокотившись своей тонкой спиной на грязную балку, Шоу от чего-то снова стало так тошно. Рут улыбалась, а взгляд ее был направлен куда-то за спину Шоу. О чем она размышляла в тот момент, никто никогда не узнает. — А… — нерешительно начинает Самин, понимая, что совершила ошибку своей попыткой начать этот разговор. Рут направила свой взгляд прямиком на хмурую, слегка поникшую девушку, как бы переспрашивая ту. Её взгляд был таким теплым, что Шоу уже умудрилась забыть о недавнем холоде. — А что будет, когда весна закончится? — Всё то, чему весна подарила мгновения существовать — продолжит эту жизнь. Это же просто. — Вот как… А что будет с тем, кого весна обошла стороной? — А разве весна так делает? — Ну, предположим, что делает. Так что же? — Ну не знаю. Продолжит гнить. Что же ещё тогда делать, — она отвечала так спокойно, от этого сердце Шоу начинало болеть вновь. — А от чего ты спрашиваешь? — Да так. — бросает в ответ она, на самом деле чувствуя медленно пробирающий, неизведанный ею страх. — Эй, — прошептала шатенка, но достаточно громко, чтобы её было слышно. — Посмотри на меня. Иди сюда. И вот, снова эта фраза от которой Самин охватывает дрожь. Одна единственная, глупая, но такая нужная фраза, от которой она чуть ли не тает. В этих словах будто бы собралась вся нежность и забота Рут, так считала Шоу. И если ещё пару дней назад она чувствовала апатию ко всему, то сейчас девушку переполняли двоякие и мучительные чувства. — Я и так уже здесь. — усмехается брюнетка едва заметно, но все равно подходит ближе и падает в её объятия. От Рут пахло лавандой, а её кожа была такой же мягкой, как и платье на ней. От Шоу несло лёгким перегаром и усталостью, но это не мешало Саманте продолжать стискивать в объятиях ничуть не хрупкое тело девушки. — Я не хочу, чтобы весна кончалась. — шепчет она, из-за чего улыбка на лице Гроувз пропала. — Всему приходит конец. Это неизбежно. — Неужели это нельзя даже замедлить? И балкон, как и девушки на нём, погрузились в тишину. Когда Шоу уже перестала ожидать такого необходимого ответа, Рут выпустила её из своих объятий и наконец продолжила. — Может совсем немного. Улыбаясь, как делает это обычно, она хватает женщину за руку и ведёт её куда-то в даль. Та, в свою очередь, не спешит сопротивляться, но в голове её творится настоящий бедлам. Они проходят вниз по сырой подъездной лестнице, держась за руки, каждая думает о чём-то своём. Шоу думает о том, что же сейчас случится и как ей дальше быть. А Рут думает о Шоу. Через несколько десятков ступенек они оказываются в квартире Рут, которая была намного уютнее всего этого подъезда и хилого балкона в нём. Цвет стен был приятный, а запах такой знакомый и практически идеальный. По указаниям Саманты Шоу проходит в дальнюю, уже хорошо известную ей комнатушку, и садится на диван около окна, мирно продолжая ждать девушку, которая пропала где-то в дебрях кухни. Когда она вернулась, первое, что подметила Самин — большое количество разнообразной еды и сетка с бутылками пива. — Зачем это? — решается спросить она, продолжая хмуриться и раздумывать. — Как зачем? Брось, не ты ли хотела ещё несколько недель назад тупить в телевизор и объедаться? — женщина садится рядом и продолжает говорить, поглядывая на Шоу. — А вот и оно. Всю ночь мы будем смотреть твои любимые фильмы и обжираться. — когда она закончила говорить, то сразу же улыбнулась, ожидая хоть какой-нибудь реакции от собеседницы.  — Это…это неожиданно. И глупо. Не понимаю… И я тебе спасибо должна сказать, типа? — говорила немного смущенная женщина, потирая левое плечо. — А тут и не надо ничего понимать. И раз ты согласна, то дай мне минутку. Я переоденусь. Не успела Шоу что-нибудь ответить, как Рут уже испарилась из её поля зрения. Девушка все ещё не понимала, что в голове у этой Саманты Гроувз. И, наверное, никогда не сможет понять. Шоу осознала, что Рут в комнате, только когда та погасила свет большой лампы, оставив лишь небольшой луч света со стола. Девушка уже не выглядела так грациозно, какой была ещё несколько минут назад, но это не делало её хуже. Серая футболка и чёрные домашние штаны хорошо сидели на ней, а вся она так и отдавала уютом. — Ну что, ты готова отрываться всю ночь? — присаживаясь напротив и накрывая их обеих пледом, спрашивает Саманта. — Всегда готова. — усмехается она и, пожалуй, впервые за последнее время чувствует себя расслабленно. — Шоу? — Да? — отвечает брюнетка, которая уже тянулась к еде. — Я люблю тебя. Пачка с едой падает из её рук, а сердце пропускает будто бы тысячу ударов. Она и подумать не могла, что когда-нибудь услышит это. — Я не хочу это комментировать. Она и предположить не могла, что услышит это от Рут. Девушка из последних сил сдерживала порывы разрыдаться и высказать всё, что она думает. Слова были излишни. ***       Когда она проснулась, то не нашла никаких признаков ещё одного человека в этой квартире. Внутри помещения было пусто, и она была тут совсем одна. Сердце больше не болело, а из глаз не лились слезы. Она лишь поморщилась, когда вспоминала вчерашние рыдания на плече своей… А, чёрт знает, кем для неё являлась Рут. Без всякого желания, скорее даже с каким-то отвращением она обошла всю квартиру, зачем-то заглядывая в каждый угол, надеясь найти там хоть что-то. И когда она лично убедилась в том, что помещение совсем пустует, руки ее сжались в кулаки, из-за чего ногти болезненно впились в кожу ладоней. Нехотя, со всем отвращением, которое у неё только было, она подошла к аккуратно прибранному столу и со злостью ухватила от туда белый конверт. 22 июня.       Девушка сидит на обшарпанном крыльце разрушенного дома и нервно докуривает свою последнюю сигарету. Этот дым и вкус на губах позволяет ей невольно вспомнить то, как в таком же густом и непроглядном дыме они танцевали, пока были молодыми. — Выплюни боль из обоймы своего пистолета, наполни его только чистой любовью! — выкрикивает Рут, пританцовывая под любимую песню и ближе прижимая к себе девушку, целуя ее то в щеки, то в губы, касаясь шеи и носа. — А разве наша любовь может быть чиста? — запрокинув голову назад, тем самым оголяя для Саманты свою шею, спрашивает Шоу, довольно ухмыляясь. — Если ты захочешь, то она может быть какой угодно, дорогая. Мы живём в сердцах друг у друга, а в них у нас вечная весна. Тогда Самин почему-то совсем не обратила никакого внимания на эти слова, но сейчас такая ностальгия была единственным, что заставляло её находить силы жить. Рядом с ней лежит уже давно не белый и сильно помятый, но все тот же конверт. Она нерешительно тянется к нему рукой, сглатывая застывший ком в горле. Она знает, зачем к нему тянется, знает, что ждет ее внутри. И пускай это совсем не кажется приятным, женщина все равно открывает письмо. 《Дорогая Шоу. Извини, что так вышло. Заслуживаешь ли ты большего, нежели сложившаяся ситуация? Конечно же да. И мне жаль, действительно жаль, что все так вышло. Я знаю тебя слишком хорошо, поэтому со всей уверенностью могу предположить, что ты не станешь открывать этот конверт весной. Выходит, что ты читаешь это уже летом. Много времени уже прошло и, наверное, много воды утекло. А помнишь тот наш разговор? И увы, весна и меня прошла стороной. А раз сейчас лето, значит я давно где-то гнию. Прости, я не хотела это писать, но, наверное, стоило бы. Я хочу сказать тебе, что была самой счастливой рядом с тобой. Ты порой была так зла на меня, постоянно срывалась и никогда не говорила о том, что действительно думаешь и чувствуешь. Я это понимала, поэтому и была счастлива. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, так ведь? Прости, что не смогла достать тебе звезду с неба. Я так хотела, но была так слаба… Я все ещё люблю тебя, Самин Шоу. И ты была последним, о ком я думала, будь уверена в этом. Цвети, прошу тебя, цвети, чтобы всё не было напрасно. Весна будет вечной для нас.》