Это была судьба

Хикару прекрасно помнил, как впервые встретил Павла. Его направили обучаться по обмену в Волгоградскую Библиотеку, сказали, что он сможет послужить хорошим примером для российских книгочеев, да и сам наберется опыта – но оказалось, что слухи о нелюбви русских к проволочкам и бюрократии совершенно точно соответствовали реальности. По крайней мере, в книгочейских кругах. - Держите, удачи, - на ломаном английском пробормотал взрослый седой мужчина, один из тех, кто встретил Сулу в его первый день в Волгоградской Библиотеке, и фактически швырнул в руки Хикару пробужденную книгу. Тот в спешке подхватил ее и удивленно переспросил: - А… Разве нам не нужно провести анализ произведения и определить группы риска или… - Этим ты в своей Библиотеке будешь заниматься, мы на такую ерунду времени не тратим, - недовольно процедил мужчина и поправил сползающие на кончик носа очки. Да, Волгоградская Библиотека не только на анализ книг времени не тратила, но и денег на проживание студентов по обмену. Таких, гм, нехороших условий Хикару еще никогда не видел, но счел нужным промолчать – а вот еще кое-что просто невероятное необходимое у него отсутствовало. - Хорошо. Но дайте мне напарника. Преподаватель, скривившись, покосился на него, а потом недовольно пробормотал что-то на русском. Тон его показался Хикару недовольным, но, когда мужчина схватил просто проходящего мимо кучерявого мальчишку, повеяло чем-то нехорошим. - Второкурсник. Будет твоим напарником. Идите разбирайтесь с книгами, из нее, вроде как, Кощей сбежал, - махнул рукой преподаватель и удалился, оставив Хикару один на один с молодым студентиком. Который сам смотрел на него с неверием. - Ты же второкурсник? – в лоб спросил его Хикару, и тот кивнул. - Да. - Как второкурсник может заниматься полевой работой? – непонимающе пробормотал Хикару, а мальчишка только пожал плечами. - Быть может, - мягко улыбнулся он, - в Библиотеке Сан-Франциско у вас и есть ограниченное по возрасту, но в России у нас мало людей, а потому со сбежавшими персонажами разбираются даже студенты младших курсов. - Это же смертельно опасно! – удивленно возразил Хикару, но вот его новый напарник выглядел так, будто это было в порядке вещей. - Мы учимся на практике. Кстати, как тебя зовут? Хикару немного замялся. Думая о том, что, возможно, этот милый, совсем молодой мальчишка может погибнуть меньше, чем через час, он совсем забыл представиться, а потому, убрав от себя книгу, торопливо протянул ему руку и произнес, извиняясь: - Прости. Я Сулу. А ты… - Павел. Павел Чехов, - радостно отозвался тот, хватаясь за его пятерню, и крепко ее сжал. Его руки были тонкие, кожа – светлая, и Хикару просто не мог поверить, что такое юное создание стало его напарником, но… Он не мог отрицать, что Павел был очень красив. - Мистер Чехов? – переспросил он. Павел только снова улыбнулся, отводя взгляд своих сизых глаз. - Нет, в России мы зовем друг друга по имени. Павел. Хикару поджал губы. Рука у Павла была теплая. - Тогда я Хикару. В тот день возникло много проблем. Самой первой было то, что Хикару понятия не имел ни кто такой Кощей, ни что ему может быть нужно, ни как и где его стоит искать, потому что эту книгу, честно говоря, он не читал. Потому было так странно чувствовать себя рядом с всего лишь второкурсником, который с упоением рассказывал историю этого персонажа – исключительно русского, фольклорного, но оттого не менее интересного – для Хикару. Второй проблемой был акцент Павла – очаровательный, милый, но такой сложнопонимаемый. Была ли проблема в преподавании английского в российских школах? Хикару не знал, но что он точно понимал – то, что очень быстро непонимание некоторых слов или их незнание Павлом перестало быть прямо… Проблемой как несчастьем. Это стало чем-то вроде особенности их отношений – но уже после, когда Хикару освоился. Он не ожидал, что Павел выживет в первый день, но, когда он пришел к нему в первый вечер, был правда рад вновь его увидеть. - Ты еще не ел? – спросил Павел, а Хикару только задумчиво покосился на купленную с грехом пополам пачку чипсов в местном продуктовом. - Прости, нет, - виновато ответил он. А Павел просто пожал плечами и взял его за руку. - Это не дело. Пойдем, я накормлю тебя, - и повел за собой. Общежитие Волгоградской Библиотеки было таким отличающимся от родной Библиотеки Хикару. Оно была старше, ветше и куда менее безопасным, но вместе с тем там где-то была душа. Загадочная, русская. Прямо как их сказки, куда Хикару приходилось забираться вместе с Чеховым. Цвет чернил Чехова был голубой. Не яркий голубой, не на грани синего – нет, нежно-голубой, как небо. Чехов сам был ближе к воздуху, чем к воде – наверное, это сыграло роль для него в Костяном Доме. Постепенно Хикару стал ловить себя на мысли, что его почерк, его рисунки и его символы были очень аккуратными, красивыми и тонкими. Совсем как его руки и голос – и постепенно Хикару действительно поверил, что это была судьба. Судьба послала его в страну, где черную кошку выгнали из общежития не из-за запрета держать животных, а потому что они приносили несчастья – а потом тихо вернули, потому что, на самом деле, Мурку все любили. Судьба дала ему в напарники куда более молодого, но внезапно опытного студента-второкурсника. А еще красивого, действительно юно-свежего и обворожительно улыбающегося, который стал для Хикару самым лучшим на свете. И все эта же судьба подкидывала ему сплошь русские сказки и классическую литературу. Тогда-то Хикару понял, что не все потеряно: он помнил всех персонажей Толстого, а Чехов смог вспомнить только Болконского под дубом – и больше никого. А еще – что в России все не так плохо, как говорили в его родной Библиотеке Сан-Франциско. Поначалу Хикару думал, что Павел просто улыбается всем, но он ошибался. Никому Павел не улыбался так, как ему, ни с кем не говорил так, как с ним, и никто не знал Павла в Библиотеке так, как Хикару. Ему понадобился целый месяц, чтобы понять это – а, когда осознание снизошло на непутевую голову Хикару, он чуть за нее не схватился. За месяц, проведенный вместе с Павлом, Хикару успел в него влюбиться, как будто это ему было всего девятнадцать, а не кудрявому Чехову. Как будто Хикару снова стал… Младше. Это действительно была судьба, ведь в Библиотеке Сан-Франциско Хикару никого не любил уже очень давно. А еще его вряд ли кто-то любил так, как Павел Андреевич Чехов – неловко, молчаще, чуть испуганно. Хикару понял это быстро – а Павел предпочитал просто изображать, что они были друзьями. Напарниками. Которые оставались друг у друга все ночи напролет. Которые засыпали, обсуждая очередную лекцию или рисуя аккуратные и такие каллиграфически точные символы, или, наоборот, забывали обо всем, забираясь в очередную книгу. Которые оставались вдвоем на каждом уроке физкультуры, когда проходил набор в команды по футболу, и, честно, были рады этому. Однажды Павел достал из своего шкафчика немного скотча, который, кажется, ему прислал друг по переписке, и на своем очаровательном английском начал снова рассказывать обо всем. О русских традициях, о персонажах-идиотах… И о том, что ему нравился Хикару. Павел не понимал, о чем говорил – он был пьян, и Хикару знал это. Но даже под градусом они оба просто не могли забыть, как Чехов, чуть дрожащей рукой взяв руку Хикару, прижался губами к его экслибриуму на запястье. - Ты… Поцелуешь меня, Хикару? – спросил он тогда со своим самым милым в мире акцентом, и именно в тот момент Хикару понял, что пропал – окончательно и бесповоротно. - Я бы хотел тебя поцеловать, Павел, - честно сказал он тогда. Каждое слово сыпалось в его горле песком, и он глотал их, будто слезы, потому что… Ему правда было больно это говорить – ему просто не хотелось отказываться, но он был должен. – Но ты пьян. Давай как-нибудь в другой раз. Ему пришлось отнять от себя руки Чехова и уйти в тот вечер, потому что он не знал, куда это приведет. На следующее утро Павла чуть не спалил заживо наконец-то европейский дракон, который выбрался из старой германской книжки, которая решила, что пробудиться на полке магазина – отличное время. Хикару не знал, что сделали с ним ребята с зелеными чернилами, пока лечили, но Павел изменился. Он перестал смотреть на Хикару, он перестал улыбаться ему – и он почти перестал говорить. Начал вздрагивать от каждого прикосновения, каждого слова, каждого жеста – и глаза его сизые будто потеряли тот немногий цвет, что в них был. Хикару видел, что они стали просто серыми, и немного времени понадобилось, чтобы он понял: это вина не лекарей, а его. Потому что он был неосторожен. И ему нужно было это исправлять – ему, и больше никому другому. - Павел! - из-за спины показался еще один абсолютно ненужный в этой истории монстр, и Хикару без малейшего сомнения разрубил его пополам тяжелым двуручным мечом. Эту сказку он знал достаточно хорошо, чтобы не бояться убить кого-то из сюжетных персонажей – а на сердце у него было тяжело не из-за убийства. – Павел, я закончил! – крикнул он в небо, и где-то высоко, где кончалась башня, ему ответили: - Я тоже… Хикару не знал, насколько уничтожение обезумевшей принцессы было сложным для Павла, но он точно видел, что с ним все в порядке. Здесь, в книге, они могли многое – и Павел вместо того, чтобы спуститься по лестнице, просто выпрыгнул из окна, а за его спиной раскрылись два больших воздушных крыла, едва заметных, но тонких. Хикару знал, что, если он их коснется, его пальцы легко прорвут их толщу, а дыры быстро зарастут – но сейчас ему не хотелось хватать Павла за его крылья. Вместо этого он вцепился в его руки, тонкие и нежные, и притянул к себе. Хикару просто хотел, чтобы его сизые глаза снова стали хоть немного яркими, а потому, пока Павел медлил, осторожно коснулся губами его экслибриума – того, что мерным голубым светился у Чехова за ухом. А в следующий миг Павел просто оторвал его от земли – вернее, это земля посыпалась из-под ног Хикару, намекая, что пора выбираться из этой книги. Руки у Павла были слабые, и потому крепче держался за него сам Хикару, но, когда он перестал смотреть туда, куда падали части земли вместе со всем, что было над и под ней, он снова поднял взгляд на друга. У него получилось – его глаза снова стали сизыми, прекрасными и нежными, а Павел просто смотрел на него этими глазами. А потом произошло то, чего Хикару никак не ожидал – его крылья просто сдуло ветром, и Чехов, прижавшись грудью к груди Сулу, просто начал падать вниз. Свистело в ушах, и воздух обволакивал их, но Хикару слишком хорошо понимал, что просто не мог отвести взгляд от глаз Чехова – и потому даже почти пропустил момент, когда тот его поцеловал, нежно и неумело, но осторожно и с надеждой. И снова раскрыл крылья за своей спиной, с рывком проседая метров на десять вниз вместе с висящим на ним Хикару. - Н-нам пора выбираться, - сказал он так непонятно, как еще никогда не говорил, и Хикару радостно улыбнулся. У него все еще не были ни одной мысли в голове, но он был со всем согласен – главное, что Павел давал себя обнимать и теперь, похоже, целовать. - Полностью согласен. Он не знал, что могло еще привести его в эту книгу с этим русским студентом, чья улыбка снова озарила мир для Хикару, так что, похоже, это была все-таки судьба. И Хикару не жалел, что приехал в Волгоградскую Библиотеку.