Запах душистого чая

Солнечный свет льётся буквально отовсюду и режет глаза, в лицо дует тёплый южный ветер, вокруг — сплошной лес без намёка на цивилизацию. Из звуков — только пение птиц, неустанно возвещавших о приходе весны. Эмма ещё раз озирается по сторонам — ни души. Она смотрит вокруг не испуганно, скорее заинтересованно. Всего несколько дней назад Свон с трудом выбралась из Зачарованного Леса, всеми известными ей словами проклиная другие миры, бобы и порталы. И что в итоге? Недели не прошло, а её снова куда-то занесло. Деревья, окружившие Эмму кольцом, странного вида птицы и цветы, явное присутствие магии… Куда она попала на этот раз? — Заблудились? — мужской голос, постепенно приближаясь, доносится откуда-то из чащи и кажется смутно знакомым. Когда говоривший подходит ближе и становится хорошо виден — Свон вздрагивает. И снова не испуг, неожиданность. — Джефферсон? — удивлённо шепчет она спустя несколько секунд молчания. Хмурит брови, осторожно делает шаг назад и вглядывается в лицо неожиданно-знакомому собеседнику. Он делает то же самое. — Мы знакомы? — мужчина едва заметно улыбается краешком губ. Внимательные серые глаза остаются серьёзными, и нельзя понять, что он чувствует, о чём думает и что хочет предпринять. Эмма упорно молчит, рассматривая своего собеседника. В другое время это показалось бы ей неприличным, но не сейчас — вид знакомого ей Шляпника слишком странен, чтобы не обращать на это внимания. «Как из книги сказок» — думает Свон, прежде чем решиться заговорить. — Э… Нет, не знакомы, — её хватает только на это. Голос дрожит, всеми силами отказываясь слушаться. Теперь Джефферсон улыбается чуть шире, и, сделав шаг к девушке, накидывает ей на плечи свой плащ. Эмма только теперь замечает, что всё это время неосознанно обнимала себя, пытаясь согреться. Она чуть поправляет золотисто-коричневую накидку и неожиданно для себя улыбается. — Спасибо, — голос звучит уже громче, увереннее, — а… Где я? — и вновь переходит на полушёпот. Улыбка так и не сходит с лица Джефферсона. «Он не похож на сумасшедшего» — замечает Эмма и удобнее кутается в плащ. — Вы в Стране Чудес. И, как я вижу, очень замерзли, — произносит Шляпник, чуть склонив голову набок. Эмма не отвечает. Мысли путаются, и предположения о том, как она оказалась здесь, отвергаются одно за другим. — Может, выпьете чаю? Заодно и согреетесь, — Джефферсон кивает куда-то вперед — туда, где, вероятно, находится его дом. Свон находит эту идею забавной и чувствует себя Алисой — потерянной девочкой в странной, полной чудес стране, которая целиком и полностью оправдывает свое название. Для полной картины здесь не хватает той же гусеницы с трубкой, Чеширского кота или Мартовского зайца, и Эмма искренне надеется, что не найдет их в доме Шляпника. — Я не против, — она пожимает плечами и отправляется вслед за Джефферсоном. Мысли о Сторибруке временно отходят на второй план — Эмма знает, что сможет туда вернуться. Дом Шляпника представляет из себя небольшую, но, как оказалось, довольно уютную хижину. Здесь пахнет чаем, пряными травами и летом — Эмма на мгновение прикрывает глаза от удовольствия. — Папа! Папа! — звонкий голосок возвращает девушку в реальность, и перед ней предстает милая светловолосая девчушка, уже повисшая на руках Джефферсона. «Грейс» — вспоминает Свон и про себя подмечает — из Шляпника вышел отличный, любящий отец. — Миледи? — теперь Грейс обращается напрямую к девушке. — Это Эмма, наша гостья, — Джефферсон кивает дочери и проводит посетительницу вглубь дома. — Приятно познакомиться, Эмма, — девочка лучезарно улыбается и делает небольшой глоток из своей чашки. Свон отвечает ей и тоже пробует любезно заваренный Шляпником чай. Кажется, она никогда не пила ничего настолько вкусного. Разве что домашний какао с корицей, который умело готовит Мери-Маргарет, мог соперничать с этим чаем. — Чудесная игрушка, — Эмма замечает сидящего на столе плюшевого кролика и улыбается Грейс. Озноб отступил, и по телу теперь разливалось приятное тепло, побуждая к действиям и разговорам. — Спасибо, — девочка берет кролика в руки, — это Чарли. У него нет одного глаза, но я все равно люблю его. Эмма молчит и переглядывается с Джефферсоном — тот награждает ее теплой улыбкой и предлагает остаться до вечера. Свон соглашается, и Грейс сияет от радости — она любит гостей, особенно таких добрых, как Эмма. Девочка тут же находит с ней общий язык — они о чем-то беззаботно болтают, смеются и шутят. Так проходит день, и Грейс к его концу неожиданно счастлива. Шляпник — тоже, и когда Эмма, поблагодарив хозяев дома за гостеприимство, намеревается уйти, делает отчаянный шаг. — Вы… Ты не хочешь остаться? — Прости? — На время, пока я не найду возможность вернуть тебя домой. У меня уже есть пара идей на этот счет. Девушка на минуту задумывается и в конце концов соглашается — в одиночку ей отсюда не выбраться, а Джефферсон обещает помощь. К тому же, как бы Свон не отгоняла от себя эту мысль, ей не хотелось покидать хижину — ощущение тепла и уюта, пусть даже без капли роскоши, действовало на нее успокаивающе. Эмма соглашается, и в глазах Грейс загораются радостные искорки. Эмма говорит: «Я останусь, но ненадолго», и Джефферсон облегченно выдыхает. Дни тянутся бесконечной чередой, и Свон постепенно привыкает к дому Шляпника — такому же чудесному, как и, наверняка, вся эта страна. По утрам Джефферсон уходит по делам, и Эмма догадывается — по ее душу. Грейс молчит об этом, но все больше привязывается к неожиданной гостье: каким бы хорошим отцом не был Шляпник, женского тепла девочке не хватало явно. По вечерам, когда хозяин дома возвращаются, они втроем пьют чай и обсуждают прошедший день. Эмма замечает — в последнее время Джефферсон становится мрачнее и подолгу разглядывает ее, не говоря ни слова. Свон не знает, как спросить у него о причине такого поведения, а Шляпника, кажется, все устраивает. — Когда я смогу вернуться домой? — в один из вечеров Эмма все-таки не выдерживает. Она скучает по дому и семье, как бы хорошо ни было здесь, как бы добр ни был Шляпник, какой бы милой не казалась Грейс. Джефферсон улыбается, но глаза темнеют, и Эмма ясно видит затаенную в них тоску. Сердце сжимается — с таким Шляпником она знакома всего несколько дней, но уже успела привязаться к нему. Прощаться будет больно — Эмма заранее чувствует это. — Завтра я смогу привести шляпу в действие, и ты отправишься к родным, — голос звучит гулко и печально. По стеклу стучат частые капли дождя, и под их мерный рокот Грейс засыпает. Она наверняка не слышала разговора взрослых, а потому спала спокойно. Утром, думала девочка, Джефферсон как всегда разбудит ее, и, возможно, останется дома, а Эмма заплетет ее непослушные волосы в аккуратные косички. Свон этой ночью мучает бессонница — она думает о Сторибруке и Стране Чудес, о Генри и Грейс, о родителях и Шляпнике, и в уголках глаз начинает тревожно пощипывать. Не плакать. Только не плакать. Джефферсон вовсе не пытается уснуть — знает, не выйдет. Он сидит у кровати дочери, бережно поглаживая ее по волосам, таким же золотистым, как у той, кому долгие годы принадлежало его сердце; у той, кто покинул его слишком рано, да будут прокляты все известные болезни. Эмма чем-то неуловимо похожа на нее — Шляпник понимает это и с горечью осознает, что должен будет отпустить. Снова. Ради нее. Волшебная шляпа на чердаке, ждет рассвета. Все решено, и передумать, перечеркнуть надежды Эммы нельзя. Не в его силах. Утро, прохладное, но солнечное, свежим ветром врывается в хижину. Из обитателей спит только Грейс, да и та постепенно прощается с ночными видениями. — Эмма? — нахмурившись, шепчет она. Свон, невыспавшаяся и помятая, медленно надевает куртку. Джефферсон недавно позвал ее на улицу: «там активировать портал безопаснее» — проговорил он, и, отвернувшись, вышел за пределы дома. — Мне пора, Грейс, — голос Эммы едва ли не срывается. Девочка тут же подрывается с постели, и, крепко обняв Свон, произносит: — Я буду скучать. И папа будет. — Я тоже, — признается девушка и чувствует в своих руках что-то мягкое. — Забери Чарли, на память, — Грейс выпускает Эмму из объятий, поглаживая свою любимую игрушку. В глазах стоят слезы. Свон наконец покидает хижину. За дверью — Джефферсон и шляпа-портал ожидают своего часа. Яркое апрельское солнце слепит глаза, и происходящее на миг кажется не таким печальным. — Ну что ж, Эмма, если будешь в наших краях — забегай в гости, всегда рады напоить тебя чаем, — Шляпнику почти удается улыбнуться. — Обязательно, — кивает Свон и, обняв Джефферсона на прощание, благодарит за все. Он сделал для нее слишком много, чтобы вот так просто расстаться — Эмма понимает это, но, сжав в руках игрушку и зажмурив глаза, прыгает в портал. Ощущение полета вмиг испаряется, когда Свон открывает глаза. Она лежит в своей постели, на прикроватной тумбочке назойливо пищит будильник, а за окном накрапывает дождь. Это был всего лишь сон. Бессмысленный и сказочный сон. Такая очевидная мысль кажется Эмме странной, но она принимает ее как должное. Поднявшись с постели, девушка собирается пойти в ванную, но на миг замирает: рядом с тумбочкой, опершись о стену, сидит одноглазый кролик Чарли, от которого веет чаем, травами и волшебством.