Куда летят одуванчики

Я видел тебя в школе когда-то. Сложно было заметить тебя на уроках, ты вечно пропадал где-то, и я даже толком не помнил, как тебя звали. Было странно, когда учитель не называл твоё имя в списке отсутствующих, и я мог разглядеть тебя сидящим за задней партой за десятками других учеников. Ты всегда ходил с венком на голове, когда была весна. Это считалось нормальным, обыденным для меня - было удивительно лишь тогда, когда ты приходил, а сами желтые одуванчики в каштановых локонах были чем-то совершенно нужным и необходимым. Ни одного весеннего дня я не видел тебя без них. Так должно было быть. И все задавались вопросом "Зачем", когда я не обращал на это внимания. И ты стал образом этого времени года - я не знаю почему, ты напоминал мне тёплый ветер, и шуршащие листья, и душный воздух, и тяжелые капли дождя, и сухой асфальт, и сладкий запах весны. Весна стала для меня нечто волшебным и неуловимым, как ты, не посещающий школу месяцами. Но я знал, что весной ты снова вернёшься. Ты всегда возвращался. И вернулся той весной. Я шёл в школу, думая о том, что сегодня должна была быть контрольная по английскому, к которой я так и не подготовился, слушая U2 всю ночь напролёт и пытаясь вдохновиться их творчеством. Не знаю, какого именно результата я ожидал, но ритм на барабанах я так и не сумел найти, к тому же, их музыка была слишком мягкой для моего стиля. И все считали, что невероятно и невозможно слушать такие песни, при этом оставаясь фриком. "Долбанутый панк" - вот клеймо жизни, ставшее моим, когда я перевёлся сюда около трёх лет назад. Никогда бы не подумал, что обычные тоннели, голубые волосы и пирсинг в носу могли бы вызвать такую реакцию со стороны сверстников. Но, в итоге, вышло так, что единственный, с кем я общался, был Марк - "адекватно выглядящий", но в душе такой же неформал, как и я. "Можно ли назвать человека с волосами цветом неба отбитым?" - Хей, Джош! - сзади меня раздался приятно-знакомый голос. - Марк! - я пожал руку и обнялся с запыхавшимся парнем, который, по-видимому, бежал за мной. - Ты в своих наушниках нихрена не слышишь, впрочем, как и всегда. - он улыбнулся, пытаясь отдышаться и выравнивая свой шаг с моим - Готов к выносу мозга? - Ты про английский? - этот вопрос прозвучал риторически, но Марк, все же, кивнул в ответ. Я задумчиво взглянул на здание школы, которое приближалось к нам с каждой секундой. А ведь время идёт постоянно, только вдумайся. И лишь раз в жизни мы можем ощутить данную миллисекунду данной минуты данного часа данного дня, данного... - Не впадай в транс, нужно успеть повторить хоть что-нибудь. По мере приближения, учеников становилось все больше, а мне становилось все тоскливее, ведь среди них не было ни одного, кто мог бы понять то, что понимаю или не понимаю я. - Да, да, ты прав - я устало вздохнул, начиная размышлять над тем, как же много я думаю о мелочах, да и обо всем остальном. Нельзя уметь думать так много. - Главное, сделай что-нибудь там. Она ведь сто процентов нас рассадит, так что я тебе помочь не смогу - парень сочувственно посмотрел на меня, но лишь на миг, потому что в следующую секунду он заметил Лейлу, свою девушку, болтающую в компании наших одноклассников - Чувак, слушай, я наверное... - Конечно, иди, я тебя догоню. - улыбнувшись я хлопнул его по плечу, и он сразу же рванул к ней. Через мгновение я уже мог лицезреть, как они обнимались, а в голове невольно всплыла мысль: "А почему у меня никого нет?" Почему у меня никого нет? Наверное потому, что мыслей слишком много, и всегда слишком много "за", слишком много "против". Не думаю, что Марк с Лейлой определённо во всем устраивали друг друга, но у них не было проблем с отличными отношениями, которым можно было позавидовать. Принять таким, как есть, пытаться понять, что самому неясно. Так ведь всегда живут обычные люди? Ну а я просто физически не могу принять факт, что есть кто-то, кто мог бы понять. Марк - другой разговор, я знаю его с детства, а перевёлся в эту школу лишь ради него - в предыдущей меня ничто не удерживало, а тут была учеба + 1, и это был верный друг. Мне не нужен кто-либо ещё, кто-либо ещё не существует. Но я вижу каштановую макушку, красиво отливающую светлым на солнце, в пряди которой вплетены ядерно-желтые цветы. Порыв ветра приносит запах позднего апреля, заставляя кожу покрыться мурашками. Почему не существует духов с названием "Весна"? "Я просто вижу его в толпе, и мне становится легче. Я больше не чувствую, что я одинок". Кто ты такой, мальчик в цветах? И лишь звонок возвращает меня к реальности и заставляет лететь по коридорам в поисках нужной двери. Ты просто пропал из поля моего зрения, и я чувствую себя очень странно. Как будто я теряю что-то внутри, теряя тебя. Но это лишь очередные мысли, от которых я отказываюсь, влетая в кабинет с опозданием в две минуты. -... Теперь вы получили свои варианты, можете приступать. Но перед этим я хочу рассадить вас, потому что знаю некоторые личности, которые непрочь списать друг у друга - исподлобья учитель смотрит на меня, прожигая взглядом лишь мгновение. Марк рядом со мной обреченно вздыхает - Мистер Дан, пересядьте, пожалуйста, к Джозефу. А вы, Билл, можете занять место... Моё сознание заволокло непонимание. Такое бывает, когда тебе говорят что-то, что ты предчувствуешь, например, хочешь встретиться с кем-то, но нет возможности. А потом тебе просто сообщают, что так и будет. Как будто сама судьба подталкивает тебя к тому, чего ты хочешь, но чего не мог совершить раньше. Интересно, голос в голове убийц работает так же? Спусковой крючок снят, когда я встаю с места и направляюсь к задней парте рядом с цветочным мальчиком, но он даже не смотрит на меня ответ. Мне кажется, что даже его футболка покрыта силуэтами весенних цветов, но на самом деле она просто белоснежная. Создаётся впечатление, что в данную секунду данной минуты я увижу, как за его спиной распускаются сочные бутоны. Я сажусь глупо, нелепо, как будто в общественном транспорте - вроде, ты не видишь рядом с собой беременную женщину или старика, но все равно становится беспричинно совестно. И я сажусь на край стула в полоборота, спиной к Джозефу, даже не думая хотя бы поздороваться. Но он делает это первым. - Извини, привет, можно...пожалуйста... А хотя нет. Эти слова становятся его единственными за весь урок, а я даже не пытаюсь спросить, что именно он хотел. А после английского он просто растворяется в толпе, уходя на свои предметы в другом потоке. И я не пытаюсь найти тебя, мне это не нужно. Но я чувствую, что мы пересечемся ещё, несмотря на твои неуловимые появления. Уроки заканчиваются так же неожиданно, как и начинаются. Просто в какой-то момент звенит звонок, когда последний урок подошёл к концу. Это всегда так, когда в середине дня ждёшь, когда же ты уже уйдёшь из этого места, а в конце учебного дня даже успеваешь забыть об этом, ведь это и есть конец. У меня всегда так. Я прощаюсь с Марком, ведь он уходит с Лейлой, всегда, а я всегда иду домой один. Но мой взгляд улавливает ядовито-ядерно-кислотный жёлтый, когда Джозеф пролетает мимо меня. И я не знаю почему, ведь мой дом в совершенно другой стороне, но я бегу вслед за ним. Он будто не идёт быстрым шагом, он плывет над землёй, оставляя за собой шлейф весны, на который я лечу за ним, подгоняемый порывами сладкого ветра в спину. Это продолжается около пятнадцати минут. Не знаю, почему, но никогда меня не поглощало настолько сильное желание узнать. В моей жизни часто возникали вопросы, они были как назойливые мухи в летнюю жару, и я не мог от них отвязаться, даже засыпая. И я готов был узнать, почему, ну почему же ты так редко приходишь в школу, почему цветы, почему ты - весна. Мы вышли к крайней улице города, он - впереди, с желтым мельтешащим пятном в волосах, и я, которому не хватало лишь облаков на голове для создания реальности. Мы зашли в лес, который тянулся на долгие километры, и упаси тебя Бог потеряться в нем, ведь ты не протянешь так долго без припасов, тем более, если это ночь. По нашим меркам, он - бескрайний, как небо в моих кудрях, и, кажется, что за этим зелёным океаном нет никакого шоссе и других домов, лишь он и я на окраине, среди толстых стволов низких деревьев, которые хранят прохладу под своими кронами даже в летний зной. Ветер не смеет нарушать идиллию, воцарившуюся среди слегка шелестящих деревьев, и я боюсь дышать, пытаясь успеть за Джозефом. Но он оборачивается. Он улыбается. - Догони меня. И бежит. Я не силён в беге из-за десятков сигарет, которые я нервно выкуриваю одну за другой, поздно ночью глядя пустыми, стеклянными глазами в безграничный космос. И я не знаю, как долго мы бежим, но в какой-то момент он резко тормозит, хватаясь за ствол рукой, запыхавшись, и смотрит на меня, ожидая реакции. Я устало опираюсь на дерево, глядя в ответ. И я еще не видел ни одного человека, глаза которого настолько похожи на лучи, что падают на его лицо полосами сквозь густую зелень. И первый раз в жизни я настолько хочу знать. Я вижу его, и я знаю, где он стоит - лишь метров пять от силы. И я хочу узнать его, хочу увидеть его. Мне хочется просто сказать ему "Привет". - Не молчи, Джош Дан! - будто читая мои мысли, он отвечает мне, и его звонкий голос рассекает лесную тишину, заставляя внутренности осветиться изнутри, пропуская сквозь кожу розовато-жёлтый цвет. - Привет, Джозеф. Он заливисто смеётся. - Беги за мной, осталось немного. Не знаю, как мне хватает сил последовать за ним с рюкзаком наперевес, но я просто не могу остаться здесь, навсегда потеряв все шансы узнать. Но через минуту я уже могу видеть то, ради чего мы попали сюда. Поляна с одуванчиками. Настоящими, не теми, что растут вдоль обочины или у бордюров, засыпанные городской пылью и людскими проблемами. Шесть метров в ширину, пять в длину - вот рай, а большего не нужно. Ядовитый, жёлтый цвет, настолько яркий, что, кажется, что ты можешь ослепнуть, если будешь смотреть на цветы слишком долго. Но я не хочу отворачиваться. "Это слишком сильно, слишком лично", - думаю я, глядя на него, который с детским смехом прыгает в кучу цветов, а те и не думают ломаться, лишь накрывая его своим желтым одеялом. - Иди сюда. Я неуверенно подхожу и сажусь в позу лотоса в метре от него. Как в школе. Как в автобусе. Неудобно, совестно, как будто врываешься в чужой внутренний мир, пытаясь забрать его, узнавая слабые места или секреты. Но само молчание не кажется неловким. Я знаю, что он знает, что я шёл за ним от самой школы. По-моему, этот факт веселит его ещё сильнее, поэтому, оторвав один цветок, он прижимает его к носу, оставляя на нем яркое пятно, и затем спрашивает: - Хей, Джош! Зачем ты пришёл сюда? "Я шёл не сюда, я шёл за тобой", - мелькает в моей голове, но он, наверное, волшебник или телепат: - Ты хотел прийти за мной. Я знаю. Снова всепоглощающее молчание. Я просто ложусь рядом, глядя на то же небо, на которое смотрит он. Лишь закатные полосы, лишь зеленые кроны вокруг и желтое мелькание рядом. А ещё запах весны, исходящий от него. И ничего больше, ничего лишнего. "Мне кажется, я мог бы пролежать просто так целую вечность." - Прости, Джош - его голос такой на удивление высокий - Зачем? Он поворачивает голову ко мне. - Джозеф, почему? - задаю я волнующий ответ, но он лишь усмехается в ответ. Он знает гораздо больше меня, я чувствую это. - Ты можешь называть меня по имени, если тебе так проще. - Прости, но я не помню, как тебя зовут. Он снова смеётся, и его смех отдаётся калейдоскопом в космосе моих мыслей. - Тайлер. Меня зовут Тайлер. Его имя расцветает на моих губах розами и сандалом, и апрелем, и прохладой леса. Мы снова молчим. Я чувствую его дыхание, которое колышет цветы рядом со мной, ведь он до сих пор смотрит на меня. - Так почему? - я тоже оборачиваюсь к нему, кладя руки за голову и закидывая ногу на ногу. - Что именно? В его глазах играют озорные искорки, и он смотрит на меня тем взглядом, который будто говорит: "Я знаю, что ты имеешь в виду, но хочу, чтобы ты это озвучил". - Почему цветы? Почему тебя так часто нет в школе? Ни с кем не общаешься? Почему именно одуванчики? И ещё... - Джош, а ты знаешь, куда они улетают? - вдруг спрашивает он, а на его лице остаётся лишь легкая улыбка. - Кто "они"? - Ну, одуванчики, когда они отцветают. Что с ними происходит? Я ловлю его взгляд и вижу, что он тоже хочет знать. У нас слишком много бессмысленных, безответных вопросов, которые мы никогда не сможем разрешить. Они незначительны, но они волнуют меня, правда волнуют. - С биологической точки зрения, когда они созревают... - Мне не нужна биология. Я не понимаю ответа, объясни мне, Джош. - Я не знаю, Тайлер, но хотел бы знать. - Расскажи мне о себе, пожалуйста. Парень, что назван "цветочным мальчиком", что ты желаешь знать? - Мне нечего рассказывать. В моей голове слишком много мыслей, столько, что звёзд бы на небе не хватило, чтобы посчитать их, но я не могу объяснить их. Моя жизнь проста, я "долбанутый панк", у которого есть лишь один друг, и то потому, что мы знакомы лет с трёх, - я задумчиво перебираю волосы на затылке, глядя на закат, и чувствую его внимательный взгляд на себе - Я не понимаю себя и мир вокруг, почти все мои вопросы остаются без ответа, ведь, в большинстве своём, его просто не существует. Мои родители и другие взрослые считают, что знают все, но это ведь невозможно, - чем больше я говорил, тем больше энергии исходило от меня, я чувствовал, как растёт моя аура - Они думают, что понимают меня. Но ведь никто не понимает, да? - Знаешь, в чем главная фишка? - он отворачивается и тоже любуется красным маревом над нами - Никто не думает как ты, Джош, никто. - И никто не не видит сны, пока моргает. -Звучит, как слова из песни. Мы смеёмся настолько беззаботно, что хочется остаться на этой поляне навечно. - Почему синий, Джош? Почему голубой? - вдруг спрашивает он, перескакивая с темы на тему. - Я люблю небо. Точнее, даже не так - я люблю космос, - задумчиво отвечаю я - Он такой бескрайний, безграничный. Он хранит в себе миллиарды загадок и неизведанных мест. Но знаешь, что самое главное? - И что же это? - Он хранит в себе даже то, что уже мертво, то, что отжило свой "срок годности". Эти небесные тела, свет которых доходит до нас лишь через сотни, а то и тысячи или миллиарды лет. Когда ты смотришь на полярную звезду, разве ты думаешь о том, что её уже нет? Возможно, она умерла ещё даже до появления человечества на Земле. Но она продолжает быть ориентиром для потерянных, странствующих путников, она спасает жизни. Представь, только представь, что когда-нибудь, через долгие годы, её свет просто прекратит литься, что же тогда настанет? Пока она живёт в наших надеждах на спасение и жизнь, мы не считаем её мертвой, даже если это так. Мои мысли, все, что произошло когда-либо со мной - это мертвая полярная звезда, которая заставляет меня двигаться дальше, продолжать жить, пока я верю, что она сама тоже жива. Но... Возможно ли кому-нибудь понять меня? - Возможно ли назвать человека с волосами цветом неба отбитым? - риторически спрашивает он, сталкиваясь со мной взглядом - Никто не думает, как ты, Джош, но я тебя понимаю. И эти простые три слова - "Я тебя понимаю", звучат так искренне, как будто он правда понимает. И так и есть. Проходит больше двух часов с момента нашего появления на солнечной поляне. Солнце село за горизонт полчаса назад, и сейчас от послезакатного неба остаются мягкие сумерки, показывающие первые, блеклые звезды. Одна из радостей весны - когда солнце на небе вплоть до позднего вечера, а закатом любуешься очень долго, поэтому в восемь вечера оно только сходит со своего престола. Одуванчики закрылись, и от маленьких лучиков остались лишь длинные, зеленые стебли, а земля уже холодеет, и я с Тайлером лишь в одних футболках. Но это неважно сейчас. - Ты когда-нибудь просыпался утром с мыслью, что жалеешь об этом? - Тайлер тихо вздохнул, а цветы рядом со мной колыхнулись лишь на мгновение. - Жалеешь о том, что сотворил вчерашним днем? - Жалеешь, что вообще проснулся. - вся его солнечно-одуванчиковая улыбка сошла на нет - Такое было? Я посмотрел на него и вдруг подумал, что он испытывает меня, как будто пытается понять, достоин ли я чего-то, не ошибся ли он. Вся эта погоня, цветочное поле посреди чащи леса, вопросы, на которые он сам не знает ответа. И из-за этого реальность становится чем-то невероятным, миром чистой фантазии, заполняющим каждую клеточку тела. - Да, такое было. - Как ты спасаешься от этого? - Полярные звезды моего сознания, - я усмехнулся - А что спасает тебя? Я действительно хотел знать. Я не могу не знать, глядя теперь на него и на его цветы в глазах. - Это место. - он сделал неопределенный жест рукой перед собой - Оно напоминает мне о солнце. Солнце значит многое для меня. - он снова вздыхает, кладет руку себе на грудь - Одуванчики напоминают солнце, особенно, если круглая поляна усеяна ими сплошь и рядом. Солнце напоминает мне о том, что все вокруг когда-нибудь умирает, но не всегда бессмысленно. Например, это самое Солнце умирает каждый день, чтобы позволить Луне взойти на трон, а затем всходит опять. Но его жертва не бессмысленна. Я молчал в ответ, ожидая продолжения. - Ну и написание текстов, лишь отрывков. - на его лицо снова вернулась улыбка, похожая на тонкую линию горизонта в закат, когда почти все небо закрыто тучами, а мы видим лишь эту полоску последнего света. - Например? - "Я знаю, о чем ты думаешь утром, Когда солнце озаряет землю И освещает то, что ты совершил. И ты обещаешь своим родителям, Что это больше не повторится, Я знаю это, я знаю, я знаю, что это означает". - Что ты обещаешь своим родителям, Тайлер? - впервые за это время, я повернулся набок, и, подложив руку под голову, посмотрел на него. Он так прекрасен при бледном свете луны, звезд и чем-то еще неуловимом, что остается за гранью сознания, но я вижу, вижу этот свет. - Что больше не повторится... Мои мысли не будут повторятся, и я буду жить нормально. - он тоже поворачивается ко мне, судорожно вздыхая - Как все нормальные подростки. Впервые за это время его глаза выражают что-то, кроме простого интереса к разговору. У меня вновь возникает чувство, что я вторгаюсь в чужой мир, пытаясь забрать его или выведать секреты, уничтожить все, и наверное поэтому взгляд Тайлера такой напуганный и грустный одновременно. Но лишь секунду. И мне хочется уничтожить данную секунду данной минуты данного, необъяснимого дня, чтобы это был первый и последний раз, когда я видел его глаза с такой вселеннской тоской в них. Я не могу выдержать и протягиваю руку к его шелковистым, каштановым волосам, когда он смотрит на траву перед его лицом. Тайлер вздрагивает от неожиданного прикосновения. И я не знаю, почему, но я не могу не пропустить пару прядей между пальцами, на которых остается одуванчиковая пыльца. Я боюсь дышать, когда он поднимает на меня взгляд, затем закрывает глаза и поддается вперед моей руке, как котенок, который трется о пальцы хозяина, когда тот ласкает его. Весь наш разговор состоит лишь из вопросов, на которые мы не даем определенные ответы. Но это и не нужно. Это и не важно. - Тайлер? - Мм? - он тихо мурлычет в ответ, а я продолжаю гладить его по волосам. - Почему цветочные венки на голове каждую весну? - Потому что после целого дня в школе или где-либо ещё, они вянут. Я хочу думать, что они впитывают в себя все мои безумные и ненормальные, черные мысли, и поэтому вянут. А, значит, хотя бы доля того, что составляет мою тёмную сторону, становится меньше, здесь. - он перехватывает мою ладонь, кладя ее себе на висок и шепотом заканчивает - И тогда я чувствую себя легче. Я не знаю, почему, но я провожу рукой по его щеке, а он медленно выдыхает. Я боюсь дышать, боюсь нарушить эту идиллию, ведь даже трава перестала шуршать, а облака замирают над нами. Всего каких-то двадцать сантиметров. Пятнадцать, десять. Пять. Он в каких-то нескольких жалких сантиметров от меня, я знаю, он здесь. Я вижу его огромные, светящиеся глаза. И понимаю, что то был за свет. Он исходит изнутри него. Я хочу его поцеловать. И я прикасаюсь сухими, обветренными губами к его мягким и тёплым. Он притягивает меня за затылок сильнее, заставляя ощущать лишь бесконечное тепло, и неважно, что мы просто в футболках, а в лесу уже холодает под вечер. И неважно, сколько сейчас времени, и как долго нужно будет добираться домой. Я чувствую лишь вкус цветов, я растворяюсь в его свечении, которым он наполняет меня изнутри. Я судорожно вдыхаю, пытаясь набрать достаточно кислорода прокуренными легкими, чтобы не отрываться от этих одуванчиковых губ никогда, никогда в жизни. Но дальше я чувствую, как он улыбается сквозь поцелуй, и раскрывает бездонные глаза, обрамлённые пышными ресницами. И мне тоже хочется улыбаться, глядя на завявший венок в каштановых волосах, прижимая его голову к груди. - Джош? - смеясь спрашивает он. - Тайлер? - Что это было? - Слишком много неразрешимых вопросов на сегодня. Мы смеёмся. - Тогда пойдём домой?