Плод воображения

Душистая лесная земля, холодная и влажная после утренней росы, мягко пружинила под его босыми, наспех перебинтованными ногами. Он буквально летел подобно выпущенной из лука стреле, едва успевая убирать себя с пути деревьев и стараясь не ломать кусты. Не то чтобы он боялся шума, скорее, наоборот, не мешало бы, чтобы его услышали, особенно некоторые, просто не хотел наступить в спрятанное в кустах осиное или птичье гнездо, змею или ежа, или же обжечься ядовитым плющом. Да и вообще соприкосновение с холодными, мокрыми листьями доставляло сильный дискомфорт и заставляло покрыться неприятной «гусиной» кожей от холода. Впрочем, последнее его заботило меньше всего. Донателло было страшно. Он старался, изо всех сил старался не поддаваться панике, отравляющей разум, как наставлял полчаса назад Лео, но даже в глазах Бесстрашного Лидера была плохо скрываемая тревога, что уверенности, увы, совсем не прибавляло. Плохие мысли упорно лезли в голову, мешая рационально думать. Только бы с ней ничего не случилось. Ну, вот КУДА она могла исчезнуть? Первое, что приходило на ум: ПОХИТИЛИ. Но тогда сразу же возникал вопрос: «Каким, черт возьми, образом?». Это он еще не спрашивал, с какой целью, ибо было уже не столь важно. Больше всего было интересно, КАК кто-либо умудрился незамеченным проникнуть в дом, где живут опытные ниндзя с тренированным чутким слухом, да еще и их сенсеем, мимо которого вообще не прошмыгнешь, даже, если он окажется глухим и слепым (что, конечно, грубое сравнение, но правдивое). Да еще и не только проникнуть, но и умудриться выкрасть спящую девушку, которая особо крепким сном никогда и не отличалась. А ступеньки! Вы слышали, как эти старые ступени скрипят, когда по ним кто-либо поднимается? Зубы ноют! А все туда же — незаметно проникнуть, пф. Но не призраки же ее утащили! Значит… ушла сама? Но почему?! В голову Донни мгновенно бросились воспоминания того случая, когда Майки однажды ушел из дома, будучи в сильном расстройстве чувств, причем, в этот самый чертов лес! Нет, лес явно что-то замышляет! Вот, к примеру, зачем вообще в лесу столько растительности?! Попробуй найти тут что-нибудь… А, будь этот лес приличным, не выращивал бы тут столько мешающих поискам объектов. Ну, в этой ситуации радовало одно — Донателло размышлениями о таких глупостях не баловался, он просто продолжал мчаться дальше, по пути оглядывая окрестности, изредка звал девушку по имени, прислушивался в надежде услышать отклик, но слышал только отголоски братьев, Кейси и Эйприл, тоже ее ищущих. А еще он думал. На ходу перепрыгивая широкий ручей, Дон прокручивал в голове все вчерашние события и диалоги, мало-мальски связанные с ней, чтобы найти во всем этом хоть какую-нибудь зацепку, что сподвигло ее уйти от друзей, еще с самого начала ставших ее семьей. Силился вспомнить и не мог. Ведь ничего, что могло ее обидеть, разозлить или огорчить ни разу не прозвучало и не произошло, даже намеков. Да и вообще, не в ее характере было так взять и по-бунтарски убежать из дома под покровом ночи! Нет, все же что-то произошло. Что-то очень плохое. Попала в беду. Надо ее выручать, но… как это сделать, если даже не знаешь, где она может быть?! Или… знаешь? Донни резко остановился и, согнувшись, оперся ладонями о свои колени, чтобы перевести дух. Проследил взглядом за кучкой муравьев под своими ногами, тащащей большой лист. Долго в таком положении не пробыл, так как знал, что после бега стоять нельзя и, выпрямившись, пошел вперед. После бега было жарко, но температура воздуха говорила об обратном. Так ведь и заболеть совсем недолго… Инстинктивно сжимая кулаки, Донни с тоской оглядел окрестности. Если все же она ушла сама (ведь не было никаких следов борьбы, никаких звуков, ну не бывает так при похищении!), нужно подумать, куда бы именно она отправилась. «Будь я — она, куда бы я пошел?». Она любила одиночество, тишину, прохладу, приятный запах сырости, влаги. И, пораскинув мыслями, Дон поспешил в сторону небольшого чистого пруда. Ходьба, то и дело заменяемая бегом, заняла минут пятнадцать. И… ничего. Конечно, пруд — это хорошая зацепка, он сильно сократил поиски, ведь лучше проверить его берега, где она может оказаться с большей вероятностью, чем носиться по лесу, как угорелый, не зная, куда еще сунуться. Но все же заросли сильно загораживали эти самые берега, и, чтобы понять, что за ними, нужно было непременно их раздвинуть, заглянуть в них. Работенка тоже не простая, учитывая, сколько тут кустов и кустарников, причем колючих. Донни никогда бы не подумал, что однажды сможет возненавидеть шиповник. И незнамо, сколько бы еще продолжались поиски, сопровождаемые царапаньями колючками и ожогами крапивой, если бы… до Донни вдруг наряду с кряканием диких уток не донеслось тихое бормотание. Голос, которого он узнал с первой секунды. Голос, который принадлежал ЕЙ. Быстро сунув в кармашек на креплении несколько ягодок шиповника, Дон почти по-кошачьи выскользнул из зарослей и, мягко ступая по земле, кое-где густо поросшей пожелтевшей травой, поторопился на звук. === Она медленно выдохнула, завороженно наблюдая за появившимся белым облачком пара, которое сразу же растаяло. Поежилась от холода, вернула сползающий плед обратно на плечи. Отщипнула еще один кусочек от батона, изящным движением взмахнула рукой — на беспокойную поверхность пруда посыпались крупные хлебные крошки. Ласково улыбаясь, наблюдала, как три утки, шумя и хлопая крыльями, старались ухватить себе по кусочку. — Не жадничайте, ребята, — шутливо пригрозила она, пресекая начинающуюся ссору. — У меня тут на всех хватит. — И в доказательство потрясла в воздухе общипанным батоном, после чего кинула птицам еще порцию хлебушка. — А вас сегодня что-то меньше, чем в прошлый раз. А где же мадам Крякодуччи? Домашние дела не позволили выйти на утреннюю прогулку? Но вы уж передайте ей, что пропускать завтраки ей все же не стоит. А то… Внезапно до ушей девушки донесся какой-то шорох, заставляя замереть, а потом испуганно прислушаться. Шумели волны, крякали утки, шелестели голые ветки и прошлогодняя осенняя трава, с которыми игрался ветер. Показалось? — Ладно… — она неуверенно повернула голову обратно к пернатым друзьям и продолжила свой диалог-монолог, — сама ей передам, как раз собиралась наведаться к ней в гнездыш… А-а-а-а! Раздался громкий треск веток, вперемешку с чьим-то жалобным «Ох!», и кусты буквально «выплюнули» черепашку-мутанта в фиолетовой повязке, благодаря чему девушка пронзительно взвизгнула, а перепуганные утки с криками поспешили улететь прочь, взбудоражив и так неспокойную поверхность воды. Мальчишка беззвучно плюхнулся на землю, едва успев опереться коленом и ладонями о землю. Вид у него был совсем ошалелый и какой-то потрепанный. — Донни! — испуганно пискнула она, подпрыгивая со своего места и роняя батон и плед на землю. Инстинктивно протянула к другу руки, как будто хотела подхватить, хотя было ясно, что поздно. Донателло быстро оглядел место, в котором оказался, вытаращенными глазами, так, словно только что прошел через портал в совершенно другой мир, в который не верил. После чего посмотрел на нее с таким выражением лица, как будто она была призраком. Их глаза встретились, и девушка совсем некстати зачем-то залилась краской, после чего смущенно промямлила: — Там коряга… То, что наткнулся на корягу, притаившуюся в траве, умник уже понял — ударенная нога сильно ныла, и, кажется, теперь бедняга будет хромать. Но, похоже, гения это сейчас не волновало. Первым делом он хриплым от прогулочек на влажном и холодном воздухе выкрикнул ее имя, после чего резво поднялся, игнорируя боль. Впрочем, та все равно проскользнула на его лице. — Донателло!!! — в свою очередь воскликнула девушка, таки протягивая мальчишке красноватые маленькие ладони. — Ты откуда тут взялся? Быстро подойдя, Донни порывисто притянул ее к себе, заключая в короткие объятья, заставляя потрясенно выдохнуть. После чего он разорвал кольцо рук, схватил ее за плечи и мягко, но ощутимо встряхнул. — Я взялся?! Это ТЫ что тут делаешь?! Мы тебя уже целый час повсюду ищем! Она тут же побледнела и изумленно открыла рот. — М-меня? Гений отпустил ее плечи, переключился на ее голову. Взяв ее в ладони, осторожно, но быстро покрутил ее туда-сюда, не обращая внимания на судорожные удивленные выдохи, затем пробежался пальцами по шее, окинул взглядом руки-ноги, тело в целом. Убедившись, что с ней все в порядке, выдохнул, снова прижимая к себе. — Ты спятила! — В карих глазах плескались беспокойство вместе с возмущением и изумлением одновременно. — Как ты могла так поступить?! Мы все чуть с ума не сошли! — Донни, я… — взволнованно и виновато пробормотала девушка, однако шестоносец не дал договорить. — Подожди, — как ей показалось, с раздражением оборвал ее парень, вытащил из крепления Ч-Фон, быстро нажал какие-то кнопки, прижал к уху. На том конце ответили мгновенно, ожидая звонка. — Да, да, Лео, нашел ее! С ней все в порядке. Нет, вроде нет. — Карие глаза вновь пристально оглядели ее с ног до головы. — Сам без понятия, но я разберусь. А, сейчас дам. — Кареглазый протянул ей Ч-Фон, откуда доносился взволнованный голос Леонардо. — Скажи ему сама, что в порядке. Ты же в порядке? — Я в порядке… — дрожащим голосом промямлила она в поднесенную к уху трубку, продолжая таращить глаза. Словив Ч-Фоном эту коротенькую напуганную фразу, Донни отнял телефон, сказал брату, чтобы ребята возвращались домой, и они скоро придут к ним, и повесил трубку. Убрал телефон, посмотрел на нее, красную и беспокойно переплетающую пальцы, одновременно и отводящую взгляд, и пытающуюся смотреть на парня прямо. Вздохнул и заговорил уже куда дружелюбнее: — Ты ведь расскажешь, что случилось? — Я не хотела, чтобы вы так волновались, — смятенно пролепетала она, не зная, куда девать руки. А затем вдруг затараторила: — Я же хотела вернуться до подъема! Я не понимаю! На часах же даже шести нет! — Скажи спасибо Эйприл, что проснулась и заметила, что тебя нет! — фыркнул парень, снова мрачнея. Она открыла рот, собираясь что-то жалобно проблеять в свое оправдание, но слова застряли в горле, она так и замерла с открытым ртом. Взгляд судорожно бегал, то останавливаясь на гении, то опускаясь в землю, то забегая за его спину, очевидно, ища защиты и поддержки от только что трапезничавших уток, которых и след простыл, как только назрел конфликт. Наконец она тяжело вздохнула, грустно посмотрела в рубиновые глаза друга, прожигающие в ней дыру, опустила взгляд и молча вернулась к своему бревнышку, садясь на его поверхность. Подобрала с земли широкий плед, закуталась в него. Проводив ее недоуменным взглядом, Донни, легонечко прихрамывая, последовал ее примеру, садясь рядом. — Ну скажи мне, что на тебя нашло? — тихо поинтересовался умник, мягко толкая ее плечом. — Ты обиделась на кого-то из нас? Может, даже на меня? — Нет, что ты, — фраза попыталась прозвучать испуганно, однако в голосе слышалась только безграничная тоска. Затем она сняла с одного плеча свой плед и накинула его конец на Дона, закрывая холодный панцирь и юношеские плечи. Запуская и Донни в свой личный теплый мирок. Для этого пришлось почти вплотную придвинуться к умнику, чтобы пледа хватило на двоих. Но ведь в тесноте, да не в обиде? — Ты замерз, — с мягкой улыбкой просто ответила она на удивленно-смущенное выражение лица, едва сдерживая в себе порыв отвести взгляд. — Весь в каких-то царапинах, какими терновниками ты сюда добирался? — В голову невольно пришел Диснеевский мультик о Спящей Красавице, где принц Филипп отчаянно боролся с шипастым кустарником, чтобы добраться к замку своей Авроры. Она улыбнулась подобному героизму со стороны друга и, не дожидаясь ответа, тихо спросила: — Как ты нашел меня? Юноша похлопал глазами, удивляясь тихому, спокойному тону ее голоса и такой проявленной заботе после всего сумасшествия, что только что сожгло кучу нервов. Флегматик, что с нее взять? — Случайно, я думаю, — он пожал плечами и тут же торопливо подхватил упавший из-за этого движения конец пледа со своей стороны. — Повезло. Она вдруг подалась в сторону, наклонилась, нащупала в прошлогодней желтой густой траве продолговатый серебристый предмет. — Случайности не случайны. — Она не улыбалась, но голос ее был ласковым и добрым. Она открутила крышечку предмета, налила из него в кружку какой-то горячий напиток и протянула ее Дону. По приятному запаху мелиссы мастер шеста сразу понял, что это зеленый чай. — Ты и термос прихватила?! — Изумлению Донателло не было предела. — Это тоже не случайно, — улыбаясь, она закрутила крышечку термоса и вернула его на место, в траву. Она бы налила чаю и себе, но кружка была одна и девушка ни единой капельки не жалела, что отдала ее Дону. Ему было нужней. Он был весь такой продрогший, со свистом прерывисто выдыхающий холодный воздух и мелко клацающий зубами, что чашка горячего чая сейчас была ему самым необходимым. — Ты издеваешься надо мной… — выдохнул ученый потрясенно. — Ты сбегаешь ночью из дома, около сорока минут топаешь в кромешной темноте до пруда, чтобы ВЫПИТЬ ЧАЮ?! — Ну, не только, — невозмутимо ответила она, осторожно прижимаясь плотнее. Нет, она не хотела ухватить побольше тепла, наоборот, хотела окружить своим юного хладнокровного парнишку. — Я тут уточек кормлю. Ученый снова в изумлении сверкнул глазами. — Каких еще уточек?! — И, вжав голову в плечи, развел руки в стороны, оглядываясь. — Не вижу ни одной! — Так они были, пока ты их не перепугал своим звездным выходом, — хихикнула она, но, завидев реакцию юноши, пристыженно опустила ресницы. Молча протянула парню батон хлеба, но тут же вспомнила, что он побывал на земле, отдернула руку и покраснела. Немного помолчав, она подняла на парня глаза и тихо попросила: — Ты успокойся, пожалуйста, Донни. Его имя она специально произнесла так, как она одна умела, ласково и нежно, с крошечными элементами робости и тихой просьбы. Это сработало. Донателло еще раз нервно выдохнул для приличия и смолк. — Так ты объяснишь? — Донни вновь сделал попытку выяснить, что случилось, опустив взгляд и грея ладони о стенки кружки. — Тут красиво, правда? — прошелестела она, с улыбкой оглядывая затихший прудик, где вдалеке через шум волн было слышно кряканье уток. — Пожалуй, именно такой спокойной, уединенной красоты и не хватает каждому из нас, чтобы подумать о чем-нибудь своем, наболевшем. — Тебя что-то беспокоит? — осторожно уточнил Донателло. — У всех нас есть что-то, что нас вечно беспокоит. — Правый уголок ее рта поднялся вверх, а затем она снова взмахнула рукой, кидая на пустую поверхность воды очередную порцию крупных крошек. — Вопрос лишь в том, насущные эти проблемы, или же выдуманные. — Я смотрю, чаевничала ты не с обычными выдуманными утками, а с мудрыми философами, — пошутил Донни, однако сам не улыбнулся. Его довольно сильно беспокоило нынешнее поведение его собеседницы. После той болезни ее словно подменили. Она и так была не из самого храброго десятка, теперь же окончательно замкнулась в себе. Кто бы знал, как сильно ребята скучали по ее смеху, которого было не слыхать уже полтора месяца. Как сильно Донни скучал. Однако Донни все же ошибся. Насчет выдуманности уток. Так как в доказательство одна из утиной банды недоверчиво выставила-таки голову из камыша, прищуренно поглядела на улыбающуюся девушку и вытаращившегося на нее парня в панцире, словно подозревая их в чем-то нехорошем, что-то крякнула и все же соизволила приблизиться к хлебным крошкам, которые, напитавшись воды, уже начали тонуть. — Вот смотри, — вдруг начала она, и черепашка вздрогнул от неожиданности, — мы с тобой сидим на бревне, ты пьешь чай, мистер Скептик лопает хлеб, на небе собираются тучи и попахивает первым весенним дождем, а я все это тебе рассказываю. Так? Ниндзя промолчал. — Но где гарантия, что все это происходит взаправду? Что это не всего лишь твоя фантазия, или фантазия кого-нибудь другого? Что это не просто сон? — Что ты имеешь ввиду? — Гений вдруг подумал, что даже бредни Микеланджело он понимал лучше, чем ее сейчас. — Вдруг ничего этого нет, все обман, заблуждения? Что, если я сейчас сплю, а ты всего лишь мой сон? Что нет никакого мистера Скептика, я его просто придумала, чтобы мне не было так одиноко? Что, если все вокруг — всего лишь плод воображения? В ответ на такое эгоистичное заявление мистер Скептик вдруг обиженно крякнул и сердито выхватил из ее ослабших пальцев буханку хлеба, тут же намереваясь проглотить ее целиком, чтобы не досталось его собратьям, наконец осмелившихся вернуться на место кормежки. Она испуганно охнула, инстинктивно прижав руку к груди, но не успела опомниться, как рука уже оказалась у взволнованного Донни в ладонях. Она глупо улыбнулась, сама не зная почему, однако после его осмотра и убеждения, что с рукой все в порядке, обратно ее не получила. Парень аккуратно поднес холодную девичью ладошку к губам и дохнул на нее теплом. По ее коже пронеслись мурашки, однако она не отстранилась. Покрывшись ярким румянцем, она опустила ресницы. Внезапно стало как-то жарко, несмотря на холодную утреннюю погоду недавно начавшегося второго месяца весны. — Я потерялась, Донни… — вдруг прошептала она и почувствовала, как на ее глазах выступили слезы. — Вот, если… представь, если… — Т-ш-ш. — Она вздрогнула, когда чужие губы коснулись тыльной стороны ее ладони. — Ты плохо себя чувствуешь, потому что плохо спишь. Пойдем домой, к ребятам. Так всем будет намного спокойней. Согреешься, выпьешь чего-нибудь горячего, хочешь, я даже тебе снотворного дам? Тебе надо поспать, и тебе станет куда лучше, обещаю. М? Она всхлипнула, и две горячие слезы упали на его большой палец. — А что, если я однажды проснусь, а тебя не будет? И я не увижу тебя больше никогда, Донни? Что тогда? Что? Парень испуганно посмотрел в покрасневшее лицо, по которому катились жгучие слезы, на ее побледневшие губы, которые она то сжимала в тонкую полосу, то прикусывала, казалось, до боли. Ее имя тихо сорвалось с его губ; ладонь ласково легла на щеку. — Или если я вдруг исчезну… я… перестану существовать в этом мире… Буду где-то в другом… не здесь… не с вами… Нет. Она не может исчезнуть опять. Не снова. Та длительная кома после несчастного случая во время боя с футами, достаточно отыгралась на нервах семьи Хамато. Больше он не допустит этого. Она тихо выдохнула, когда порывистый горячий поцелуй коснулся ее лба. Донни хотел помочь. Больше всего на свете он хотел помочь ей. Чтобы слезы больше никогда не касались ее заметно похудевших и обретших нездоровую бледность щек. Но он не мог понять, как именно он может это сделать, что он упускает, в чем причина всего этого? — Мне страшно… — прошептала она, после чего почувствовала, как ее прижали к себе, гладя по спине и голове. — Я не хочу без тебя, Донни. Стало теплее. — Я ведь тогда… Тогда я даже не успею сказать тебе, что я… — Она почувствовала, что задыхается. — Мне так страшно, Донни! — Этого никогда не случится, я обещаю, — взяв ее за подбородок, мягко, едва слышно произнес Донни, и она затаила дыхание, чувствуя, как начинает дрожать всем телом из-за его голоса. Она отзеркалила улыбку кареглазого, запястьями вытерла свои слезы и, обвив руками его шею, положила подбородок на черепашье плечо. Донателло тихо вздохнул, и его объятие стало крепче. — Всем нам иногда кажется, что этот мир ненастоящий. Особенно с нашим-то родом занятий жизнь запросто покажется всего лишь сном. Но знаешь… мы все еще в силах исправить наши ошибки и не допустить новые. Мы все еще в силах принести в этот мир крупицу добра, чтобы он стал крепче: перевести старушку через дорогу, снять воздушного змея с дерева для маленького мальчика, или же просто сказать ближнему несколько добрых слов, обнять и сказать слова любви существу, который тебе дорог. Я знаю, в мире много зла и несчастий, но пока в наших сердцах есть добро и отвага, пока мы держимся на плаву и не опускаем руки, мы все еще можем изменить мир в лучшую сторону. А то, что его может и вовсе не существовать… какая разница? Главное, что мы живем в нем вместе, мы есть друг у друга, мы еще можем взять друг друга за руку, чтобы почувствовать себя сильнее. Жить в этом мире не страшно, поверь. Но если ты все же боишься… Я все равно всегда буду рядом с тобой. Я тебя защищу. Что бы ни случилось. Даже, если я всего лишь плод твоего воображения. Она рыдала, прижимаясь к юноше всем телом и сжимая хватку на его шее, словно желая слиться с ним в одно целое. Она тяжело дышала, звучно плакала и терлась лицом об его плечо, как несчастный котенок. Она ощущала каждой клеточкой своего тела, что всю ее переполняли самые яркие чувства, чувства огромной благодарности, безграничной нежности и… даже больше, намного больше. — Я так сильно люблю тебя, Донни! Она сама не поняла, как ей хватило духу сказать это, она не поняла даже, в какой момент она подняла голову с его плеча и в порыве обхватила ладонями лицо вмиг вспыхнувшей черепашки. Фраза прозвучала так легко, так искренне, словно огромный шар, наполненный ее страхами, сомнениями, тревогой и самоедными мыслями, давящий на нее, внезапно лопнул, и ей сразу стало так свободно, будто во всем мире ее больше ничего не тревожило. Она была почти счастлива. — Ты… что?.. — только и сумел выдавить из себя пораженный донельзя гений, но больше сказать ничего не успел — чужие губы накрыли его собственные, целуя чувственно и самозабвенно. Широко распахнув глаза, Донни лишь тоненько промычал и быстро, однако осторожно схватил ее за предплечья, но… трепетно жмущуюся к нему заплаканную девушку он так и не отодвинул. Он замер, не зная, что делать дальше, и как реагировать на подобный выпад; мысли смешались в его голове, она стала какой-то тяжелой, а тело перестало слушаться. Она отстранилась сама, опустив взгляд и, очевидно, больше не собираясь поднимать его во веки вечные. Руки, однако, так и остались лежать на заметно потеплевших юношеских щеках. Придя в себя, Донателло попытался было что-то сказать, вероятно, назвать ее по имени, но язык не слушался. Она вдруг погладила его щеки подушечками больших пальцев и опустила голову ниже. — Ты можешь думать и говорить все, что только захочешь, я пойму, — начала она быстро; голос ее дрожал и срывался на хрип. Она осознавала все печальнейшие последствия этого происшествия, понимала, что ее любовь наверняка окажется невзаимной, но уголки ее губ все равно расползлись в сторону, она прикусила их, впрочем, это не помогло. — Но я люблю тебя, Хамато Донателло, и люблю уже очень давно. Я знаю, шансов у меня немного, к тому же, все еще есть вероятность, что кто-то из нас является плодом воображения, но… мне уже все равно. Мне просто хорошо с тобой. И я не хочу просыпаться. В ответ Донни только непонимающе моргнул, а затем накрыл рукой ее руку, все еще покоящуюся на его щеке, а вторую положил на ее лоб, чтобы все же удостовериться, что она не заболела тут, проводя время на холодном берегу утками и ее мистером Скептиком, который слишком важен, чтобы сообщить ей, чтобы она шла домой. Она зажмурилась и подняла голову навстречу любимой руке, как кот, просящий ласки. Робко улыбнувшись, парень убрал руку с ее лба и положил на вторую ее свободную ладонь, слегка сжав ее пальцы в ласковом жесте. Не веря происходящему, она все же осмелилась открыть глаза и увидела смущенную щербатую улыбку гения, вперившего взгляд куда-то в левый нижний угол. Неужели… и он… любит? Или же… это всего лишь сон? Словно прочитав ее мысли, парень посмотрел на нее, как будто бы даже с беспокойством и медленно приблизил к ней лицо. Она вся затрепетала и, чувствуя, как слезы, теперь уже счастья, вновь текут по ее лицу, закрыла глаза. Слегка приоткрытые дрожащие влажные губы тихо молили о поцелуе, в то время, как душа ее кричала, ликуя. Она слегка вздрогнула, рвано выдыхая и покрываясь мурашками, почувствовав, как бережно Донателло поймал губами ее соленую слезу, и криво улыбнулась, подумав о том, что ее душа сейчас просто разорвется на части от всепоглощающего искреннего счастья. — Знаешь, Беатрис?.. — раздался еле слышный шепот, и она замерла, желая впитать каждый его звук. — Даже если я всего лишь плод твоего воображения, а все это вокруг лишь сон… я позабочусь о том, чтобы он был для тебя самым лучшим. Кажется, теперь Донателло знает, как помочь ей.