Не понял

Отабек Алтын недоумевал. Вся его жизнь после Барселоны превратилась в какой-то спектакль. Как бриллиант на фоне безобразия сиял адекватный Плисецкий, дружба с которым крепла день ото дня. Но остальные фигуристы… или хотя бы связанные с фигурным катанием люди производили впечатление полных психов. А ведь все так хорошо начиналось! Отабеку даже удалось положить начало робко зарождающейся дружбе с Юрой. Его до невозможности зеленые глаза все также были глазами солдата, а одним своим видом фигурист умудрялся бросать вызов всем и каждому. Уже вечером в том ресторане на него странно косился Никифоров, нашептывая что-то на ухо своему Юри. А когда Алтын подъехал к отелю и Плисецкий соскочил с сиденья, добродушно хлопая нового друга по плечу и со смущенной улыбкой возвращая шлем, казахстанский фигурист неожиданно поймал тяжелый, испытующий взгляд Фельцмана. Отабек полагал, что это вполне естественное беспокойство за младшего товарища и подопечного. Впрочем, Юра производил впечатление разумно действующего человека и вряд ли нуждался в таком плотном контроле. Этим вечером Алтын лежал в кровати, закинув руки за голову и не мог поверить в то, что мечта его детства сбылась так просто. Настоящий Плисецкий был куда круче чем тот, которого придумал себе Отабек. Отвлекая от радостных мыслей, негромко звякнул телефон. Новый контакт ice_tiger_of_russia поделился видео с играющейся кошкой. Мельком Алтын заметил, что твиттер и инстаграм заспамило десятком ссылок, но прочитав невразумительный тег #Плибек, фигурист решил не читать. Заснул Отабек сразу после просмотра видео с мыслью, что похоже, мечты сбываются. И в финале Гран-при он хотел стоять рядом с Юрой на награждении. За их взаимной поддержкой на льду все такими же настороженными глазами наблюдал Яков с Никифоровым. Потом он поймал на себе внимательный взгляд Лилии и Кацуки и окончательно перестал что-либо понимать и решил просто об этом не думать. Что бы там не говорили старушки у подъезда, человеком Алтын считал себя надежным и вызывающим доверие. А что до мотоцикла, любви к року и трепетно хранимой косухи — так каждый имеет право на маленькие увлечения, тем более что на личные качества они никак не влияют. ++ К сожалению, не все мечты сбываются. Наблюдая за награждением с внутренней гордостью за стойкость своего нового друга, Алтын совсем упустил из виду окружающую действительность. Плисецкий сиял куда ярче своей золотой медали, заставляя Отабека улыбаться. Юра заслужил эту медаль. Из размышлений о том, чего конкретно ему самому не хватило в прокате его выдернул острый локоть сошедшего с пьедестала Леруа. — Поздравляю с восхитительным призом, — подмигнув, выдал Жан-Жак. «Призом? Я же не в тройке…» — растерянно вгляделся в лицо Джей-Джея Отабек. Леруа несколько раз подмигнул, выразительно указывая в сторону сжимающих в руках букеты цветов золотого и серебряного призера. «Юра предупреждал, что канадец с приветом, а я не верил» — пронеслось в голове у Алтына и он сделал несколько шагов в сторону, не собираясь поддерживать этот странный разговор. Стремительно примчавшийся Юра смерил Жан-Жака враждебным взглядом, затем повернулся к Алтыну и засветился, как начищенный пятак. — Бека, золото! — в который раз счастливо повторил Плисецкий и Отабек раскрыл руки, в которые золотой медалист легко влетел. Юра явно дрожал, остывая. Отстранившись, Алтын стянул свою куртку, накидывая ее на подрагивающие плечи. Плисецкий в куртке утонул, но друга кивком поблагодарил, продолжая заливаться соловьем. Казахстанский фигурист довольно улыбнулся и поймал зло сощуренный взгляд Никифорова. — Юра, — прервал беседу хмурый Фельцман. — Тебе пора переодеваться. Плисецкий энергично кивнул и умчался в чужой куртке в раздевалку. Яков смерил Отабека сердитым взглядом и грозно произнес: — Я слежу за тобой, Алтын! Глядя в удаляющуюся спину, Отабек все никак не мог понять, что он вообще имеет в виду. ++ А перед показательными, на которых Алтын согласился помочь Юре, к фигуристу приблизилась Лилия. Цепко ухватив Отабека за локоть тонкими пальцами, она бережно отвела его в сторону. Маленькая хрупкая женщина смотрела на него хмуро и как-то устало. — Отабек, вы производите впечатление вполне сознательного человека, но я все же вынуждена вам напомнить о существовании сто тридцать четвертой статьи уголовного кодекса Российской Федерации*. Она еще раз смерила его взглядом с ног до головы и ввернулась к Якову. Алтын, не являющийся знатоком уголовного кодекса чужой страны (да он и о кодексе своей имел весьма смутные представления) зашарил по карманам, собираясь узнать, что же это за загадочная статья, о которой его предупреждают с серьезной миной. Но погуглить он смог уже после, возвращая другу пиджак, влетевший ему прямо в руки во время выступления. Телефон лежал в кармане спортивной куртки, которую Отабек натянул поверх костюма. «Тридцать четвертая, кажется?..» — попытался вспомнить он, набирая номер статьи в поисковой строке. — Ответственность соучастников преступления?.. — хмуро прочел он вслух. Неужели он все-таки производит впечатление какого-то уголовника? От вдумчивого изучения текста статьи его отвлек хорошо поставленный голос Виктора. — Отвлекись-ка, дружок, — похлопал его по плечу Никифоров, отводя в сторону темного коридора. Алтын покорно шел следом, пытаясь понять, что вообще происходит. Виктор же, убедившись, что никто за ними не наблюдает, ухватил Отабека за грудки, впечатывая в холодный бетон стены. — Чтобы к Плисецкому больше не подходил, понял? — грозно навис сверху пятикратный чемпион. Бирюзовые глаза зло щурились, а давление кулаков на грудь стало ощутимым. — Не понял, — честно признался Алтын. Где-то в голове скреблось яркое недоумение. Виктор был, конечно, своеобразным, но такого за ним прежде не замечали. Никифоров задохнулся от гнева, притягивая фигуриста к себе, а затем вновь впечатывая в стену. — Это что за херня? — раздался громкий голос Плисецкого и лицо Виктора моментально изменилось. Он разгладил помятую в его пальцах куртку, ослепительно улыбнулся Юре, картинным жестом откидывая челку. — Хотел узнать, как давно вы тренируетесь вместе, Юрио, — пропел он, пытаясь потрепать Плисецкого по голове. — Не твое собачье дело, старикан, — фыркнул золотой медалист, а затем зло добавил: — И не называй меня Юрио! Вали уже к своему кацудону. — Да-да, Юрио, я понял! — согласился Никифоров. И, насвистывая что-то незамысловатое, прошел мимо задохнувшегося от гнева подростка. Оглянувшись через плечо, Виктор состроил сердитое лицо, пальцами показывая, что собирается следить за Алтыном. Хмурый Юра вопросительно уставился на друга и Отабек, тряхнув головой, только пожал плечами: он и правда ничерта не понял. В этот вечер он удостоился колоссального внимания от остальных членов российской сборной. Мила взяла его плечо в жесткий захват и посоветовала смотреть в другую сторону, Георгий обещал оторвать все потенциально ненужное, «Если услышит хоть слово жалобы от Юрочки», Никифоров на пару с Фельцманом не сводили с него злых взглядов. Абстрагироваться от этого было сложно, но возможно. Сияющий Плисецкий разливался соловьем, затем они со смехом в очередной раз вспоминали выступление Кацуки на предыдущем банкете. А уже по пути в его номер, Отабека жестко скрутил казавшийся прежде плюшевым Юри. Твердый захват, вывернувший руку, грозился превратиться в болевой, стоило Алтыну дернуться. Кажется, нормальных фигуристов просто не существовало. — И что тебе надо от Юрио? — свистящим шепотом на английском спросил его Кацуки, обдав запахом шампанского. Такой пьяной выходки Алтын точно не ожидал. Спорить с алкашами себе дороже, потому Отабек предельно честно неподдельно изумился: — Мы друзья, что мне может быть надо? Давление на руку усилилось, а затем Юри зашипел пуще прежнего: — Если что, я откручу тебе голову, понял? — Понял, — согласился Алтын, хотя на самом деле ничего он не понял. ++ Приглашение потренироваться на российском катке пришло неожиданно, но Отабек, постоянно говорящий с Юрой по скайпу и скучающий по живому общению, немедленно согласился. Услышав это, Плисецкий не слушая никаких возражений потребовал сдать бронь отеля, сообщая, что место у него дома предостаточно. Алтын, сраженный напором Юры, молча кивнул и русский фигурист умчался в другую комнату с воплем: — Бека приезжает! — низкий голос что-то ему ответил, затем послышался скрип половиц под тяжелыми шагами и лязг. «Не понял» — честно признался сам себе Отабек в который раз. Он вглядывался в лениво вылизывающуюся кошку, которая осталась в кадре и пытался понять, что в доме у друга сейчас вообще происходит. Громкий шум прервал голос Плисецкого: — Деда, а лопату ты зачем точишь?