Цветы, которые нужно поливать

      Они впервые целуются в автобусе на задних сидениях. Чихо с улыбкой наклоняется к нему и прижимается к нижней губе. Легко и мимолётно. Так же со смехом отстраняется, комкая длинными пальцами бумажный билетик.       А потом они спотыкаются на лестнице — торопятся в общежитие, где долго и медленно целуются, сидя на полу, в темноте. Душа Ходжуна при этом взмывает куда-то высоко в потолок и тут же рассыпается на миллионы звёзд. А когда Чихо останавливается и, смеясь, утыкается носом ему в плечо, старшему кажется, что, кроме его смеха, в мире больше ничего и не осталось и всё там бесполезно и ненужно, если в нём нет Чихо и его тягучих глубоких поцелуев.       По мнению Чихо, жизнь похожа на большой аттракцион: он никогда не задумывается, не вникает в детали, мчится на полной скорости вперёд, к новым ощущениям. Он не останавливается, чтобы что-то осмыслить, а все решения принимает на ходу. Проблемы на Чихо, как потом замечает Ходжун, сваливаются в большей степени из-за его импульсивности и капризности. Он слишком одержим тем, чтобы все его желания, даже самые крохотные и бессмысленные, как можно скорее исполнялись.       И в то время, пока Ходжун обдумывает то, что случилось между ними, Чихо уже скачет в репетиционной и щипает Бёнджу за все доступные места. Старшему при виде этой картины два пальца в рот сунуть хочется.       Чихо ждёт его на лестнице у входа: руки глубоко в карманах, а на лице едва скрываемая радость. Ходжуну кажется, что у Чихо внутри как минимум семь разных Чихо и ни один из не понял, что между ними происходит и не определился, что делать дальше. Младший за руку ведёт его к автобусной остановке, а оттуда они едут в другой конец города.       — Что там? — задаёт вопрос Ходжун.       — Цветы, которые нужно поливать, — такой ответ старшего не устраивает, но он решает больше ничего не спрашивать.       В квартире на четвёртом этаже, окнами во двор, действительно подоконники заставлены горшками, но цветы в них давно засохли.       — Потому что я безответственный, — голос Чихо надламывается, но он отчего-то решает улыбнуться.       И Ходжун сам тянется к нему и чмокает в уголок губ. Изящные пальцы Чихо гладят щёки старшего, он наклоняется и вовлекает его в мучительно долгий поцелуй.       — Ты лучший, — говорит Ходжун после, восстановив дыхание.       — Лучше, чем кто? — не понимает Чихо и смотрит ему в лицо. — Что, вообще, это значит? В чём я лучший? Что ты имеешь в виду?       — Ты идеальный, — объясняет Ходжун.       — Я не идеальный, хён, — мотает головой и отбрасывает длинную чёлку.       Ходжун долго думает и никак не может понять его. И теперь у него ещё больше вопросов в голове, но ни один он не решается задать. Чихо при этом меняется на глазах, что сначала пугает Ходжуна, а после заставляет наблюдать за младшим с ещё большим интересом.       Ходжун ищет встречи с Бёнджу, потому что уверен, что у того, наверняка, есть, что ему рассказать. Но тот лишь булькает соком в коробочке.       — Он такой всегда? — не будь Ходжун собой, он бы давно прижал Чихо к стенке и заставил объясниться.       — Какой такой? — у Биджу в голосе равнодушие.       — Такой… загадочный?       В ответ парень пожимает плечами.       — Смотря, что ты имеешь в виду под словом «загадочный». — Бёнджу не знает, и это расстраивает и одновременно радует.       — Я же даже некрасивый, — думает Ходжун по утрам, глядя в зеркало, — почему он вдруг решил обратить на меня внимание?       Чихо высокий и стройный с острыми локтями и коленями. Не глупый, как вскоре отмечает Чон Ходжун, совсем не глупый. Ему не терпится разгадать младшего, понять, что у него на уме, и за ответами он обращается ко всем, кто попадается ему в компании.       Сэхёк и Юнчоль будто по общей договорённости, не отрываясь от работы, бормочут неразборчивое: «Чихо? А что Чихо?» — этого старшему, конечно, недостаточно. В коридоре его за рукав куртки ловит Хансоль.       — Переживаю за тебя, хён, — говорит он и прыгает по ступеням, — у тебя вид в последнее время потерянный.       — Обычный вид, — бурчит под нос Ходжун и пинает носками кед камушки.       — Если это с Чихо связано, — Хансоль слишком внимательно смотрит, — то он мне всё рассказал.       — Что «всё» и почему тебе?       Ким Хансоль пожимает плечами. Старший слегка злится, потому что не знает, что конкретно тому известно, и сжимает кулаки в карманах.       — Может быть, ему было не с кем поделиться, — Хансоль останавливается, — я никому не расскажу, хён.       — Это должно меня успокоить? — в ответ парень лишь снова пожимает плечами.       Всю дорогу они идут молча. Вряд ли кто-то из них двоих способен решить проблему. Дело в Чихо, думает Ходжун, по крайней мере, очень удобно сейчас свалить на него вину и просто перестать заморачиваться.       А Шин Чихо, кажется, ситуация между ними вполне устраивает, потому как ничего объяснять он не торопится. Ходжун не прекращает наблюдать за ним, и тот не делает ничего подозрительного. Ходит на занятия, тренируется в спортивном зале, смеётся с остальными над глупыми шутками Сангюна и не смотрит в его сторону.       Всё это начинает порядком раздражать Чон Ходжуна. Он сомневается в себе и в том, что между ним и Шин Чихо вообще что-то было, а смелости подойти и спросить у него не хватает, поэтому он только изредка косится на младшего и ждёт чего-нибудь такого, что подскажет ему, как поступить дальше.       На одной из репетиций Чихо по заданию Сэхёка показывает «отстающей» группе танцевальный элемент, после чего отпускает тех, у кого хорошо получается, в общежитие. Пигун сказал, что у младшего это движение как минимум отличное, поэтому сам поскорее сбежал под предлогом занятий на каких-то вечерних курсах, заставив проконтролировать всех остальных.       Ходжун усаживается на скамейку в зале. Вообще-то, он в группе «способных», но ему почему-то хочется посмотреть, как будет справляться Чихо. Младший проверяет, как у кого получается и отпускает всех по одному, пока в зале они не остаются одни. Привычно жужжат и мерцают люминесцентные лампы. Чон Ходжун щёлкает выключателем и уже готов открыть дверь, когда Чихо сокращает расстояние между ними и тянет за рукава в темноту. Ходжун спотыкается, и они останавливаются в центре зала.       — Хён, — говорит Чихо мягко и берёт его лицо в ладони.       — Зачем это всё? — спрашивает старший, у него колени подкашиваются. — Хочешь снова поцеловать меня, а потом молчать?       — Я никогда такого не делал.       — Ты молчал две недели, — сердится Ходжун и резким движением отрывает руки от своего лица. — Хватит, Чихо, я не хочу так больше. Если это очередной твой каприз, то считай, что я его уже исполнил. Отпусти меня, пожалуйста.       Чихо всё это время хватался своими пальцами за его толстовку.       — Тебе хотелось попробовать чего-то новенького, да? И ты наткнулся на простофилю-хёна, который вполне сгодился бы для твоих экспериментов, — Ходжун и сам не ожидал от себя такой смелости, поэтому прерывается на полуслове, боязливо глядя на младшего.       Чон Ходжун и не заметил, как, пытаясь понять Шин Чихо, он постепенно менялся сам. Каждая новая мысль о нём обнажала неизвестные ранее старшему его же собственные качества: не всегда хорошие, но и редко плохие. В конечном итоге, всё эта ситуация, из которой ему пришлось буквально «выйти из зоны комфорта», по мнению Ходжуна, должна была разрешиться здесь, в полутёмном зале. Старшему так хотелось поставить жирную точку во всей бестолковой истории.       Однако, в итоге, они стоят в темноте и не могут произнести ни слова. Чон Ходжун всё ещё не понимает Шин Чихо и, кажется, не поймёт никогда. Ему так не хочется притворяться, что эти поцелуи были нелепой случайностью, и он никогда не сможет в это поверить.       — Скажи мне хоть что-нибудь, — умоляет Ходжун, — объясни, зачем ты это сделал.       — Хотел, — не сразу отвечает Чихо, — это, и правда, был эксперимент.       — И что ты выяснил из его результата?       — Что хочу ещё.       — И поэтому ты поцеловал меня в той квартире с цветами?       — И я всё ещё хочу тебя поцеловать, хён, и это мешает мне сосредоточиться на твоих дурацких вопросах.       Может быть, Ходжун всё себе придумал и нет в Шин Чихо никакой загадки. Ему хочется так думать, когда он тянется к губам младшего и обнимает его шею. Уже дома, в постели, глядя в потолок, он понимает, что так и не нашёл ответа ни на один свой вопрос и не может понять, нужны ли они вообще.