— Жалеешь?
— Да что ты, классно же вышло! Я должен был провернуть этот трюк первый. И я провернул. Это видео соберет тысячи лайков, многие захотят повторить!
— Надеюсь, немногие.
— Ладно тебе, это я просто немного... идиот.
Два парня удобно улеглись на гранитной плите и закинули ноги на свежий земляной холм.
— Курить будешь?
— А есть что?
— У меня всегда есть, — светловолосый парень, выглядевший чуть более устало, вынул из кармана пачку сигарет, открыл ее и протянул новоиспеченному другу. Тот — длинноволосый мускулистый брюнет — собрался было вытащить себе одну папиросу, но в последний момент одернул руку.
— Лучше на потом оставь, а то кончатся, а торчать нам здесь долго.
— Они никогда не кончаются. Я пытался поначалу экономить, но каждый раз, когда я открывал пачку, в ней было ровно семь сигарет. Семь. И ни штукой больше, — блондин ухмыльнулся и вытрусил сигареты в заросли бурьянов. — Смотри.
Брюнет заглянул в пачку: в ней действительно было семь штук.
— Вот это чудеса!..
— Меня, кстати, Германом зовут.
— Александр.
— Ты думаешь, не придет? — спросил блондин, поворачиваясь к другу.
— Придет... — довольно промурчал тот, закидывая руки за голову.
— Они всегда приходят. Поначалу часто. А потом тебе уже самому не хочется их видеть. Каждый раз — одинаково скорбное выражение лица, одинаковые цветы, чаще всего искусственные, и конфеты, с которым ты даже не можешь притронуться. И ты кричишь на них, кричишь: «Уходите! Видеть вас не могу больше!» — и в какой-то момент твои слова доносятся до них, и они забывают. Сердце обрастает камнем, цветы истлевают, конфеты уносят цыгане. Наступает тишина. Сводит с ума, хочется бросаться на людей, а они проходят мимо, ничего не видя за своим горем. Хорошо, что ты немного... идиот. Мне было безумно одиноко.
— Не говори так, пожалуйста...
— Ты думаешь, через пять-десять лет ты будешь ей нужен? Наивный, — блондин встал, по старой привычке обтрусил одежду. — Никак не могу избавиться от этого... Смотри, идет. Бонжур, мадемуазель! И сразу оревуар, — Герман помахал рукой и исчез за раскидистым кленом.
— Надя, ее зовут Надя, — прошептал Саня в кладбищенскую пустоту.
— Здравствуй, Сань. Я бы спросила, как твои дела, но какие у тебя уже могут быть дела... — девушка присела на корточки и положила перед собой букет ромашек.
— Ты же знаешь, Надин, у меня всегда все отлично!.
— Ты бы сказал что-то типа «Ты же знаешь, Надин, у меня всегда все отлично!». А у меня не очень, мне тебя жутко не хватает... Извини, конечно, но твой байк починить не удалось. Толька посмотрел на него и посоветовал сдать на металлолом.
— Козел этот твой Толька! Пусть только посмеет мне тронуть мою птичку...
— Я отказалась, мы поставили его в командном гараже... Вчера приходил агент, искал тебя, хотел предложить тебе съемку в каком-то фильме, каскадером. Видел на Ютубе твой последний трюк. Нам пришлось его разочаровать. Судя по всему, он не сильно огорчился и обратился к Коляну за рекомендацией.
— Надеюсь, у Коляна хватило ума посоветовать кого-нибудь годного.
— Коля предложил ему Лешку.
— Неплохо. Лешка сумеет откатать так, чтоб режиссер от опупения забыл крикнуть «Стоп! Снято!»
Девушка еще долго пересказывала, что произошло в их маленькой тесной компании. Саня слушал и пытался отвечать. На сердце становилось легко от новостей из дома.
***
— Здравствуй, Сань. Не буду спрашивать, как дела. Я знаю — отлично.
— Хреново.
— И у меня неплохо.
— Это хорошо, — вздохнул Саня, чувствуя, как в душе закрадывается легкое чувство зависти. Он застрял. Застрял здесь среди гранитных плит, земляных холмиков и плачущих людей. А где-то там, в сорока километрах отсюда, в городе продолжалась жизнь. Команда каскадеров принимала новые заказы, участвовала в соревнованиях, делала все то, чего он теперь, по собственной глупости, был лишен.
— Мы вчера переехали в новое помещение, взяли с собой только самое необходимое. Прости, но твой байк пришлось оставить. Новый хозяин гаража сказал, что ему не нужен хлам. Пришлось вывезти, прости.
— Да делайте с ним, что хотите...
Через два часа Надя наконец-то попрощалась и ушла. Саня вздохнул с облегчением.
***
— Здравствуй, Саня... — девушка смущенно отвела взгляд от таблички с именем и годами жизни. — Дела отлично, помню. И у меня отлично. Я... Прости, что так долго не приходила.
— Я скучал, — неуверенно отозвался парень.
— У меня просто было столько дел. Мы... Мы с Толькой подали заявление...
— Поздравляю, — Саня заметил, что в голосе не было уже ни ревности, ни зависти, ни огорчения тем, что его девушка выходит замуж за механика Тольку. Возможно, некоторое время назад, он бы разозлился, накричал бы на нее, сказал бы, что она выбрала не того, что даже Колян лучше, пусть и козел редкостный... Сейчас ему хотелось искренне ее поздравить, попросить быть счастливой.
И больше никогда не появляться ему на глаза.
***
— Курить будешь? — Герман вытащил из кармана пачку сигарет и протянул ее Сане.
Саня с ненавистью взглянул на семь папирос и покачал головой.
— В печенках уже.
— А я говорил еще тогда, что так оно все и будет. Жалеешь? — повторил свой давний вопрос блондин.
Саня взглянул вслед уходящей Надежде, уронил голову на руки и горько заплакал: Герман оказался прав.
