Haper du har plass

Апатия напала на Исака, стоило только Эвену уйти в ванну. Но это была не та ошеломляющая, словно придавливающая огромными холодными камнями апатия его депрессий и не то пассивно-агрессивное состояние во время мании, когда его руками и ногами начинает управлять жестокий кукловод, а сам он может лишь безучастно наблюдать за всем, что творит его тело. Нет. Эта апатия было совсем иного рода, это приятное ощущение пустоты внутри, словно все колючее и тяжелое, что долго копилось в самой крови, вычистили и он снова может дышать. Это послеоргазменное состояние могло длиться полчаса, Исак пытался растянуть ощущение усталости, лежал, раскинув руки и рассматривая потолок. Он слышал, как Эвен встретился с Эскилем в коридоре, но не стал прислушиваться к их голосам, сейчас он слушал лишь, как внутреннее море, огромное и безжалостно, которое обычно топит его, лишь успокаивающе шуршало и гудело. Исак закрыл глаза, он ощущал, как расслабились мышцы на лице. Он чуть улыбался, наслаждаясь спокойствием, вызванным двухчасовым сексом с Эвеном, который в этом занятии всегда отдавал всего себя. Исак почувствовал запах его геля для душа и поцелуй на лбу. Он открыл глаза. Перед ним стоял Эвен, по пояс замотанный в полотенце. Он вытирал волосы и улыбался. — А ты пойдешь в душ? — Нет, — лениво протянул Исак, — хочу еще немного поваляться. Он снова прикрыл глаза. Кровать еле скрипнула, когда Эвен присел на край. — Ты как? Все в порядке? — услышал Исак. — Да, все в таком порядке… Знаешь, иногда после…после секса с тобой, у меня бывает ощущение, словно я заново родился. Понимаешь? — Исак открыл глаза и посмотрел на потолок, — словно весь мусор убрали, стерли матерные слова с забора, посадили новые цветы… — Мне нравится, когда ты так говоришь, — Исак перевел взгляд на Эвена, посмотрел на его улыбку, — эти метафоры… Даже вдохновляет. Может быть сыграем на гитаре? Эвен потянулся за чехлом. Гитару он принес из дома, он частенько так делал, когда знал, что останется у Исака на все выходные. — Ты же знаешь, у меня ни голоса, ни слуха, — Исак с удовольствием наблюдал за Эвеном, ему нравилось смотреть на его обнаженную длинную спину, на тонкие руки, плечи и шею в родинках. — Тогда я буду играть, а ты слушать, — Эвен достал гитару из чехла, положил на колени и начал настраивать. Исак повернулся на бок и подставил руку под голову. Он знал, что Эвен отлично поет и играет, как и рисует. У этого человека вообще получалось все. Забавно, что судьба свела его с Исаком, который то безумствовал в мании, то кое-как существовал в депрессии, и поэтому никак не мог толком ничему научиться. Он тоже пробовал петь и играть на рояле, на гитаре, на губной гармошке, на скрипке и еще бог знает на чем. Последняя его попытка стать музыкантом была месяца два назад, когда, находясь под влиянием гипомании, он написал огромный текст, полный каких-то нелепых метафор, повторений и неподходящих эпитетов, и пытался попасть на радио, чтобы спеть и сыграть свою песню в прямом эфире. — Ну, что сыграть? — Эвен повернулся к Исаку. — Не знаю, — задумчиво протянул Исак, но затем в его голове всплыла строчка из любимой песни, — а сыграй!.. — Нет, — тут же прервал его Эвен, — я не буду снова играть эту песню. — Я же еще ничего не сказал, — удивился Исак. — Я знаю, что ты про Håper du har plass! Я играл ее на тех выходных раз двадцать. — Но ты так красиво ее поешь, — Исак дотронулся до его плеча, — и там такие классные слова. — Эти? — Эвен напел «Держи меня, когда я падаю, когда теряю себя, своё последнее пламя или искру». За те полгода, что прошли с той памятной встречи Козгруппы, он действительно хорошо изучил Исака. — Ладно, — сдался он, увидев, как Исак задумчиво опустил глаза, — я не могу тебе отказать. — Еще бы! — Исак снова повалился на спину, подложил под голову руки и приготовился слушать. Эвен всегда начинал эту песню тихо и распалялся к припеву. Звучание его голоса дарило Исаку почти физическое наслаждение. Под конец песни он не выдержал и дрожащим голосом очень тихо подпел последние строчки «Найдётся место для меня, опять и опять, и опять, и опять, вообще, я собирался вернуться домой к тебе». Исак понял, что вот-вот расплачется, глаза защипало. — Эй, Исак, ну ты что? — Эвен опустил гитару на пол и лег рядом с Исаком. — Хорошая песня, — прошептал он, пряча лицо в ладонях. — Ты… — Эвен нерешительно замолчал, — нам ждать серого гостя? Они вместе выдумали кодовые названия для состояний Исака. Манию они называли солнцем в зеркале, интерфазу — мягкой посадкой, а серым гостем была депрессия. — Да, я уже чувствую это, — ответил Исак, убирая ладони, он повернулся к Эвену. Их взгляды встретились. — Если хочешь, я снова останусь на весь эпизод у тебя, — произнес Эвен. Исак кивнул. Через пару дней он начнет ощущать вину за то, что портит Эвену жизнь своим состоянием, но сейчас мысль о том, что все это время, когда Исаку тяжело даже дышать, Эвен будет с ним, успокаивала. Эвен склонился и поцеловал его в губы. Нежный и медленный поцелуй отогнал тяжелые предчувствия и Исак снова смог услышать, как мерно и спокойно поет море в его душе: «Надеюсь, у тебя найдется место для меня».