Уже видно далеко внизу елочки. Так просто. Только что вокруг сияли мириады звёзд, Земля казалась не таким и большим шаром в огромной враждебной среде Космоса. А вот уже родные деревья. Всё в снегу, аж глаза от света режет. Не так, конечно, как от света Солнца в космосе...
Несильный удар, и вот они оказались на земле. На твёрдой почве. На родной. Леша не шевелился, пару секунд приходя в себя.
- Живой? - а в ответ ему гробовое молчание. Ничего же не могло случиться, - Паш?
Вновь нет ответа. Леонов потянулся к стеклу шлема своего напарника, готовый, если тот не отзовётся и сейчас, вскочить с ложемента и начать паниковать и трясти его за плечи.
- Паша, - едва он коснулся стекла, его руку отпихнули.
- Да живой я, - Беляев рассмеялся.
- Ах ты! - Леша пихнул его со всей силы, на которую сейчас был способен, в плечо, - Ишь придумал, пугать меня будет! - один тычок превратился в небольшую дружескую потасовку. Оба рады возвращению. Все нервное напряжение, испытанное за последние сутки, вышло с лёгкими ударами и смехом. Затем оба счастливо выдохнули.
- Выходим? - Паша выбрал нужный рычажок, - Громко будет.
- Сейчас я, - Леонов зажмурился и отвернулся. Люк с грохотом вылетел.
Леша медленно повернулся к другу. Тот смотрел в хмурое небо, а на его лицо медленно, кружась в воздухе, падали снежинки. Пережили. Вернулись. Теперь они дома.
Вскоре, набравшись сил, космонавты вылезли. Куда же, черт возьми, они сели? Вокруг лес, хотя в одной стороне явно светлее. Туда и направился командир корабля, а за ним, медленно перебирая ногами, пошел и Лёша. Вскоре они вышли на высокий утёс, откуда им открылся вид на замёрзшую реку и таежный лес, раскинувшийся на многие километры.
- А мандец-то не только Космосу... - тихо произнёс Леша, но дальше бодро, для поддержания боевого духа, сказал, - Пойдём сигнал отправлять. Найдут через пару часов.
Но подмоги не было. Они смогли согреть батарею и отправить сообщение азбукой Морзе. Короткое нажатие, три длинных, короткое. Точка, три тире, точка. Точка, три тире, точка. Если нажать в три раза больше точек, то получится "SOS". Но нет, Леонов упорно отправляет другое сообщение. ВН - все нормально. Беляев искренне не понимает, почему Леша выбрал эту последовательность. Ни хера же не нормально. Ещё пару часов, и они замёрзнут здесь. Вот и герои. Все сделали. А найти их вовремя не смогли. Но когда Лёша передаёт Паше устройство, он автоматически начинает отправлять "все нормально". Все нормально. Все нормально. Все нормально. Все нормально. Сотни раз подряд. И сам успокаивается со временем. Не замёрзнут. С этим-то бесстрашным? Больно он бойкий, чтобы окоченеть до смерти, а его воли к жизни на двоих хватит.
Леша выносит из корабля какие-то тряпки. Похоже, он срезал внутреннюю обшивку и нашёл несколько полотенец. Подойдя к Беляеву, который продолжал механически нажимать на кнопку в нужном порядке, он забрал у него батарею и засунул себе под скафандр.
- Сейчас мы тебя будем греть, - Леонов помог встать своему напарнику и начал заматывать его в найденные тряпки.
- А сам-то? - язык от холода подводил, а зубы начали мелко стучать.
- Тут и на меня хватит, - обвязав Пашу верёвкой, чтобы импровизированная телогрейка не свалилась, он обернул открытую шею оставшимся полотенцем.
Они вместе уселись на землю и уперлись спинами в корабль, ставший на последние полтора суток их единственным прибежищем. Верхняя обшивка вся обгорела от вхождения в атмосферу и ещё хранила последнее тепло.
Паша медленно стянул с себя шлем и принялся оборачивать в кусочки ткани от парашюта бортовой журнал, принесённый из "Восхода". Леонов сбоку что-то бормотал о доме, о дочери, о, будь он неладен, Генеральном секретаре, который одарит их всеми возможными почестями. Сейчас бы в кровать, да чайку тёплого, а не про почести рассуждать.
- Бортовой журнал найдут, значит миссию выполнили, - перебил Беляев напарника, закапывая шлем в снег.
- Да ты что? - кажется, от негодования в Леонове резко прибавилось сил, - Ладно, ты посиди тут. Я скоро вернусь. Помоги-ка мне.
Паша наблюдал за уходящим в сторону обрыва Лешей. Через пару минут он увидел несколько сигнальных ракет, уходящих все выше и выше в небо. Он насчитал три из четырёх, которые у них были, а потом услышал протяжный крик.
- Э-эй! Мы здесь! Мы. Здесь. Мы приземлились. Вы там совсем охренели что ли?
В лесу этот крик отдавался эхом. Беляев немного улыбнулся, насколько ему позволяли замёрзшие губы. Даже сейчас в этом крике слышалась безграничная любовь к жизни. Его желание выжить поражало, но сейчас не могло вдохновить Пашу. Леша герой, а он кто такой? Пусть выживает, а у Беляева уже сил нет. Стар он для этого. За семью сильно никогда не держался, а уж после встречи с Леоновым тем более... Паша закрыл глаза. На него накатывала тяжёлая дремота. Как это хорошо, уснуть и больше никогда не просыпаться...
- ...шааа! Паша-а! - где-то надрывался Леонов, - Паша!
Голос все приближался и приближался. Леша начал раскапывать Беляева. Вдруг Паша почувствовал тёплое дыхание у себя на лице, от которого и открыл глаза.
- Да оставь ты меня, - пробормотал Паша, - Это ты герой, а я так...
- Ну, Павел Иванович... Да какой я герой? - Леша бережно стряхивал снежинки со скафандра Беляева, - Я не герой. Это ты уже был героем, когда я только коров доил. Герой войны. Сколько боевых вылет...
- Один, - прохрипел Паша.
- Что "один"? - Леша нежно стёр снежинки, уже не таявшие на холодной коже, с щеки.
- Один вылет, - Беляеву было тяжело рассказывать историю, которую он хранил долгие годы. Боже, подумать только, насколько он жалок. Даже не выстрелил ни разу, - Вот тебе и герой войны!
- Так а я-то! - Леонов уселся рядом с напарником и оба синхронно склонили головы друг к другу.
Медленно темнело. Мужчины часто окликали друг друга, чтобы не дать заснуть. Надежда ещё была, конечно их ищут. Хотя, если подумать, вероятнее всего их съедят звери прежде, чем советские вертолеты заметят парашют.
Вдруг Лёша почувствовал, что дрожь в теле друга медленно затихает.
- Паш? Паша! - теперь он явно не шутил. Леонов вскочил на колени и начал трясти его за плечи. Получалось вяло, так как руки уже совсем одеревенели. Что же делать-то, Господи? И прежде чем хоть одна мысль пришла в его голову, Леша коснулся своими губами губ друга, словно желая передать ту частичку тепла, что осталась ещё в нем самом.
Беляев откашлялся, а Лёша немного отстранился, с беспокойством глядя на его лицо.
- Помереть собрался? - он немного усмехнулся.
- Да с тобой помрешь, - хрипло выдохнул Паша.
Леонов уселся обратно и теперь уже ежесекундно поглядывал на напарника. Вскоре откуда-то сверху начал доноситься монотонный гул вертолета. Чем ближе он подлетал, тем оглушительнее стоял шум в лесу.
- Пашка, за нами, - космонавт начал пальцами перерывать снег вокруг них, - А где ракетница? Что ж все через жопу?..
- Леш, помоги. Примерзло, - Паша едва приподнял руку с пистолетом.
- Вот ты мой хороший. Давай, - он помог поднять Беляеву руку, искренне боясь сломать, и навёл в небо, - Нажимай!
- Не гнётся, - с усилием произнёс командир.
- Давай, родненький, - на глазах Леонова выступили слезы. В эту секунду прогремел выстрел, и ракета красного цвета взмыла в высоту, медленно превращаясь в точку. Наверное, их "Восход" выглядел так же при взлёте.
- Ты плачешь? - чуть растягивая губы в усмешке, спросил Паша.
- Дурак ты, - вновь пихнул его в плечо, а потом обнял Леонов, - Дурак.
*Аэропорт "Чкаловский". Три дня после приземления*
Самолёт с космонавтами приземлился на взлетно-посадочную полосу. К выходу немедленно подкатили трап. На полосе - ближайшие родственники, Королев, Каманин и несколько военных. Журналистов отогнали - должна же быть и у героев личная жизнь. Из открывшегося люка появился Алексей Леонов. Шапка привычно набекрень, а на губах улыбка. Почти сразу из-за его плеча высунулось лицо и его командира Павла Беляева. Более серьёзный, он так же, как и первый, взглядом изучил людей, стоявших внизу. Все такие родные. От избытка чувств первые секунды они не могли пошевелиться. Затем взгляд Беляева упал на радостное лицо Сергея Павловича. Он вопросительно кивнул, так, словно знал гораздо больше, словно спросил обо всем сразу, о всей жизни Павла, а не только о полёте. Едва заметно Паша кивнул в ответ. Наконец действительно все нормально.
- Папа! - звонкий голос дочери Леши прорезал повисшую тишину, она вырывалась из рук матери и побежала к нему. Леонов сорвался вниз, и Паша в какой-то момент испугался, что тот навернется с трапа.
Но нет, он удачно спустился, подбежал к дочери, взял ее на руки и подкинул высоко вверх. Паша смотрел на него, такого счастливого. У них семьи, свои дела. А разве не значит хоть что-то подобный подвиг для их отношений? Разве то, что они не раз спасали друг друга, буквально с боем вырывая из лап смерти, не говорит о их неизбежном сближении?
Павел медленно спустился по трапу. Навстречу ему бросились жена и дочери. Он их любил, неимоверно сильно. И все-таки не мог не поглядывать украдкой на Леонова, принимающего поздравления от военных.
*Семь дней после посадки. Москва, квартира Леоновых*
- Заходи конечно, - Леша не ждал гостей, но, увидев Беляева на пороге, расплылся в улыбке.
- Жена дома? - Паша снял с себя куртку и по-хозяйски повесил на крючок в шкафу.
- Нет, пошла с дочкой гулять.
- Я тебе подарок принёс, - Паша вытащил из пакета стеклянную бутылку.
- Вот это да! - Леша повёл друга на кухню, забирая у него алкоголь, - Что это?
- Да уж не чай.
В тот вечер они выпили изрядное количество спиртного, отчего хорошенько опьянели. Потом мужчины пошли в гостиную, где расположились на диване.
- Я тебе давно сказать хотел, - вдруг начал Леша, выпивший немного больше.
- Ну и что же? - Беляев откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
- Люблю я тебя, Паш, - Леонов поднял пьяный и добрый взгляд на лицо друга.
- И я тебя люблю, - добродушно ответил Паша.
Когда вернулись домочадцы Леонова, его жена нашла в гостиной двух дремавших космонавтов. Они склонили друг к другу головы и немного соприкасались ими. Беляев сложил руки на груди, Леша же раскинул их на диване. Женщина тихо прикрыла дверь в комнату и попросила дочку вести себя тише.
