Мысли… Их слишком много. Они роятся, кружатся, фейерверками разрываются в голове, осыпая вымышленным конфетти, и совершенно не хотят тонуть на дне янтарной жидкости в бокале. Они навязчивые, грубые, неприятные. До такой степени, что хочется удавиться и никогда в жизни больше ни о чем не вспоминать. Не думать.
Все может решить один звонок. Несколько нажатий на клавиши, сопровождаемые характерными щелчками, несколько секунд гудков в трубке, а затем знакомый, до невозможности любимый голос… Но что говорить? «Привет, Стайлз. Я люблю тебя, но видел, как ты обнимался с каким-то парнем, поэтому сбежал»?
Дерек срывается. Он отбрасывает в сторону недопитый коньяк, проливая его на чертовски раздражающий идеально белый ковер за несколько тысяч долларов — его купил Питер, так что плевать, — а затем дрожащими руками достает из кармана телефон. Картинка перед глазами плывет. Он чертыхается, не слушающимися, будто спутанными между собой пальцами пытаясь попадать на цифры, пытаясь набрать заветный, наизусть выученный несколько месяцев назад номер.
Подумать только, несколько месяцев мучений… Сладко пахнущий Стайлз не покидал больного, отравленного неудачными отношениями в прошлом и потерей семьи рассудка, не позволял думать о чем-либо, кроме россыпи шоколадной крошки на его бледноватой, но манящей и, Дерек уверен, нежной коже, кроме трогательно подрагивающих длинных пушистых ресниц, кроме пухлых малиновых губ, вечно приоткрытых и вечно влажных, кроме… Кроме него, кроме Стайлза. Все, каждая деталь, каждое малейшее его движение отдавалось зеркальным эхом в пристально следящих за ним серо-зеленых глазах Дерека, в его мыслях, таких порочных, но таких глубоких. Дерек влюбился, как чертов мальчишка, забывая обо всем, кроме Стайлза. Для него нет ничего и никого, только он, только шебутной сын шерифа, который приходил сначала за компанию с его новым бетой, Скоттом, а затем уже потому, что занял свое твердое, надежное место в стае. И если поначалу Дерек делал вид, что его раздражает этот хрупкий человек, то это прошло так же скоро, как он понял, что даже его внутренний волк реагирует на Стилински весьма неоднозначно: он выл, когда его долго не бывало в лофте, радостно вилял хвостом, будто домашняя собачонка, когда Стайлз наконец объявлялся, и постоянно, сутками напролет тянул Дерека к Стайлзу, желая оберегать, защищать, желая его, черт возьми, вылизать и взять — как угодно, в любой позе.
Дерек мотает головой, именно в этот момент случайным образом попадая по контакту Стайлза и нажимая на кнопку «вызов» — странно, что он не додумался до этого раньше. Когда его чуткий слух улавливает гудки, сначала он не верит в это, а затем едва ли не начинает паниковать. Стайлз может быть занят, может не хотеть с кем-либо говорить, может быть с отцом, на вечеринке, со Скоттом, с Питером, может, в конце концов, быть наедине с тем самым блондином в его квартире.
— Приве-е-ет, Хмурый Волк, — раздается его веселый голос в трубке спустя несколько мгновений, и Дерек резко, рвано выдыхает, с облегчением слыша гул машин — это значит, что Стайлз не с тем чертовым парнем. — Что-то случилось?
Дерек растерян. Он не знает, что ответить, не знает, что нужно сказать, а потому просто слушает голос человека, которого он, кажется, полюбил за эти несколько месяцев так сильно, что даже каленое железо не сможет выжечь его имя из сердца.
— Чувак, что случилось? Если ты решил просто так позвонить мне, чтобы помолчать в трубку, то это не очень крутая идея, учитывая то, как редко мы с тобой вообще разговариваем. Это совсем не круто, Дерек, серьезно, меня немного, совсем чуть-чуть, напрягает эта тишина, и лучше бы тебе ее нарушить, потому что… — Стайлз говорит много, сбивчиво, отрывисто, но с какой-то щемяще-теплой интонацией, из-за которой внутренности Дерека судорожно сжимаются, выбивая воздух из легких.
Дерек отключается, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. Он такой придурок, черт возьми.
***
Тихий стук в дверь будит Дерека. Мысли спутанно кружат по подсознанию, мешая связно думать и размышлять о чем-либо, кроме, конечно, Стайлза. Чувства наплывают волной, заставляя резко вдохнуть воздух в легкие и судорожно выдохнуть его в слишком сильно пахнущую для волка алкоголем комнату, и Дерек даже забывает, что он хотел сделать, ровно до того момента, как в дверь вновь стучат. На непослушных, заплетающихся ногах он еле как доходит до коридора, опираясь рукой о стену и периодически хмурясь в тщетной попытке сфокусировать взгляд на окружающем его мире — слишком сером, слишком грубом, как ему кажется. Родной приятный запах с силой бьет по рецепторам, когда он подходит ближе к двери и тянется к замку. Пальцы замирают в нескольких миллиметрах, пока Дерек с граничащим с безумием и помешательством наслаждением вдыхает родные нотки корицы, теплого парного молока, горящего камина и свежих булочек с маком, вдыхает запах стаи, семьи, которой у него уже давным-давно нет, а новая пока еще не настолько близка.
Еще один удар в дверь заставляет его отмереть и медленно раскрыть замок. На пороге стоит Стайлз. Щеки наливаются румянцем, когда Дерек чуть сдвигается в сторону, пропуская его внутрь и с горечью подмечая чуть припухшие губы — наверняка из-за того, что он целовался с тем парнем, который его, черт возьми, не достоин. Дерек закрывает дверь и поворачивается к гостю. Карие глаза призрачным блеском сверкают в темноте коридора, отражая редкие блики огней, что каким-то образом касаются его растопленной горячим шоколадом радужки. Темные пушистые ресницы чуть подрагивают, медленно опускаясь и так же медленно поднимаясь, когда Стайлз моргает и раскрывает свой манящий, красивый рот — для Дерека все происходит слишком медленно сейчас. Дерек смотрит на него и невольно сравнивает с диснеевской Русалочкой — так же юн, так же наивен и чист, так же искренен, и наверняка преданный в своих чувствах. Дерек не может об этом узнать, хотя и очень хочется.
— Я не помешал тебе? — Стайлз застывает, шмыгая своим вздернутым носом, который всегда так нравился Дереку тем, что придавал
его мальчику такую детскую непосредственность. — Просто ты позвонил мне, и я испугался, что вдруг что-нибудь случилось, а ты не мог мне сказать, и решил приехать к тебе…
Дерек, чуть дернув уголками губ, протягивает широкую ладонь к лицу Стайлза, заставляя его замолкнуть от неожиданности и замереть с чуть приоткрытыми губами — будто нарочно, так и маня поцеловать его и выразить все свои чувства, всю свою безграничную любовь к нему, простому человеческому пареньку. Стайлз вскидывает брови и удивленно смотрит на Дерека, выпуская несколько судорожный, рваный выдох, из-за которого волк внутри альфы дергается и сонно поднимает голову, глядя на гостя и радостно-влюбленно мотая хвостом.
— Ч-чувак, ты что, пьян? — спрашивает Стайлз, тяжело сглатывая, но при этом едва заметно, практически не ощутимо подаваясь ладони.
— Опьянен, — бормочет Дерек заплетающимся языком, опуская руку на плечо Стайлза и проводя его в комнату, стараясь держаться ровнее и не дай волчий Бог не уронить самого дорогого ему в этом мире человека, того, за кого он кому угодно был готов порвать глотку. — Опьянен любовью… к тебе, Стайлз…
Они опускаются на диван, и Дерек убирает руки от Стайлза, будто специально не замечая его разочарованный выдох и на секунду промелькнувшую нотку обиды в приятном и любимом запахе.
— Я люблю тебя… — повторяет он, преданным и нежным взглядом глядя в глаза сидящего рядом с ним подростка, не до конца еще осознающего всю серьезность ситуации. На какое-то мгновение Дереку кажется, что Стайлз воспримет все как шутку, не поверит ему, отмахнется словами о том, что пьяные люди несут бред, а затем уйдет и больше никогда не придет в лофт, навсегда отрезав себя от встреч со странным альфой. — Я понимаю, что… тебе вообще все равно, потому что у тебя есть парень, с которым ты встречаешься и которого любишь, он ведь лучше меня. Я видел вас сегодня, Стайлз, мне жаль, что так вышло, и…
Дерек сбивается с мысли, которую ему хочется высказать, и замолкает, нахмуриваясь и вздыхая. Рядом раздается несколько нервный смешок Стайлза, а потом нежные теплые руки касаются щетинистого подбородка, поворачивая лицо Дерека к его возлюбленному. Дерек смотрит на Стайлза и понимает, что тонет. Тонет в водовороте шоколада на дне его теплого взгляда, с каждой секундой все сильнее и сильнее влюбляясь в невозможного человеческого мальчика, который слишком храбр, общаясь с волками и борясь с нечистью. Его любовь уже почти безумна, но только до тех пор, пока Стайлз не улыбается, — несмело, робко, так, как ему не присуще, ведь он солнышко их стаи, — тогда Дерек подается вперед и накрывает его губы поцелуем. Нежное касание вызывает взрыв эмоций, который не способно подарить ничто больше, и который разгорается горячей вспышкой любовного огня где-то в районе сердца, в районе груди, расползаясь липкими и тягучими нитями по всему телу, даря странную эйфорию, ощущаемую Дереком впервые за прошедшие десять лет.
— Я тоже люблю тебя, — шепчет Стайлз, когда Дерек отстраняется и притягивает его к себе трясущимися руками, усаживая на колени и едва сдерживаясь от рвущегося наружу счастливого воя, скапливающегося тугим комком во впадинке между ключиц.
Они так и засыпают на диване, убаюканные томным биением сердец, которые обрели свою пару несколько минут назад одним лишь поцелуем, которые слишком долго нагревались от набирающей силу любви.
***
Голова с утра раскалывается так, будто огромный колокол надет прямо на нее, а по нему бьют несколько сотен маленьких молоточков. Звон в ушах такой высокий и громкий, что сравнить его можно разве что с криком Лидии, и то банши кричит тише, думает Дерек. Он медленно раскрывает глаза, в которые он словно насыпал по три горсти песка перед сном, чтобы сделать хуже самому себе с утра, и оглядывается по сторонам. Во рту и в горле целая пустыня, выжженная жарким солнцем и потрепанная сухим ветром — настолько сильна его жажда.
Дерек медленно встает, чуть морщась, и пытается вспомнить, какой же аконит он добавил в коньяк, что теперь у него жуткое похмелье. Медленно и лениво, морщась от неприятных ощущений, он проходит на кухню и замирает, когда видит Стайлза. На Стайлзе нежно-розовый фартучек, и сам он готовит лазанью, широко улыбаясь едва лишь проснувшемуся Дереку своей голливудской улыбкой.
Дерек не понимает, что происходит. Он безмерно рад видеть парня с утра, тем более на его кухне и в фартуке, но сама ситуация вводит его в ступор — он решительно ничего не помнит, начиная с момента, когда в бутылке оставалась только половина жидкости. Поэтому присутствие Стайлза кажется ему иррациональным, необоснованным, неправильным, к тому же он помнит, как Стайлз обнимая того парня в клубе.
Стайлз, кажется, понимает, что происходит в голове у его альфы. Он выкладывает завтрак на тарелку, чуть сдвигая вторую в сторону, и стягивает с себя фартук, откладывая его в сторону. Его взгляд — теплый, лучистый, неимоверно нежный — находит взгляд Дерека. Дерек не понимает. И Стайлз, глухо выдыхая и едва сдерживая слезы, поджимает губы, направляясь в сторону выхода. Он не видит смысла в том, чтобы оставаться с тем, кто вчера признавался в своих искренних и глубоких чувствах, пусть и под воздействием большой дозы алкоголя, а сегодня не помнит ни единого своего слова. Он вчера отдал Дереку свой первый поцелуй, отложив в памяти воспоминание, вызывающее теплоту и нежность, сбивающее с ритма верное сердце, а Дерек не помнит даже этого.
Когда пряный запах касается рецепторов, Дерек выдыхает. Он шокировано прокручивает события вчерашнего вечера, вспышкой мелькнувшие перед сознанием от одного только запаха, от одной-единственной нотки, которая промелькнула еще вчера, но осталась незамеченной — от разочарования.
Дерек ловит Стайлза за руку и тянет на себя, расплываясь в широкой, довольной улыбке, так не понятной самому человеку и настолько естественной для альфы. Он нежно проводит кончиками пальцев по молочной коже щеки, усыпанной маленькими темными бликами, сокращая расстояние и нежно целуя Стайлза в губы. Их второй поцелуй такой же нежный и трепетный, пусть и проскальзывают в нем оттенки вчерашнего алкоголя или раннего утреннего кофе, выпитого Стайлзом, они все равно ощущают себя самыми счастливыми.
— Стайлз, ты станешь моим парнем? — В ответ на вопрос Дерека Стайлз только кивает, нежно чмокая его в колючую, покрытую темной щетиной щеку.
Теперь у них будет один омут на двоих, и ни Стайлз, ни Дерек, никогда не позволят друг другу потонуть.
