Скучающий по тебе, Ифань~»
*** Когда мама отдает мне письмо, я даже не сразу понимаю, зачем оно мне. Не понимаю, зачем мне отдают этот конверт, в котором лежит исписанный листок бумаги. Но мама мягко улыбается, протягивая конверт, и мне ничего не остается, кроме как взять его и бросить в школьную сумку. Наверно, через неделю я нахожу этот конверт на дне рюкзака, весь помятый грязный, исчирканный ручками. Читать это нет никакого желания, но вспомнив настойчивый взгляд маминых глаз, я вытаскиваю конверт и решаю прочитать его на обеде, который обещает начаться с минуты на минуту. И вот, наконец, звенит звонок, и по классу пробегает общий вздох облегчения. Один на всех, один на несколько десятков человек. Друзья двигают ко мне свои столы, о чем-то радостно крича друг другу, достают свои коробки с обедом и начинают поглощать стряпню своих родителей, пожелав друг другу приятного аппетита. Я не отстаю от друзей, но втолкнув в себя слишком большую ложку риса, довольно пережёвывая её, решаю вскрыть письмо. - Что это? Любовные письма? – Смеется Чонин. Кенсу лишь улыбается и с интересом смотрит на конверт в моих руках. - Нет. Мне его мама передала. Никак не могу прочитать… - Мама тебе письма пишет? Я лишь смеюсь над неудачной шуткой и разрываю тонкую, местами потершуюся бумагу. Достаю небольшой исписанный синими чернилами листочек и начинаю читать. Когда я узнаю знакомый почерк, когда я дочитываю письмо, неведанное доселе мне тепло разливает по телу, улыбка становится шире, и появляется желание быстрее написать ответ. Меня не забыли! О моем существовании помнят! Я лишь подскакиваю на стуле, быстрее доедаю обед и с нетерпением жду урока, когда смогу написать. Когда смогу написать все: о чем думаю, о чем чувствую. Я не забыт! *** Проходит время. Оно не смотрит на меня, как я расту, как впервые влюбляюсь и разочаровываюсь. Оно идет неспешно, а в груди щемит, потому что слишком много скопилось в моей душе за несколько лет. Мы пишем друг другу письма хотя бы раз в неделю, и каждый раз я получаю письмо, которое пестрит красивыми эпитетами, отчего сердце сжимается. А в ответ Ифань получает мои каракули и вопросы, которыми я просто его засыпаю. Но сегодня я решил написать ему, что чувствую. Потому что сил у меня больше нет. *** «И снова привет! Сегодня пасмурно, но изредка из-за туч появляется солнце, которое обещает мне твою улыбку и новое письмо, которое я обязательно должен получить! Наступают холода, поэтому я впервые одел вязаную кофту и шапку. Скоро выпадет снег, говорят взрослые, но я им не верю. Я все хочу ходить по этим хрустящим листьям и раскидывать их вокруг. Чтобы дворники не расслаблялись! Я все еще помню грозу дворов – Чанёля. Мама говорит, что, может быть, мы скоро приедем обратно к вам. И это вызывает у меня улыбку. Я действительно хочу приехать, чтобы снова учиться с тобой в одном классе. Одевайся теплее, Чаннёли~Ифань.»
*** Он не приезжает ни через месяц, ни через два. Даже через полгода я не вижу его. Но его дом не стоит пустым. Теперь там живет другая семья, такая же веселая и шумная. А еще девочка из этого дома учится со мной в одном классе. Не то чтобы, она мне не нравится. Она симпатичная, и почти всем мальчишкам понравилась. Дело не в этом. Просто она живет в том доме, где хранились наши с тобой игры, книги. Там был воздух, которым дышали мы с тобой. А теперь там живет она со своей семьей, чем вызывает у меня недовольство. Неужели ей нельзя было поселиться где-нибудь в другом месте? *** «Hello, my friend~ What’s up? Чанёль, ты поступил в средние классы? Серьезно? Я действительно рад за тебя! Если честно, то я не до конца верил в тебя. Прости меня за это! Как такой оболтус как ты, мог сдать все экзамены на «отлично»? Я не верю тебе kekeke ~ Но я рад, что ты сдал английский, за который так волновался. Я снова переехал со своими родителями. Теперь я снова в Корее! Мы сможем увидеться! Правда, я далеко от столицы. Намвон. Ты знаешь такой? Надеюсь, что мы скоро сможем встретиться!Ифань.»
*** От последнего письма мой взгляд мутнеет от слез, а руки уже судорожно рыщут по карманам, ища лишние копейки, которые могли заваляться где угодно. Я никогда не отличался особой накопительностью, что сейчас плохо на мне отразилось. Но я даю себе слово, что найду денег и приеду к нему, увижу его, снова услышу его голос. *** Через долгих три месяца я все-таки сумел накопить денег на поезд и теперь судорожно писал письмо, желая быстрее отправить и как можно скорее получить ответ. Ведь тогда я смогу отправиться в путь. *** «Чанёль, Ты ведь знаешь, что люди со временем меняются? Так вот, может быть, ты меня даже не узнаешь, когда увидишь в толпе. А еще у меня сломался голос kekeke~ Поэтому, я боюсь, что мы можем разойтись. Но я буду ждать тебя в 7, в зале ожидания. Одевайся теплее! Возьми все необходимые вещи. Ничего не забудь! Главное шарф, свитер и перчатки! Аккуратнее по дороге~Ифань.»
*** Это первый раз, когда я еду куда-то без родителей и друзей. Я никогда не думал, что буду так рваться к человеку. Но…ведь это мой друг. К другу нормально так стремиться? По моим расчетам, путь составлял около 3 часов в лучшем случае. Но пара десятков минут у меня были в запасе, если я вдруг приеду раньше. Но я не рассчитал самого главного… Когда я сел в поезд, выпал снег. Эти маленькие белые мухи летали возле окна, надоедая своим мельтешением. Я стоял у окна и отсчитывал станции, не зная, чем себя еще занять. Пейзаж за окном сначала менялся до неузнаваемости, но потом перестал меняться вообще. Поле, покрытое снегом, и такие же белые деревня. А снег все шел, кажется, усиливаясь. На часах 17:38. Я везде успеваю, поэтому напевая какую-то песенку под нос, успокаиваюсь и просто продолжаю смотреть в окно, отвлекаясь на разные мелочи. «Из-за сильного снегопада поезд задерживается на 10 минут. Приносим свои извинения!» Их извинения мне не помогают, а я начинаю нервничать. И не зря, как оказалось. Мы стоим бесконечно долго, народ все выходит, морозя вагон. Я съеживаюсь в своей куртке, стараясь удержать ускользающее тепло. «Из-за сильного снегопада наш поезд сделает остановку на 10 минут дольше. Пассажиров, которые торопятся, просим подождать. Приносим свои изменения!» Я не рассчитал самого главного. Поезда могут задерживаться на бесконечное количество минут в такую погоду. А время тянулось медленно, растягиваясь с каждой секундой все сильнее. Когда поезд все-таки тронулся, чувство беспокойства не покидало меня: ехал он чудовищно медленно, что деревья за окном почти не двигались, а мы никак не разгонялись. Безудержная тоска овладевала мной. И я не знал, что делать. Еще 10 минут. Десять по десять. Уже сто. Целых сто минут, которые меня только отдаляли от Ифаня. Становилось с каждой минутой все хуже. Поэтому я сел на свободное сиденье, зарылся поглубже в шарф и уставился в окно, больше не зная чем себя занять. Мы застряли на два часа посреди снежной пустыни. Так и продолжали стоять, что действовало мне на нервы, как голос, который усердно извинялся передо мной. Нет, мне не нужно ничьих извинений. Мне самому придется извиняться. Долго и плача навзрыд на пустой станции, где меня уже вряд ли кто-то будет ждать. Тяжелый ком подступает к горлу. Мне еле удается сдерживать его, но, прождав еще полчаса, я не выдерживаю и чувствую, как горячие слезы обжигают щеки. - Ифань…Иди домой… *** Когда я прибываю на нужную станцию, то на часах уже 22:38. Это немыслимо. Я прохожу в зал ожидания, который набит даже в это время людьми. Чанёль, теперь у тебя новая игра – найди своего лучшего друга в толпе с первой попытки. Потому что права на ошибку больше нет. Ты и так уже допустил несколько: не рассчитал время, не учел задержки, опоздал на бесконечно много. На целых 48 месяцев. Это ведь так долго. Хм, сколько же это получается? 126 миллионов. Секунд. Столько времени я потерял зазря. За это время планеты сошли с орбит, несколько ракет улетели на Марс, желая найти там жизнь. Но жизнь здесь. Во мне и в тебе. В нас. Одна жизнь, которую мы пропускаем сквозь пальцы, совсем не замечая этого расстояния, времени. Ифань, где ты? Как жаль, что телефоны такие дорогие, что мы не можем себе их позволить. Я бы мог услышать твой голос. Как жаль, что ты не прислал мне ни единой фотографии. Теперь я даже не знаю, как ты выглядишь, Ифань. Ты ведь уже ушел домой? Сажусь на скамейку, совсем теряясь в толпе, в мыслях. Все это заставляет ком снова подступить к горлу. Но нет, не сейчас. Не время для слез. Скоро мне уже уезжать. Может…в следующий раз всё получиться? - Эй! Ты опоздал! – Такой приятный, но в тоже время мужественный голос, который обволакивает сознание. – Привет! Я вижу улыбку, которая согревает меня в эту зимнюю ночь. Он машет рукой перед моими глазами, хватает за руку, и мы куда-то идем. Если честно, это даже не важно. Я просто иду рядом и не могу оторвать от него глаз. Так изменился…Действительно ли это Ифань? Тот Ифань, которого я знал 4 года назад? - Ифань? - Эй, ты только очнулся что ли? – Он смотрит на меня своими темными глазами, и становится как-то не по себе. Этот взгляд, что пронизывает до костей, читает душу, смотрит прямо внутрь твоего сознания. Это неприятно, когда тебя читают, как открытую книгу. – Ты надолго? - А? - Чанёл-и, у тебя плохо со слухом, да? Я тебя спрашиваю: надолго ли ты здесь? – Он обнимает меня за плечи, и мы садимся на скамейку. Он сует мне в руки стаканчик с горячим кофе, руки греются, а я продолжаю молчать. Даже не знаю почему. – Я от тебя сегодня хоть слово услышу? Где тот Пак Чанёль, которого я знал? Где твоя широкая улыбка? - Прости. – Я виновато улыбаюсь и делаю несколько глотков горячего напитка. – Просто я не ожидал, что ты будешь тут. - Почему? Ты бы все равно приехал. Не было смысла уходить отсюда. - Да? – Я рассмеялся от своей глупости. Ведь, правда! Я бы ведь все равно приехал. Даже бы утром, даже бы вечером следующего дня, или опоздав всего на час или десять минут. Я бы все равно был бы здесь. – Ты не устал? Как ты меня узнал? - По твоим рыжим волосам. – Он потрепал меня по голове. – Ну и по ушам. Он звонко рассмеялся и я не смог удержаться от его заразительного смеха. Вот это да! Отогревшись, он снова берет меня за руку, совсем как в детстве, и мы идем по снежным просторам, которые отливают синим в лунную ночь. Крупный снег падает с небес, добавляя какой-то сказочности во всю эту ситуацию. - Около моего дома растет сакура. Сейчас она, правда, не цветет… - Посмотрим на неё? По узкой тропе, делая её чуть шире, мы идем плечо к плечу. Детство. Все было так, как раньше. Только тогда была весна. И сакуры не цвели в его дворе. Но он обещал сводить меня в парк и показать, как это волшебно. Мы подошли к дереву. Я прикоснулся рукой к стволу, чувствуя шершавую холодную поверхность. Но дерево жило. Мне даже кажется, что я чувствовал его пульсацию. Честно! - Так вот ты какое… И я чувствую теплые мягкие губы на своих. Теплые ладони на замерзших щеках. А снег летел, как лепестки сакуры, со скоростью 5 сантиметров в секунду. Я это помню. *** Всю ночь мы проводим в разговорах о жизни, о школе, о любви. Но никто не упоминает этот поцелуй, что произошел совсем недавно. А ведь это был мой первый поцелуй. А Ифань – вор. Он украл его! Пусть возвращает обратно, паршивец! Утром он кормит меня завтраком, и через несколько часов мы уже стоим на станции. Солнце слепит глаза, как улыбка Ифаня. Он улыбается и машет рукой. Вот подъезжает мой поезд, я захожу в вагон и чувствую, как меня крепко обнимают со спины. - Я буду скучать, Пак Чанёль. – И убегает. Двери закрываются, и поезд трогается, набирая обороты. А я лишь вижу улыбающегося парня на перроне, который отчаянно машет мне рукой вслед. *** Вместе со своей семьей мы переезжаем в центр. Адреса и друзья меняются. А мой дом по-прежнему остается пустым. - Чанёль! Где тебя носит столько времени! Пошли, а то опять опоздаем на лекции! – Бекхен, тащит меня за руку. Мы срываемся на бег и снова играем в игру «кто быстрее добежит до университета». Почти всегда выигрываю я, но сегодня мои ноги подкашиваются и Бекхен первым забегает в здание с победным кличем. - Я тебя сделал! Ха! Глотай пыль! – И он уносится в кабинет, громко хлопнув дверью. А мои ноги продолжают трястись. Да, и вообще, моё самочувствие оставляет желать лучшего. Я присаживаюсь на скамейку у входа и смотрю на бесконечно голубое небо. И вспоминаю про сакуру, о которой забыл на долгие 3 года. Эти 1095 дней проходят незаметно. Они крадутся мимо меня, тихо шелестя и бормоча. Я все никак не могу поверить, что забыл. Забыл, как выглядит человек, который совсем недавно был, можно сказать, моим воздухом. Когда я перестал получать письма? Три года назад, когда…Переехал… И меня осенило. Ведь когда я переехал, я больше не писал писем. Ведь я даже не сказал об этом ему. И со всех ног, не обращая внимания на усталость и испарину, несусь к автобусной остановке, которая должна была показать мне путь в мой старый район. Когда я подхожу к своему дому, то вижу, как какая-то женщина поучает своего сынишку, а тот лишь морщит свой нос и уносится обратно на улицу с шумными друзьями. Здесь все так же весело и солнечно. Наверно, это потому, что район у нас заколдованный. Тут нет спокойных детей, все шумные и веселые, с заразительным смехом. Я кланяюсь женщине и интересуюсь, её ли это дом. - Да. Мы переехали совсем недавно. - А вам не приходили письма? - Письма? О! Точно! Приходили. - Просто здесь раньше жил я и моя семья. Мы переехали, а другу я не сказал свой новый адрес… - Конечно! Сейчас я вам их принесу. - О! – Протянул я. – Вы их сохранили? - Ничего страшного. Мы надеялись, что адресат обязательно вернется, чтобы забрать их. – Она уходит в дом, что-то говорит своим мелодичным голосом, который напоминает мне о моей маме, которая сейчас, скорее всего, хлопочет на кухне, не догадываясь, где я. И вот женщина снова появляется на пороге, протягивая мне стопку писем, аккуратно перевязанных красной лентой. - Мы их не открывали, поэтому не волнуйтесь. Всего хорошего! – Она машет мне рукой, как будто мы соседи и видимся каждый божий день. Все-таки, наш район действительно заколдованный. *** Конечно, я выслушаю тираду от Бекхена, который негодует моим исчезновением. Но потом он снова улыбается и приглашает к себе. А я отказываюсь. Потому что в этот вечер у меня есть дела важнее. Я хочу вспомнить старое. Свое прошлое. Свое детство, которое чуть не забыл, которое чуть не потерял. - В следующий раз. – Обещаю я и улыбаюсь. - Конечно. – И мы расходимся в разные стороны. *** Вечером, наконец, дождавшись, когда останусь один, достаю стопку писем и теперь ощущаю их аромат. Они пахнут осенними травами и чем-то еще. Этот запах я не могу узнать. Я просматриваю даты и удивляюсь. Ведь последнее письмо датировано 1 апреля. Как смешно и в духе Ифаня. А сегодня 16 апреля. Восстановив хронологию писем, я открываю самое старое. И снова тот ком в горле, который давит и мешает дышать полной грудью. «Привет, Чанёль~ Если честно, то я даже не знаю, что тебе написать. Мы ведь виделись недавно. Как твои дела? Что ты делаешь? Ты хорошо добрался? Надеюсь, что без опозданий? Хаха Чанёл-и, я скучаю. Расскажи, что ты видел, пока ехал туда и обратно.Ифань.»
Я вскрываю следующее письмо и трясущимися руками разворачиваю лист. «Почему ты молчишь, Пак Чанёль? Что-то случилось? Что я сделал не так, что теперь ты не отвечаешь мне? Ведь…Это из-за того случая? Прости меня! Я не знаю, что нашло на меня. Правда. Чанёль, прости и не молчи, пожалуйста.Ифань.»
Слезы подступают и скоро уже польются из глаз. Я шмыгаю носом и открываю следующий конверт, который будет рвать мои душу изнутри, резать своими острыми углами до адской боли. «Ты до сих пор молчишь. Why? Этот вопрос просто въедается в мой мозг. Целыми днями я просто думаю, что не должен был так поступать. Целыми днями напролёт я просто думаю о тебе. Слушай, тебе не обязательно прощать меня. Не сейчас. Ты можешь совсем от меня отвернуться… Но…хотя бы напиши, что с тобой все в порядке. Я ведь тоже волнуюсь! Сегодня тот день, когда у меня за окном цветет сакура. Я думал, что смогу показать тебе, поэтому сфотографировал. Надеюсь, что тебе понравится, и, хотя бы через фотографию, ты увидишь, как она красиво цветет. Жаль, что ты не приедешь. Да и вообще! Очень жаль, что ты молчишь! Оболтус! Как проходят твои каникулы? Расскажи мне, пожалуйста?Ифань. »
Я взял в руки фотографию, от которой пахло сладко-сладко. Неужели так пахнут цветы сакуры? На фотографии тот самый улыбающийся Ифань, которого я видел в последний раз. Прошло уже два месяца с моего визита. А он все пишет письма без ответа. Улыбающийся парень, чьи глаза почти не видно из-за улыбки, приветливо машет с фотографии. А на фоне стоит то самое дерево, под которым украли мой первый поцелуй. И оно покрыто прекрасными, просто неописуемыми нежными цветами, которые опадают. Создается впечатление, что Ифань стоит по снегом в теплый, солнечный, весенний день. Слезы рвутся, просятся на волю. Но я сдерживаю их, не желая проливать их сейчас. В конверте я нахожу несколько розоватых засушенных цветочков, которые, даже не смотря на время, не потеряли своего запаха. Я аккуратно сложил их обратно в конверт и убрал его на стол. Следующее письмо было отправлено спустя почти полгода. «Привет, Чанёль. Ты все равно не пишешь. Тогда напишу я. Знаешь сколько мне лет? 20. Теперь мне уже 20 лет. На меня давит огромная ответственность, которая просто неподъемна. Знаешь, я думал, это легче. Но я пишу тебе не чтобы жаловаться на свою жизнь. А чтобы кое-что рассказать тебе. Прошло уже 7 месяцев с твоего последнего письма. Я скучаю по твоим письмам, по твоим вопросам, которыми ты всегда меня засыпал. Вообще, это удивительное было время. Сейчас, изредка я перечитываю твои письма, и понимаю, какой ты был еще ребенок. Ты ничего ведь не заметил, правда? Дурачок, Чанёл-и~ Я переехал. Теперь я даже не в Корее. Даже не в Китае. Ты никогда не догадаешься, где я сейчас. Но я скажу тебе. Vancouver. Но ведь тебе это может ничего не дать, правда? Глупышка Чанёль~ Но я расскажу. Это город на побережье Канады. Надеюсь, что Канаду ты знаешь. Все-таки она больше, чем Корея на карте. Сейчас я пишу тебе со скамьи, которая выходит прямо на океан. Если честно, здесь незабываемый вид. Я даже сделал тебе фотографию, если тебе интересно, мой молчаливый друг. Если честно, сейчас я даже не уверен, что ты читаешь эти письма. Может, ты их сжигаешь, даже не открывая? Или выбрасываешь? Или просто рвешь на мелкие кусочки и выбрасываешь в мусорное ведро. Тогда, так даже лучше. Так вот. Я отвлекся. Сейчас, когда я смотрю на эти бескрайние синие просторы, мне становится немного не по себе. Не знаю даже почему. Просто это такое огромное пространство, где я почти совершенно один. Иногда мимо, конечно, пробегают люди, иногда проезжают на велосипедах. Но их так мало, а у меня мыслей на всех хватит. Кстати, у нас тоже есть сакуры. Но они пока не цветут. Вернее, уже отцвели. Я, к сожалению, не застал этого великолепия, поэтому прости. Знаешь, почему-то я задался целью каждый год смотреть, как цветет сакура. Если бы её не было здесь, я бы уехал туда, где она бы была. На один день или даже вечер, чтобы посмотреть, как это дерево теряет свои лепестки. Я задался такой целью…Почему? Наверно, я думаю, что так и ты их сможешь увидеть. Потому что я все так и не показал тебе, как они цветут. Но ты-то уже наверно видел. Тебе не 10 лет. А еще, когда я смотрю, как сакуры отцветает, я вспоминаю ту зимнюю ночь, когда прождал тебя добрых 6 часов. Понимаешь? Ведь, это что-то значит. А ты так и не понял. А потом замолчал. Да, я вспоминаю, как поцеловал тебя…Хотя, можно ли назвать это поцелуем? Наверно. Знаешь, я решил просто рассказать тебе, о чем чувствую. Как ты мне когда-то. Ты ведь помнишь? Сам говорил, что вынашивал это письмо две недели, делясь своими эмоциями, а потом, боясь отправить его мне. Но знаешь, тогда я понял, что так же много значу для тебя, как ты для меня. Только…У нас одна небольшая разница. Я люблю тебя, Чанёль. И не как друга. А как человека, которому бы хотел отдать всю свою любовь, которому бы посвящал все свое время. Время меня не лечит, Чанёль. И Ванкувер меня не лечит. Ничего, кроме тебя, Пак Чанёль. Думаю, что ты все равно этого не прочтешь. Ты ведь не читаешь моих писем. Даже, если и читаешь, то все равно молчишь. Я больше ничего не узнаю о тебе.Кевин Ву
P.S. А фотографию посмотри, все-таки. Получилось красиво.» Этот лист, который был исписан немного небрежно, который был весь помят, просто заставил меня разрыдаться. Как какую-то девчонку, которая впервые получила любовное письмо от старого друга. Даже, не знаю, что я испытывал. Чувство горечи? Да, оттого, что не писал ему, что заставил его волноваться. Заставил так страдать. Мне его действительно жалко. Теперь нас разделяет еще большее расстояние. Что еще? Наверно, безграничную любовь, которая вдруг накрыла меня. А слезы все текли по щекам, не желая прекращаться. А я улыбался, даже сквозь слезы я улыбался, изредка посмеиваясь своей глупости и храбрости Ифаня. Нет, Кевина. Теперь он Кевин Ву. Такой далекий и немного холодный. Но прошло уже три года, бессмысленно отвечать ему взаимностью. Я достал фотографию и сквозь пелену слез посмотрел на неё. В этот раз людей на ней не было. Но там была рука: изящная, с тонкими длинными пальцами, обтянутая почти прозрачной белоснежной кожей. И глубокий синий океан, чья глубина, действительно пугала. Я открыл еще несколько писем, которые просто приятно грели мою душу. Они были о прошлом. Видимо, недошедшие вовремя, еще до этого признания. От него до сих пор жгло в груди, даже кололо. Я хватался за сердце, вытирая последние слезы, которые скатывались по щекам, подбородку, шее и прятались под моей рубашкой. Я добрался до последнего письма. А на часах уже давно за полночь. Эх, что же ты творишь, Ифань? Ээ…Прости, Кевин… «С первым апреля, идиот! Как проходит твоя жизнь? Надеюсь, что ты сжег то письмо. Мне немного стыдно за него, но все-таки мне после него стало легче. Сожги и это. Ведь я до сих пор не отпустил тебя. Идиот, не правда ли? Никогда бы не поверил, что ты можешь так долго молчать. Раньше тебя было не заткнуть. А теперь и слова не допросишься. Пак Чанёль, я все еще жду твоего письма. Хотя бы строчки! Ответь мне, маленький паразит! Сколько тебе уже? Кажется, я совершенно забыл, когда твое день рождение. Не в апреле, конечно, это точно. Но я помню, что ты любил этот праздник. Я уже привык фотографировать все, что вижу. Поэтому отошлю тебе несколько фото. Здесь интересно. Приезжай! Хотя бы просто посети этот город. Ты влюбишься в него с первого взгляда!Кевин~
P.S. Наверно, тебе странно, что я теперь подписываю письма Кевин. Просто с переездом я сменил имя. Удачи~ Передай своей семье привет от меня!» Я просмотрел фотографии, с которых на меня смотрел высокий, худой парень, который где-то был хмурым, а где-то так ярко улыбался, что засвечивал фотографии. Но этот Кевин был невероятно красив. Как будто сошел с обложки одного из модных журналов. По сравнению с ним я смотрелся бы немного нелепо: рыжие кудряшки, рубашки, джинсы и кеды. Ничем не выделяюсь. Но тут я вспомнил, что это письмо ведь совсем недавнее. Я могу ответить! Быстро нацарапав какой-то ответ, задав пару непринужденных вопросов, нахожу пустой конверт, пишу свой адрес, списываю чужой с пыльных конвертов. Полдела сделано! Остается за малым – отправить завтра письмо. А пока со счастливой улыбкой, я ложусь спать, желая всем спокойных снов. *** К великому сожалению, мне снятся сны, от которых я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту. А потом еще долго не могу уснуть, прокручивая жуткие сцены. А просыпаясь утром, совсем не могу припомнить, о чем они были. Только то, что после них остался осадок. А еще холодок, который пробрался в самую душу. Серый день, не обещавший ничего хорошего, кроме Бекхена. Друг сразу хватается меня за руку и ведет в неизвестном направлении. Видимо, сегодня мы не пойдем ни в какой университет, ни на какие лекции. Если честно, то Бек сегодня странно ведет себя. Как-то странно смотрит на меня, мнется, мямлит слова. В общем, это не похоже на него. - Хен! Взбодрись! - А? Что? - Взбодрись, говорю! Ты сегодня просто сам не свой. - Прости…Вообще у меня…разговор есть… - Да? Выкладывай. – Я сажусь на скамейку, которая оказалась как раз кстати. - Нет… - Что? - Чанёль, ты мне нравишься! – Он мажет губами по моей щеке, целуя почти в уголок губ. А потом просто срывается на бег, и я теряю его между деревьев. Глубокий вдох. И еще один. И еще несколько, пока не начинает кружиться голова. Что со мной такое происходит? Почему все так? Почему мой друг, вдруг оказывается влюбленным в меня? Как…Кевин…Ох, Чанёль, как же тебе повезло! - Бекхен-хен! – Кричу я, что есть силы, надеясь, что меня услышат. – Выходи! Но мой друг так и не появляется. А такие вещи через смс не пишутся. Поэтому я встаю со скамьи и ухожу домой, где просто заворачиваюсь в одеяло и смотрю очередной фильм, который немного поднимает моё упадническое настроение. Так намного лучше. *** Бекхен не решается подойти ко мне на следующий день. А я просто не хочу портить настроение ни себе, ни хену. Поэтому я просто изредка ловлю его пытливые взгляды и продолжаю грызть карандаш, строча очередное письмо. Я решил ответить на все письма Ифаня сразу. Чтобы сэкономить свои деньги и потрепать нервы старшему. Поэтому, уже которую лекцию я ломаю свои мозги и пытаюсь придумать что-то более менее вразумительное. То, его самое длинное письмо, взбудоражило меня. Я перечитал его за два дня несколько раз. Точно раз 30. Просто читал и не мог поверить. Действительно не мог. Вот так признаются в любви в Ванкувере? Поэтому я решил написать тоже что-то длинное, что задело бы его за душу, за самое сердце. Чтобы он как я, сидел, и не знал, что еще можно написать, кроме как «И я тебя тоже». Что тоже? Кто я? Кого тебя? Тот огрызок, что я отправил ему, уверен, просто обрадует его. Ну, возможно. А это письмо, полноценное письмо, я отправлю ему сразу же, как напишу. Если получиться, то даже сегодня! Воодушевившись и словив снова на себе взгляд Бекхена, я углубился в писанину, стараясь не писать коряво, а понятно и четко. Чтобы были понятны мои намерения. Хотя…Это ведь Ифань, который знает меня несколько лет. Ну, почти всю мою сознательную жизнь…Стоит ли строить перед ним себя и воображать? Нет, я думаю. *** Письмо я все-таки написал, вложив в него все свои мысли и запечатав их клейкой лентой конверта. Теперь только получатель узнает о них. - Бекхен-хен! – Я подкрадываюсь сзади и резко кладу свои руки хену на плечи, отчего он вздрагивает и с опаской косится на меня. – Пошли. Я хватаю его за руку и тяну за собой. На улицу, в парк, в сквер. Как можно дальше, чтобы меньше людей. Остановившись и оглядевшись, я сажаю его на скамейку, а сам сажусь рядом. Беру его тонкую и изящную руку в свои большие, немного неуклюжие ладони. Рука Бекхена холодная и мокрая. Впрочем, как и моя. Волнуюсь я не меньше его. Такое со мной было только в средней школе, когда я признавался в любви какой-то девочке, о которой сейчас даже не вспомню. - Слушай, хен, я тебе сейчас ничего, - я вздохнул, набирая больше воздуха в легкие, потому что его катастрофически не хватало, чтобы сказать такие важные и грубые слова, - хорошего не скажу. Но… Я выпускаю его руку, беру его лицо в свои ладони и смотрю в эти глаза, которые боятся того, что будет дальше. Ведь это хен, он все знает наперед. Да и это, думаю, вполне ожидаемо от такого чокнутого, как я. Ведь он сам называет меня чокнутым. Приближаюсь к его лицу и целую это мягкие губы, ощущая легкий аромат его парфюма. Чувствую, как его тонкие пальцы зарываются в мои волосы, сжимают и тянут назад. И я поддаюсь, углубляя поцелуй, давая надежду утопающему Бекхену. Он кусает мои губы, исследует своим языком мой рот, задыхается, но не разрывает этого поцелуя, выжимая из него по максимуму. А потом просто отскакивает на другую сторону скамьи, тяжело дыша. - Хен, - задыхаясь, произношу я, - ты мой друг. Мой лучший друг. Поэтому давай на этом и остановимся… Бекхен как-то быстро кивает головой, встает и быстро уходит, почти переходя на бег. Прости меня, хен. *** Ответ мне приходит через неделю. Через долгих семь дней, которые тянутся бесконечно долго. Как жевательная резинка. Почему я не спросил его номер телефона? Дурак. Наверно, я действительно дурак. Идиот. Глупый Чанел-и, как называет меня Ифань. Но ничего не поделаешь. Какой есть. Трясущимися руками я вскрываю конверт прямо на улице, не желая ждать ни секундой больше. Увиденное заставляет меня улыбаться так широко, как я только могу. Или еще шире. «Ты действительно Пак Чанёль, который молчал три года? Если я тебя увижу – пеняй на себя, оболтус! Ты огребешь по полной за все три года молчания! :D Я просто не могу поверить, что ты мне написал. Твой почерк изменился, может, и ты вместе с ним? Но я вижу, как ты старался, выписывая буквы. Но уверен, что ты остался таким же рыжим непоседой! О господи, как я скучал. Я до сих пор не верю! Удивительно! И я рад, что ты не обижался на меня. А я волновался. А ты молчал. Я даже не знаю, что тебе написать, кроме как, Привет, Чанёль! Как твои дела? Что нового произошло у тебя? Ты действительно прочитал все письма, что я тебе писал? Все 15 писем, которые я настрочил тебе за 3 года? Конечно, не много, но думаю, что для того, кто писал в один конец – в самый раз. Чанель, если честно, я жутко скучал. Как будто мое солнце отобрали, и я жил в тумане. А теперь ты снова появился на моем небе, озарив своим письмом мое скудное существование! Я благодарен тебе, Чанель. Я больше не знаю, что тебе написать, если честно. Серьезно. Впервые у меня нет слов, которые я бы хотел написать тебе. Ведь ты все сам сказал своим последним письмом. Спасибо тебе, что принимаешь мои чувства, а не отталкиваешь. Ты мужественный, Чан. Я смогу тебя когда-нибудь увидеть?Кевин.»
*** И мы начинаем переписываться, снова и снова выражая свои чувства на бумаге, боясь спросить номера, чтобы каждый день обмениваться смсками, что все хорошо. И как мы любим друг друга. Если, конечно, любим. В его любви я не сомневался. Я сомневался в себе, потому что Бекхен-хен внес какую-то несуразицу в мои будни. Без него стало скучно и тоскливо. Он больше не шутил, не смеялся на весь класс, не придумывал какие-то выходки, за которые потом бы его или меня, или нас вместе отчитывали на ковре. Все это исчезло, и стало серо. Серые будни, не менее серые минуты, которые всегда тянутся бесконечно долго. Как жевательная резинка. Или просто. Как резина. Но я верю, что время когда-нибудь лопнет. Но не сегодня и не сейчас. - Бекхен! – Я машу ему рукой и пытаюсь привлечь его внимание. Он косится на меня, но все-таки подходит после лекции. - Что? – Хмуро. - Пошли, пообедаем? Я угощаю! – Я схватил его за плечи и потолкал перед собой, не желая слушать никаких отговорок. Даже если ему куда-то нужно – подождут. Вот так эгоистично я могу заявить о Пен Бекхене. Пока я что-то говорил, Бекхен хмуро глядел на меня исподлобья. Если честно, то это жутко нервировало. Я начал шутить, о чем-то разговаривать рассуждать, путаться в словах и придумывать какие-то шуточки прямо на ходу. И он раскололся. Раскололся, и я, наконец, смог увидеть эту старую, добрую улыбку хена, о которой уже почти позабыл. - Никогда так больше не делай, хорошо? Не надо больше устраивать мне бойкотов! Я не выдержу еще один! – Я притворялся, что он подстреливает меня своим молчанием, корчился на стуле, привлекал внимание всех посетителей. А Бекхен сделал из своих тонких пальцев два пистолета и стрелял в меня, целясь прямо в сердце и глаза. Мы просто два идиота, которые гонятся за своим счастьем, и, возможно, не видят сокровища, которое лежит перед ними. *** «Чанель, а почему бы тебе не посетить Ванкувер? Ты же рассказывал мне, как хочешь путешествовать, как хотел бы увидеть свет. Почему бы не начать с Ванкувера? С города, в который ты влюбишься с первого взгляда! И не потому, что тут я. Нет, я не совсем зову тебя в гости. Я зову посмотреть тебя те чудеса природы, которые я вижу каждый день. Чудеса человечества, которые заставят тебя открыть рот! Бери своего друга, Бекхена, и приезжайте сюда. Хотя бы на денек или два. Если честно – оно того стоит! Да, и я не прочь тебя повидать :)Кевин.»
*** - Хён! Ну, хён! Поехали в Канаду! - Зачем? Скажи мне, зачем мне туда ехать? - Там же неописуемо красиво! И я хочу туда съездить! - Здесь тоже неописуемо красиво! – Кажется, что мой друг понемногу начинал выходить из себя. Закатив глаза, он обвел все пространство вокруг себя, показывая всем видом, что никуда не полетит. – Вот и лети сам! - Хён! Я не полечу без тебя! - Значит, ты никогда туда не полетишь! - Только не говори мне, что боишься летать. – Я лег на парту, смотря с каким-то вызовом на упрямого хёна. - Я…Я ничего не боюсь! - Значит, летим! – Я схватил свои вещи, сумку Бекхена и побежал на выход. Сзади я слышал только отборную ругань в свой адрес и топот. Вот так я уговорил своего хёна на самую важную поездку в моей жизни. *** «Чанель, прости, что не смог сопровождать тебя, как обещал, в Ванкувере. Надеюсь, ты не сильно расстроился? Даже если так, то я просто умоляю тебя простить меня! Это все работа, которая отправила меня в командировку за два дня до твоего приезда. Приехал я только сегодня. Чанел-и~ прости меня! Надеюсь, что тебе действительно понравилось! А еще надеюсь, что ты не ударил в грязь лицом своим английским :D Я очень на это надеюсь, Чанёль. Иначе как мы будем разговаривать с тобой? Я совсем забыл корейскую речь! Хаха Только письма и пишу. Когда увижу тебя, настрочу тебе письмо, брошу и убегу, а ты будешь гадать, кто это был. Но знай, что это буду я! Еще раз прости, что не смог увидеться с вами!Кевин.»
*** Эта поездка действительно удалась на славу. Хотя, конечно, эта неожиданная командировка все подпортила, но ничего страшного. Я и Бекхен провели незабываемое время в этом городе! Еще никогда я не был так воодушевлен, когда возвращался домой. Но возвращался я с твердым намереньем вернуться! *** «Эй, Кевин! Привет! Спасибо, что не теряешь веры в меня! И в мой английский! Keke~ Я все также плохо пишу письма, потому что не знал до этого, что тебе можно рассказать. Но сейчас, наверно, созрел. Меня давно мучило кое-что. Или кое-кто. Не то чтобы мучило, просто заставляло сомневаться. Это Бекхен. Когда я отправил тебе письмо, то почти в этот же день, мой друг признался мне…ээ…в симпатии? Наверно, так. Он сказал мне: «Ты мне нравишься!» и убежал. Вообще своим этим признанием он ввел меня в какой-то ступор. Я даже не знал, что делать. Ведь это мой друг. Мой лучший друг, которому я всегда доверял. И, не то чтобы нож в спину, но это неожиданно услышать такое от него. Ведь он даже не подавал никаких признаков! Ну, или, что там подают? Симптомы? Намеки? Я не спец в этих делах. В них ты более осведомлен. Тем более, я же глупый Чанел-и~ kekeke. Так вот. Он просто ввел меня в заблуждение. Ведь и к тебе я тоже что-то испытываю. Просто не знаю, что именно. Ну, или, как это сказать? Мне просто нужно тебя увидеть, провести с тобой хотя бы один день, чтобы, наконец, понять, что я чувствую. И вообще, как выглядит любовь? У неё есть какая-то форма? Или это просто всякие поцелуи? Ифа~нь, я запутался совсем~ Help me!ChanYeol.»
*** «Глупышка Чанёль~ Ничего не бойся, я всегда рядом и помогу тебе в любую минуту. Мне очень льстит, что ты доверяешь мне свои тайны, если их можно таковыми назвать, свои чувства и мысли. Я чувствую себя каким-то добрым драконом, который оберегает маленькую рыжую принцессу, которая запуталась в своих кудряшках. Каким бы не был итог твоих плутаний, я всегда помогу тебе. И даже могу встретиться с тобой, чтобы ты понял, кто дороже твоему сердцу.Ифань.»
От этого письма стало так тепло, как от печки, наверно. Я просто читал и улыбался, зная, что меня поддерживают. И что меня любят. Эта любовь прямо чувствовалась на расстоянии. Она чувствовалась в каждой букве, в каждом выверенном слове. Я улыбнулся вечернему солнцу, что слепило мне глаза, и пошел в аэропорт, чтобы вновь потратить деньги на билет до Ванкувера, только в этот раз без Бекхена. *** А дальше я просто приехал в незнакомый город. Ну, не совсем незнакомый. Некоторые места я знал, а про некоторые мог даже рассказать что-то сам. Я рассмеялся, когда увидел запыхавшегося высокого блондина, который озирался вокруг, желая кого-то найти в этой толпе. - Эй! Ифань! Ты опоздал! - Засранец! Я прождал тебя три года! – Он схватил меня в свои стальные тиски и принялся теребить мои голову своим огромным кулаком. – Я ведь обещал тебе, что ты получишь, так получай! И он принялся щекотать меня, поднимая вокруг нас столько шума, что все начали оглядываться. Но все лишь улыбались, посмотрев на нас. Потому что это было похоже на воссоединение двух старых добрых друзей, которые не виделись три года. Вот так мы встретились с ним во второй раз. *** - Здесь действительно красиво! – Я не знал просто, как описать свой восторг, когда мы вечером сидели на той самой скамейке, с которой был сделан снимок синего океана, и написано то письмо. Да и как вообще связать это с ситуацией, я просто не знал. Поэтому просто нёс всякую чепуху ни о чем. Чаще всего просто слушал этот мягкий, бархатный голос, который просто успокаивал меня. - Я ведь тебе говорил об этом! И обещал, что ты не пожалеешь! - Да… - Я уставился на водную гладь, которая была так далеко, но в тоже время, казалось, что если я сейчас встану со скамьи, то через десяток метров будет уже вода. Но это был великий обман зрения. – Знаешь… Я не успел ничего договорить. Я даже не успел сформулировать мысль, когда снова почувствовал вкус чужих губ на своих. Они были такими же мягкими и теплыми, как тогда. А когда это было? Сколько лет назад? Три года? Чепуха! Я лишь только зарываюсь пальцами в эти душистые волосы, которые пахнут травами, и углубляю наш поцелуй, желая намного большего, чем просто касание губ. Уже скоро я начинаю задыхаться. Отчего приходится оторваться от Кевина. Я смотрю ему в глаза и, кажется, окончательно грязну в этом болоте. А сердце отпрыгивает канкан, вместе со всеми моими внутренностями. Не чтобы мне плохо, но как-то не очень хорошо. - У меня кружится голова…И живот…сводит… - Я опускаю свою голову на его костлявое плечо, а руку прикладываю к сердцу, которое хочет выпрыгнуть из своей клетки. Нет! Не смей этого делать! Я не должен умирать, не разобравшись в своих чувствах! - Я думаю, что это первые признаки любви. – Он смотрит мне в глаза и смеется, а потом целует в губы, кусая их. Легкий, но такой…Я просто чувствую эту любовь. Ну, или что-то другое чувствую. Я еще не разобрался. А потом он приглашает меня к себе в дом. Ну, как дом, в квартиру, которая находилась совсем неподалеку от этого парка. Мы пьем чай, о чем-то весело и беззаботно разговариваем, чтобы не повисало тишины, которая может стать неловкой. Хотя, не думаю, что с таким собеседником можно молчать. С Ифанем хочется говорить обо все на свете, потому что он знает почти все. Хотя старше меня всего на два года! На два! Я бы даже в его возрасте столького бы не знал! Поэтому это Ифань, вернее, Кевин, который живет в Ванкувере. А я оболтус Чанёль, который в очередной раз путается в английских словах. - Я не думаю, что ты безнадежен, - Сквозь смех выговаривает Ифань, - Просто тебе нужно больше практики. И усердия, тогда все будет хорошо. Больше всего я боюсь ночи, которая уже вступала в свои владения. Потому что…Ну, как бы сказать-то это…Ну, короче, если мы переспим, то смогу ли я что-то понять? Ведь я сюда тоже приехал не на две недели. Ну, на три дня всего. И я не могу терять времени зря! Его и так мало. Еще больше я упустил, переехав в другое место. Поэтому приняв душ, с тяжелым сердцем я вошел в свою комнату. И присел на край кровати, комкая край одеяла. Я даже не знал, под каким предлогом можно к нему подойти. ЧТО ВООБЩЕ ДЕЛАТЬ-ТО НАДО?! У меня началась самая настоящая паника. Я носился по комнате, перекладывал вещи, снова шел к двери, даже брался за ручку, но отпускал её и снова принимался расхаживать по комнате, придумывая совершенно глупые отмазки. Сердце бешено стучало в висках. Пока не раздался стук в дверь. Я просто нырнул под одеяло, натягивая его на подбородок. - Ты не спишь? - Нет. – Я боялся. Я последний трус. Ведь я знал, на что иду! Идиот! - Ты всегда так рано спать ложишься? – Он пощекотал меня по моим голым ступням, которые торчали из-под одеяла. – Не бойся, я ничего не сделаю. Он поднял руки, показывая свою безоружность. Поверив ему, я аккуратно выбрался из одеяла и пошел следом за ним, шлепая босыми ногами. - Тапочки? - Нет, спасибо. Мне жарко. – На эту фразу Ифань просто ухмыльнулся. Ну, или улыбнулся. Не знаю, но я видел, как он хитро смотрит на меня и улыбается. Такая коварная улыбка, которая просто заставляет меня делать невинный вид. Я начинаю пучить глаза и поджимать губы в улыбке. Лучше уж такой видок, чем растерянный. Мы проходим на балкон, который выходит не к океану, а в город, который сейчас горит сотнями тысяч разноцветных огней. От такого вида я просто открываю рот, не зная даже, что сказать. Не думаю, что здесь вообще уместны слова. Чувствую, как Ифань прижимается ко мне сзади, обнимая, целует в обнажившееся плечо и кладет подбородок. - Красиво, да? - Ага… - Вот это я всегда хотел тебе показать. Я оборачиваюсь и тянусь за поцелуем, который почти сразу же получаю. Закрываю глаза и растворяюсь в этих огнях чужого города, в чужих, но таких родных и теплых руках. Сзади раздается какой-то грохот и тогда, меня отрывают от этих пленяющих губ и разворачивают. И я вижу фейерверк, который летит ко мне. Я протягиваю руку, чтобы поймать этот горящий осколок, но в мою руку ничего не попадает. И снова чувствую поцелуй в плечо, в шею, и поддаюсь этому течению, которое уносит меня. Просто теряю голову, потому что в животе, как я думаю, у меня поселились бабочки или глисты. Насчет глистов, я конечно, не уверен, но что-то щекотало мне стенки желудка. И это было приятно. А голова все кружилась и кружилась, и я думал, что совсем потеряю её. Но Ифань каждый раз возвращал меня и мою голову на место. Скажем так, что этой ночью мне так и не удалось нормально поспать. Но, думаю, что эту ночь я никогда не забуду. А только захочу её повторить. С утра меня поднимают, как только встает солнце, куда-то тянут, и я снова получаю немыслимое количество поцелуев, от которых просто таю. Как кисейная барышня. И так проходят почти все оставшиеся два дня. Только один раз мы выбираемся вечером в город, чтобы посмотреть на некоторые достопримечательности и выпить кофе, которое готовят только здесь. Это были волшебные три дня в Ванкувере, отчего мне все меньше хотелось уезжать оттуда. - Знаешь, что? - Мм? – Лениво мычит Ифань у меня на груди, упираясь свои острым подбородком в солнечное сплетение. - Я думаю, что влюбился. - В кого? - Угадай. - Нуу, - снова мычит старший и смотрит на меня как-то грозно, что становится не по себе, - скажи. - В Ифаня. - Да? А кто это? - Такой высокий парень, который живет по соседству. - Да? - Ага. – Но я смотрю в эти бездонные ореховые глаза и раскалываюсь. - Ага. Как же. – Он переворачивается на другой бок, встает с кровати и куда-то уходит. А я чувствую, как в животе завязывается тугой узел. И мне просто становится как-то не по себе. Чувствую себя просто неважно. Но когда он появляется в дверях с фотоаппаратом, то я лишь глубоко вздыхаю, успокаиваясь. - Что? Об Ифане вспоминал? Думал, что я к нему ушел о твоих чувствах рассказывать? – Он ложится рядом, вытягивает руки и настраивает фотоаппарат. Несколько вспышек и вот мгновенные фотографии, которые останутся мне на память. Еще пара вспышек – это ему. Уходя, я даю себе слово, еще сюда вернутся. А пока просто беру свою сумку и двигаю к трапу, махая рукой на прощанье. *** «Привет, Ифань! Я хорошо добрался, не волнуйся! Только я опять забыл спросить у тебя телефон. Я совсем перенервничал. Идиот. Скажешь мне свой номер, чтобы я мог заваливать тебя тоннами смс? Ты готов к этому? А еще, я думаю, что смог все-таки разобраться. Все-таки Бекхен не ты. И он мне друг. А за эти три дня с тобой я прямо многое переосмыслил. А еще больше узнал! И еще у меня болит задница! Я не могу сидеть нормально на лекциях! Меня это прямо отвлекает! Ты! Это все из-за тебя, Ифань! Наверно, у меня еще есть радостная новость. Ну для меня, по крайней мере, она таковой является. А тебе я советую запастись терпением. Потому что со следующего месяца меня переводят в Ванкувер. Я надеюсь, что ты рад. А еще надеюсь, что ты поможешь мне с жильем. Иначе я совсем стану банкротом тт_тт Помоги сироте! Приюти у себя!Счастливый Чанёль.»
*** Спустя 18 дней я снова вижу его в аэропорту. Он стоит и машет мне рукой, ярко и солнечно улыбаясь, как на фотографии, которая лежит у меня в пустом бумажнике. Он помогает мне с бумагами, с учебой и с английским. А еще он учит меня любить и дарить свою любовь, чтобы от нее приятно щемило в груди. Ифань говорит, что я очень способный ученик. Однажды он все-таки показывает мне, как цветут сакуры. И мы долго стоит под деревом, любуясь на лепестки, которые падают со скоростью 5 сантиметров в секунду.