Sick Addiction

Стащить форменку на самом деле оказалось просто. Всего лишь нужно было дождаться очередных посиделок капитана Кирка с доктором МакКоем, а потом в нужный момент оказаться рядом и предложить провести капитана до его каюты. Он, конечно же, согласится, и тебе даже достанется короткий бессмысленный разговор, переполненный улыбок и глупых шуток. Потом план гласил, что нужно за любую цену попасть в его каюту. Вариантов было несколько: либо капитан попросит сам зайти к нему и пропустить еще по стаканчику, либо придется сказать, что ты волнуешься, чтобы с ним ничего не произошло. Звучит глупо, но капитан выпил, и этот вариант с горем пополам прокатывает. А что дальше? Дальше раздеть и уложить в постель. Он слишком устал и, наверняка, отложит душ на утро. Да вот капитан раздевается сам. А тебе всего лишь перепадает скользнуть взглядом по плечам, спине, а потом, после немного неловкого поворота ‒ по груди и прессу. Можно незаметно прикусить губу и поднять взгляд к растрепанным волосам, главное, не опускать ниже. И поймать веселый взгляд капитана. Услышать насмешливое *Нравится?*. Едва заметно качнуть головой, отвернуться и незаметно поникнуть. И повернуться уже после шороха простыней. А еще лучше после мерного сопения, его долго ждать не придется. Можно набраться смелости и подойти ближе, погладить по волосам, коснуться поцелуем щеки и еле‒еле уголка губ. Быстро вскочить, мгновенно залившись краской, схватить золотистую форменку и выбежать из каюты, надеясь, что никто не увидит. Бежать, бежать длинными светлыми коридорами, чуть не сбив какую-то энсин, прижимать к груди одежду и остановиться, только чтобы ввести код для открытия двери. Оглянуться, словно зашуганный зверек, и скрыться в своей каюте, прижимаясь спиной к стене и слушая, как громко колотится сердце. Он сделал это. Паша сел на небольшом диване у иллюминатора и откинулся на стену. ‒ Свет на пять процентов. Теперь в комнате можно было разобрать разве что очертания предметов. А больше и не нужно. На столе синеватым светился экран падда. А в иллюминаторе светились звезды. Белые, желтые, розовые, голубоватые. Цвет зависит от температуры и массы, это известно всем. Но Паша любит желтые. Хочет видеть их желтыми. Теплыми и нежными. Такими, как зажатая в руке форменка. Такими, как капитан. Джим. ‒ Джим, ‒ на пробу прошептал Паша, наслаждаясь, как красиво звучит имя. Джи-и-им, ‒ громче шепота не нужно, нет, достаточно этого тихого, на выдохе. Он уткнулся носом в форменку и вдохнул. Она пахла мужским одеколоном, крепким кофе и немного потом. Джимом. Так странно. Он сидел в точно такой же золотистой форме, правда, на пару размеров меньше и с немного другими нашивками на рукавах, и дышал чужим запахом. Если закрыть глаза и расслабить руку, можно представить, что Джим стоит рядом. Но его здесь не было. Была лишь украденная форменка и фантазии. Паша плавным движением огладил член через ткань штанов и расслабленно выдохнул. Так хорошо. Так приятно. Он расстегнул молнию и приподнял бедра, стаскивая штаны сразу же вместе с бельем. Снимать их полностью было откровенно лень, поэтому Паша просто стащил их чуть ниже колен. Потерся носом о форменку в руках и коснулся ее губами. Закрыл глаза и скользнул рукой вниз, нежно оглаживая член кончиками пальцев. Джим бы делал не так. "Оближи ладонь, Паша," ‒ приказал голос Джима в голове, и он послушно поднес руку к губам, старательно вылизывая, посасывая пальцы, прикусывая кончики, представляя, что он делает это для Джима. Послышался тихий вздох, но это всего лишь игры разыгравшейся фантазии, которой дали волю. "Достаточно". Паша переместил руку обратно на член, мягко сжимая у основания. Скользнул рукой вверх, огладил чуть шершавой подушечкой головку, провел обратно вниз. ‒ Черт, Джим, да, вот так, ‒ пальцы крепче сжали форменку. ‒ Джи-и-им. Имя было таким приятным; его хотелось повторять вечно, слушать, как нежно оно звучит. ‒ Паша, ‒ примерещилось в тишине. Боже, какой у Джима потрясающий голос, запах; как же он прекрасно выглядит. Сознание услужливо подкинуло воспоминания. Россыпь родинок на груди, аккуратные мышцы пресса, мужественные руки. Такие красивые ладони. Паша провел пальцами по уздечке и остановился на чувствительном местечке под головкой, лаская его. Можно представить, что это не его ладонь, а ладонь Джима. Стон сорвался с его губ и прозвучал как‒то слишком громко в тишине. Он ускорил движения рукой, размазывая предэякулят по члену, и еще раз тихо застонал. Вдохнул пьянящий запах и откинул голову, теряясь в ощущениях. Перед глазами появилась улыбка Джима. Его пухлые, наверняка мягкие губы. Такие приятные, если коснуться их пальцами. Поцеловать их. Целовать их до потери памяти, кислорода, да чего угодно, лишь бы целовать, не отрываясь, лишь бы чувствовать их. Такие притягательные. Такой красивой формы. А еще они наверняка красиво бы смотрелись, обхватывая его член. О, Джим наверняка был с парнями. Наверняка умел делать минет. Пропускать член в горло, ласкать языком, втягивать щеки. Тягуче долго вылизывать, не позволяя больше, а потом брать его полностью. ‒ Джим, как же я этого хочу. Хочу тебя, ‒ движения рукой ставали все быстрей. Пошлые звуки наполнили комнату, и теперь стоны не звучали в ней так громко. ‒ Джим. Джимми, ‒ Паша всхлипнул, кусая губы и дыша таким дурманящим запахом. ‒ Паша. Такой хороший, ‒ всего лишь фантазия. ‒ Тебе нравится, Паша? ‒ Да, д-да, Джим, ‒ Паша выгнулся, сжимая член у основания и не позволяя себе кончить так быстро. ‒ Нет, не нужно сдерживать себя, ‒ тихий смех. Боже, как же Паша любил смех Джима. ‒ Давай, сделай это. Паша сглотнул и снова заскользил рукой. ‒ Тебе хорошо? ‒ Мне очень хорошо, ‒ еще один стон сорвался с губ. Он ощутил нежное касание. Как будто кто-то перебирал его волосы, гладил, но это снова лишь игры фантазии. Хотя они были так приятны. ‒ Мой Паша. И он кончил, выгнувшись, открыв губы в беззвучном стоне, вдыхая такой приятный запах Джима. Сперма выплеснулась на его руку, ноги, пачкая их белыми разводами. "Ты прекрасен", ‒ сказал напоследок голос Джима в его голове и затих, оставляя его. Паша часто дышал, не желая открывать глаз, и прижимал форменку к груди. Запах, фантазия и рука ‒ большего он себе позволить не мог. Нет смысла ни мечтать, ни надеяться. Джим никогда не будет с ним. Паша огляделся. Падд на столе все также светился синим. Звезды были голубыми. И он до сих пор ощущал фантомное прикосновение чужих рук.