Автостопом

Я почти не слышу ужасного гула в ушах. Мимо меня проносятся тысячи машин, люди лениво бредут по своим делам, но никто не обращает внимания на меня. Я подавлен. Мне хочется умереть и еще, кажется, изрядно накатить. Немедленно, прямо сейчас! Но я совершенно не знаю местности; машины, водителям которых я так усердно машу рукой, не спешат останавливаться. И с каждой минутой на душе становится все тоскливей, а на улице — темнее. Вчера я похоронил лучшего друга — Рона Уизли. Сегодня я уже бегу в неизвестном направлении, подальше из города. Куда угодно, лишь бы не оставаться больше там, где все напоминает о нем. Джинни тоже напоминает. Поэтому я и порвал с ней. Глупо, наверное, в самый разгар похорон, но Джинни было не до этого. Едва ли она и сейчас поняла, что мы с ней больше не вместе. Если наши отношения вообще можно было так назвать. В известном смысле, разумеется. Я не взял с собой ни вещей, ни денег. Сейчас я смутно представляю, что буду делать, когда мои выпады наконец-то потеряют смысл. Возможно, меня прирежут прямо сейчас в темном переулке, а возможно, по иронии судьбы, сейчас произойдет чудо, и я вдруг приму правильные решения, начну совершать подходящие поступки. Но волшебство покинуло меня еще в тот момент, когда я добровольно от него отказался, сломав свою палочку и выкинув в самую обычную маггловскую урну. Зачем нужен прежний мир, когда от него одни убытки и переживания? «У тебя никого не осталось, Поттер», — вкрадчиво прошипел Малфой на похоронах, и я ему поверил. Зачем опровергать то, что и так теперь стало очевидным? Я вообще старался больше не думать об очевидном. Как, впрочем, и о том, что Малфой делал на похоронах Рона. Все знать — себе дороже. Я вообще увидел Малфоя впервые за два года после Хогвартса. На обочину резко сворачивает черный Бентли, и меня внезапно охватывает паника. Что, если за мной следили? Кингсли и его свите это ничего не стоит, чтобы разыскать избранного мальчика, когда потребуется. Им самим, конечно, а не мне. Прежде, чем я успеваю подумать о чем-то еще, дверь резко распахивается, и знакомый голос приказным тоном велит мне сесть в машину. Дальше — полная неразбериха, чепуха, несуразица. Я имею достаточно большой запас слов, но сейчас в моей голове крутятся только эти три. Северус Снейп. Собственной персоной. Тот, который обиделся на весь магический мир и поклялся больше никогда не возвращаться «в этот проклятый Лондон». В то время Снейп вообще много чего говорил. Я старался держать в памяти нашу с ним последнюю встречу, когда Снейп выписался из больницы, а я как раз заезжал навестить Джинни. У нее тогда был нервный срыв. Срывалась она преимущественно на меня, но мне самому на это было плевать. Как и на Снейпа, стремительно шагающего по коридорам прямо к выходу. Я тогда — непонятно, зачем — завел с ним беседу, а Снейп меня послал. Не сразу, конечно. Сначала он произнес длинный монолог, в котором, кажется, было что-то о бестолковости подростков, никчемности Хогвартса и нелепости Англии в целом. И вот теперь он тут, собственной персоной. Я не так давно перестал быть бестолковым подростком, да и Хогвартса поблизости не находилось. Но одно из трех — это ведь неплохо, верно? Это как с сексом, наркотиками и рок-н-роллом, только без секса и наркотиков. Если совпадает хоть один пункт — это уже что-то. Как со Снейпом. — Ненадолго же ты исчез, Снейп, — скептически заявляю я. Мы проехали уже около десяти миль — и все это время Снейп молчит, а мне почему-то и не хочется слышать его голос. С другой стороны — я сижу в его машине и еду в неизвестном мне направлении, почему бы и не начать уже вести диалог? — Что тебя держит? Снейп долго молчит, вдумчиво смотря на дорогу, будто боясь лишний раз вспомнить, что я нахожусь в салоне его гребаной, черт возьми, машины. — Я приехал по вызову, срочно понадобилось зелье. А ты почему здесь? Не выдержал всеобщего внимания? — Решил пожить отдельно. Давно пора. Кто тебя вызвал? — Отдельно от магического мира? Интересное решение, хоть и до безобразия глупое. Аврорат, закончились запасы в их тайниках. Почему ты без вещей? Игра в вопросы со Снейпом начинает меня забавлять. Он четко придерживается правила — сперва ответ, затем вопрос. Мне почему-то хочется играть с ним в эту игру бесконечно. Это довольно неплохо отвлекает. Но Снейп внезапно тормозит и вопросительно смотрит на меня. Ждет ответа, непонятно только, какого. Я выжидаю. Делаю вид, что не замечаю, как он на меня смотрит. Стараюсь не обращать внимания на то, как нервно трясется его левая рука, а правая с силой сжимает руль. Почему-то хочется поиздеваться над Снейпом, нанести ему душевные раны, оставить без ответа его простодушный вопрос, но я не могу. Снейп повторяет свой вопрос, почти рыча, и я, все еще недоумевая, не понимая, почему это так важно для него, отвечаю: — Я оставил все свои вещи в Норе. Палочку сломал и выкинул. Раздается еле слышное «больной кретин», но Снейп не хочет говорить, он хочет слушать. Он впитывает, как губка, мой рассказ о смерти Рона, о разрыве с Джинни. О том, что мне некуда идти, но я все же не вернусь назад. Для магического мира Гарри Поттер мертв. Не официально, конечно. Но они, все они скоро обо мне забудут, им уже попросту незачем помнить. Я хочу вырваться из машины, разбить ее, а заодно и морду Снейпа — за то, что посмел задавать вопросы. Я имею право послать его, как он меня тогда... Но не посылаю. Вот так вот глупо и до одурения просто — могу, но не хочу. Снейп по-прежнему смотрит на меня, и мне неожиданно хочется прикоснуться к нему. Потрогать его шею или волосы. Это ведь неправда, что они у него постоянно жирные? Сейчас, когда я имею возможность разглядеть его так близко, его волосы кажутся мне вполне сносными. Снейп никогда не был грязным уродом, профессия к этому не располагает. Нет, уродом он все же иногда был, это у него выходило чуть более, чем замечательно, но сейчас мне совершенно не до этого. Руки Снейпа все так же трясутся, но мне почему-то кажется, что это, скорее, от холода. В машине действительно прохладно, слишком, слишком прохладно! Снейп в очередной раз называет меня идиотом. Я уверен, что теперь лишь для того, чтобы просто хоть как-то разбавить затянувшееся молчание. Он укоризненно качает головой и наконец-то снова смотрит на дорогу. Заводит машину, мы снова едем. Куда? Последний вопрос я произношу вслух. То ли специально, то ли я просто привык громко думать, но, так или иначе, Снейп не спешит отвечать. Не сразу, во всяком случае. — А куда бы ты хотел? — Не знаю, — глупо, но я действительно этого не знаю. — Но, тем не менее, ты тут. А до этого был там, — Снейп небрежно показывает рукой назад, при этом не отводя взгляда от дороги. Намекает, что я попросту не шлялся бы в незнакомом месте, если бы не имел конкретной цели? Что он вообще может знать? — Решил путешествовать автостопом. Как Артур. Я смотрю на Снейпа и почему-то не могу оторвать от него глаз, жадно всматриваясь в каждую деталь его худого лица. Снейп вопросительно подымает бровь, и я еле сдерживая улыбку, объясняю: — Артур Дент, персонаж маггловской книжки. В детстве я был его фанатом, в самом деле, Снейп. Мне хочется, чтобы Снейп как-то отреагировал, но он молчит. Не орет, не требует называть его сэром и не делает абсолютно никаких замечаний. Я думаю о том, как бы отреагировал Рон. Что бы он сказал, если бы узнал, что я нахожусь в одной машине со Снейпом? Говорю с ним, открываюсь ему. С какой силой Рон дал бы мне по роже, если бы узнал, что я уже проклятые двадцать минут хочу дотронуться до Снейпа? Но Рон мертв. Рон не узнает. От этой мысли мне становится противно. Ощущение, словно я предал своего друга. Пытаюсь убедить себя, что это не так, но не могу. Рон бы не одобрил. Впрочем, его брак с Гермионой я тоже не одобрял, но все же уступил. Дьявол бы тебя побрал, Рон Уизли, с твоими вечными табу. Внезапно мне до чертиков хочется спать, и Снейп, заметив это, разумеется, мешает мне. И снова пристает с расспросами. Почему я расстался с Джинни? Не любил. Почему отказался от магии? Разочаровался. Почему позволяю себя расспрашивать? Нет сил противиться. Почему глажу ненавистного преподавателя по щеке? И тут я прихожу в себя и понимаю, что я действительно поддался своему мимолетному влечению. И, если бы не вопрос Снейпа, который был рассчитан на противодействие, я и не вспомнил бы потом об этом промахе. Об этом чертовски унизительном, неподобающем промахе. Но руку я не убираю. Щека Снейпа невероятно горячая, и по моему телу тут же разливается тепло. Я почему-то чувствую себя защищенным. Хочется уткнуться в эту его маггловскую порванную куртку, но я не решаюсь. Слишком сложные у нас ним отношения. Он ненавидит меня, а я — его. Он годами изводил меня, не давал спокойно пройти по коридорам школы, а я, в свою очередь, воровал его ингредиенты, забавы ради. Потом я их выкидывал или уничтожал, или отдавал Гермионе, если ей было нужно. Снейп никогда бы не позволил кому-либо к нему притронуться. А я бы никогда и не посмел прикоснуться к чужому человеку. Мы оба сейчас переходим черту. Оба нарушаем обет, данный когда-то самим себе — никогда не давать слабину перед противником. Я почти готов убрать свою руку, которая вот уже несколько минут, словно замороженная, прижата к щеке Снейпа. Мне еле удается совладать с собой и прекратить это, но, едва моя рука соскальзывает с лица Снейпа, как он тут же перехватывает ее и прячет в своих ладонях. Как-то... нежно. Аккуратно. Так, как если бы я был для Снейпа какой-то драгоценностью, или зельем, которое он только что приготовил. Я вздрагиваю и прикрываю глаза. Мне тепло, уютно. Еще уютней на плече у Снейпа — думается мне. Я успокаиваю себя тем, что мне уже терять нечего, поэтому не стоит противиться своим желанием. Пальцы Снейпа небрежно перебирают мои волосы, и моя шея вся покрывается мурашками. Щеки и кончики ушей почему-то начинают гореть, но меня это успокаивает. Меня вообще сейчас все успокаивает и убаюкивает. — Едем ко мне. Все равно ты сейчас бездомный оборванец, — Снейп скрывает собственное смущение за маской привычного безразличия, но ему это плохо удается, поэтому в следующий момент он как-то скованно улыбается и еще крепче прижимает меня к себе. — Я не против, если ты ответишь мне на один вопрос. Снейп, затаив дыхание, ждет. — У тебя ведь нет и не было никакого заказа, верно? — Верно, — подтверждает он мои догадки, а затем наклоняется к моему уху и почти шепотом говорит: — Я просто не имел права тебя не найти.