Магниты

Кейси больше не боится своего дядю, не боится кричать и плакать, когда больно, и не боится Зверя, которого СМИ так заботливо прозвали "Ордой", и который первые пару недель держал в страхе весь их пригород. Не боится не потому, что знает, что её не тронут, а потому что, наверное, и не против, чтобы он пришел за ней. В клинике Кейси сдружилась с медсестрой Роуз, которая ухаживала за ней чаще других. Роуз потеряла младшего сына в автокатастрофе, а старший умер от передоза в этой же больнице. Девушка жалела свою "старшую подругу", но, в то же время, радовалась, что зато теперь Зверь уж точно её не отнимет. Роуз громко смеялась, вкусно пахла лавандой и очень часто прижимала Кейси к себе, потому что, наверное, и сама хотела когда-то, чтобы кто-то её вот так обнял. Но с какой бы любовью не обняла её Роуз, с какой бы нежностью не гладила по голове и с какой бы преданностью не смотрела, Кейси всё равно не могла забыть мужские руки, так нелепо, но, в то же время, изящно, прижатые к груди, не могла забыть вечную складку между бровей, очки в черной оправе, и желто-черную ветровку. Кейси прижималась к мягкой груди Роуз, пытаясь представить вместо неё серую рубашку без единой складочки, водолазку и палантин, или, на худой конец, спортивную куртку, заляпанную кетчупом и горчицей. – О ком ты постоянно думаешь? – спрашивает у неё проницательная подруга, в очередной раз заметив, что Кейси её совсем не слушает. Девушка вздрагивает, пытается прятать глаза, и очень неправдоподобно отвечает, что просто не может прийти в себя после случившегося. Роуз слишком умна и опытна, чтобы верить ей. На столе лежат два магнитных шарика, которые Роуз отобрала у мальчика из соседней палаты, потому что он пытался засунуть их себе в нос. Шарики иногда трещат, тянутся друг к другу, но каждый раз их отодвигают, будто в их стремлении соединиться есть что-то постыдное. Роуз и Кейси наблюдают за ними уже целых четверть часа в совершенном молчании, думая о своем. - Его поймают, если он придет сюда? - внезапно спрашивает Кейси. Если бы рядом сидела не Роуз, а кто-то другой, он наверняка не понял бы, о ком речь. - Если я сообщу полиции, то поймают, - ничуть не удивляясь вопросу, отвечает медсестра, - Знаешь, детка, как это называется? - Притяжение? - почему-то выдает девушка, медсестра отрицательно качает головой. - "Стокгольмский синдром", - Роуз поднимается с кровати, разминая спину, - Это защитная реакция организма, чтобы ты не сошла с ума. - Она не сработала, - бурчит себе под нос Кейси, но Роуз уже не слышит её. Или делает вид. Во всяком случае, эта тема больше не поднимается. Кейси куда спокойней, когда на ночное дежурство остается её подруга. В любой момент можно прийти на пост, и сидеть рядом, уткнувшись в теплое плечо. На этот раз Роуз опережает её. Только девушка думает вылезти из теплой кровати, как дверь, скрипнув, приоткрывается. - Кейси, - шепотом зовёт медсестра, - Идём со мной! - Что-то случилось? - Кейси смотрит в дверной проём, но там уже никого нет, только удаляющиеся шаги приглушенно разносятся по сонному коридору. Девушка не знает, зачем подруга позвала её, но всё равно накидывает поверх чистой больничной рубахи такой же чистый больничный халат, и осторожно выскальзывает в коридор. Тихо настолько, что слышно, как работает прибор жизнеобеспечения в самой дальней палате, где лежит девочка с астмой после приступа. Кейси по наитию идет в сторону поста мимо палат, и, проходя одну из пустующих, боковым зрением зацепляется за что-то, что эхом отдает в желудке, а после расползается к ногам, делая их ватными, и к голове, дурманя, будто дешевым алкоголем по акции. Показалось? Кейси замирает, а шея будто становится деревянной и совершенно неповоротливой, низ живота скручивает так, что слёзы едва не выступают на глазах. - Роуз! - беспомощным шепотом зовет Кейси, привыкшая, что в любую секунду та оказывается рядом, - Кажется, мне нужна помощь! - Может, я могу чем-то помочь? - голос, отдающий металлом, звучит всего в полуметре слева, глаза застилает пелена. Кук очень хочет развернуться к говорящему, будто в неё поместили тот самый магнитный шарик, который теперь тянется ко второму, находящемуся внутри человека, что стоит в дверном проёме, наполовину сокрытый тенью, и лишь блики от стекол очков выдают его. - Нас заметят, если мы будем стоять в коридоре, - подмечает Дэннис, делая шаг в темноту пустой палаты. - Тебе нельзя тут находиться, - тщетно пытаясь унять дрожь в голосе, возражает Кейси, мужчина не отвечает, лишь продолжает изучать девушку взглядом. Сердце в груди Кейси ухает, как в колодце, что та даже удивляется, как не перебудила его стуком всё отделение, ей даже чудится, будто она слышит тот треск, с которым два магнита безрезультатно пытаются соединиться. - Прошу тебя, - голос Дэнниса звучит пока еще мягко, но уже понятно, что его терпения хватит не на долго, - Кейси, я прошу тебя, зайди в палату, ты привлекаешь много внимания. Девушка чуть не смеется. Она совсем не против, чтобы кто-нибудь пришел, но в отделении, где из десяти палат заняты всего три, а Роуз исчезла где-то на посту, сделать это просто некому. Всё это время, всё это время, что Кейси провела в клинике, она мечтала, чтобы он объявился, а сейчас, когда предмет её грёз стоит совсем рядом, не решается даже смотреть в его сторону. Может, Роуз была права, и это всё - всего лишь защитная реакция организма, чтобы не сойти с ума раньше времени? Но когда большая ладонь крепко берет её за худое предплечье и затаскивает в палату, а от одной только мысли, что это Его рука, сердце начинает щемить, только тогда становится совершенно понятно: Стокгольмский синдром тут совершенно ни при чем. - Как себя чувствуешь? - выдыхает он почти в ухо Кейси, и она решается взглянуть на него. Ей прямо в глаза (а кажется, что в самую душу) обеспокоенно смотрит Дэннис. Впрочем, ему, наверное, вовсе и не нужен ответ девушки, - Мы беспокоились за тебя. Мы все. Ты ведь единственная выжила в священную ночь. Кейси кивает. Ей очень хочется сказать о том, как она рада, что он пришел, как скучала она всё это время, и как жалела, что в Ту Ночь, когда она прощалась с Хедвигом и Патрицией, не вышел попрощаться он. Слова уже почти готовы сорваться с губ, когда перед глазами, будто кадры из страшного фильма, начинают проноситься видения: растерзанные тела Марши и Клэр, мертвая пожилая женщина с добрым лицом, на котором застыл отпечаток ужаса, личности Кевина, сменяющие друг друга так быстро, что голова начинает раскалываться, коридор, кажущийся бесконечным, но ведущий к свободе, и то чувство невероятного облегчения, когда впервые за те дни удается увидеть дневной свет. А что сейчас? Человек, обрекший её на все это, стоит перед ней, крепко сжимая руку, и смотрит так внимательно, будто ему вообще есть дело до чего-то, кроме параноидального порядка. Дэннис будто читает мысли девушки, и, когда она поднимает на него глаза, чтобы чему-то возразить, затыкает ей рот поцелуем. Он целует её так сосредоточенно, что Кейси усмехается ему в губы, но отрываться и не думает. Два магнита с треском соединяются.