Такова наша судьба

— Значит так! Прямо сейчас идешь к ней и изо всех сил будешь защищать репутацию отеля! Внутри меня все рушится от слов Павла Аркадьевича, слышно, как тяжело вздыхает Валентина Ивановна за моей спиной, видимо, она тоже шокирована его решением. Он же отрицательно качает головой. — Ты меня понял? — грозно спрашивает начальник у него, но он лишь безнадежно глядит на меня, снова качая головой. — Так, — Павел быстро переводит взгляд на меня. — София, я что-то не так говорю? Но я секунду не могу вымолвить и слова. Конечно, я считаю, что так нельзя поступать с ним. — Нет... — через силу выдавливаю я, пытаясь сделать голос увереннее. — Сейчас мы должны делать всё, что в наших силах. — Вот, — Павел ободряюще хлопает его по предплечью. — Это тебе приказ. Иди. Но его взгляд все ещё прикован ко мне, он совсем не хочет идти туда, куда заставляют. К сожалению, выхода нет. — Ну...ладно... — подавлено говорит он и медленно разворачивается к выходу из прачечной. Я решаюсь пойти вместе с ним, так как мне ещё нужно разобраться с документами. Хотя, какие документы? Он сейчас пойдет в номер к своей бывшей, а я буду как ни в чем не бывало подписывать бумаги? Мысль о том, чем они будут заниматься в её номере, терзает меня изнутри так, что хочется застонать от невыносимой боли... Боли внутри. "Неужели, такова наша судьба?" — думаю я. Заходя в лифт, мы стараемся не пересечься своими взглядами. Слышу, как он напряженно дышит, словно волнуется перед судьбоносной встречей. Ну а я нервно сплетаю свои длинные пальцы рук. Как только двери лифта открываются, я сразу вырываюсь вперед и быстрым шагом иду по коридору к своему кабинету, лишь бы не расчувствоваться на его глазах. Представляю, как он сейчас за моей спиной неуверенно останавливается напротив номера ревизорши, что я вдруг замедляю шаг. — София Яновна, — слыша свое имя из его уст, я останавливаюсь метре от двери своего кабинета. — Если Вы хотите, чтобы я не шел... — Нет, — оборачиваюсь к нему, даже не думая о том, что могу разреветься перед ним, хотя совсем не хочу, чтоб это произошло, но все равно я стараюсь изобразить беззаботную улыбку, хоть удается это с трудом. — Надо. Он несколько секунд продолжает смотреть на меня, будто надеется, что я изменю свое решение, но я разворачиваюсь и, открыв дверь универсальным ключом, захожу в свой кабинет. На минуту я забываю обо всем, видя свое рабочее место, которое чуть ли не до потолка завалено документами. Но в порыве чувств, я решаюсь выглянуть обратно в коридор. Его там нет. Он уже зашел к ней в номер и вряд-ли выйдет оттуда так скоро. Захожу в кабинет снова и неспеша подхожу к своему креслу, сажусь за стол, глядя на все эти бумаги. Нужно внимательно заняться документацией, но в голове снова мысли, что будет происходить в том номере... Я больше не могу сдерживать эмоции, потому, закрывая лицо ладонями, начинаю тихо плакать. От чего, даже сама не понимаю. Мне Он по сути никто, всего лишь мой заместитель, который просто напросто должен помогать мне в нашей нелегкой работе... Но я вспоминаю все, что пережила с ним в этом отеле. Обычный человек, наверно, не побывает в стольких ситуациях за всю свою жизнь, в стольких оказались мы за пару месяцев совместной работы. Мы то ссорились, то мирились, то ненавидели друг друга, то помогали друг другу. Но в последнее время я так сильно привязалась к нему, что просто не могла представить его с другой женщиной... Таким образом проходит два часа. Я и не замечаю, как сижу на кресле, откинувшись на его спинку, столько времени. "Очнувшись", я решаю прибраться на столе и убрать бумаги в шкаф, чтоб заполнить уже завтра. Но в голову снова лезут мысли о соседнем номере, в котором он и Ольга все ещё "развлекаются". Мысленно я говорю себе, что уже ничего не сделаешь, мой поезд давно уехал. Сейчас ему не до моих чувств и не до моих слёз. Ему нужно выполнить приказ начальства и не важно, хочет ли он этого или нет. Ведь иначе его могут уволить... Мне хочется прямо сейчас выбежать из кабинета, забежать в этот номер и лично надрать задницу этой крысе, что без сексуального удовлетворения от моего заместителя способна сделать нам, а вернее нашему отелю, огромные проблемы. Гнев и ревность так сильно бушуют во мне, что меня аж трясет. Зачем-то я подхожу к двери кабинета и пытаюсь вслушаться в звуки за пределами комнаты. Тишина, лишь какой-то тихий скрип половиц или чего-то ещё от шагов других постояльцев отеля. Но вдруг раздается резкий звук открывающейся двери. Отчаяное любопытство овладевает мной, и я осторожно выглядываю в коридор, желая узнать, не он ли, наконец, вышел из номера. И это именно он собственной персоной, поправляя пиджак, оказывается на другом конце коридора. Я стою на месте как вкопаная. Это действительно произошло... Он выполнил это ужасное задание. На глаза вновь наворачиваются слезы, но когда он неожиданно оборачивается прямо на меня, я тут же заскакиваю обратно в кабинет. Прекрасно зная, что он точно решит вернуться сюда, я мигом сажусь за стол и беру первую попавшуюся папку в руки. Я угадываю: он, осторожно открывая дверь, заходит в помещение, а на лице у него лишь уверенная ухмылка. Я же бросаю встревоженный взгляд, в этот момент все мои горькие мысли будто испаряются. — Ну что, Вы выполнили задание? — изображая интерес, спрашиваю я, хотя прекрасно знаю ответ на этот вопрос. — Ну... да, — моей душе от этих слов становится ещё больнее, пусть мне даже это было известно. — Ну и прекрасно, — я чувствую, как в горле пересыхает от волнения. — Чего только не сделаешь ради... Правда? — говорю я, начиная запинаться. — Я надеюсь, она осталась довольна и... — Между прочим, у нас с ней ничего не было, — вдруг перебивает меня он, но я по началу не придаю этим словам значения. — А мне неинтересно... — но, повторив эту фразу в голове, я резко перевожу взгляд на него. — А... то есть, как не было? А что Вы делали там... два часа? — спросила я, теряясь в собственных мыслях и, опять же, запинаясь, хоть и стараясь выглядеть более уверенной. Но дальше он подробно объясняет мне: оказывается, он вырубил Ольгу с помощью снотворного, таблетку которого успел бросить в бокал с шампанским, пока она была в ванной. А затем ждал, когда же она проснется, пристроившись на кровати рядом с ней. Когда Ольга проснулась, она согласилась переснять программу. Сказать, что меня не удивляет этот рассказ — ничего не сказать. С одной стороны кажется, что это все ложь, а с другой я вижу по его глазам, что он не врет. Я едва заметно облегченно вздыхаю, радуясь тому, что он не "изменил" мне. Хотя, какие к черту измены? Я до сих пор не решалась хотя бы намекнуть ему о том, что он мне не параллелен, какая может идти речь об отношениях? — Так что Ваша ревность, увы... Эти слова невольно возмущают меня, ибо мне совсем не хочется, чтоб он сам догадался о моих чувствах. Сильно волнуясь, что аж начали потеть руки, я быстро беру первую попавшуюся вещицу, думая, что это какая нибудь ложка, и начинаю в спешке мешать ею остывший кофе, который я так и не выпила с утра перед приездом Ольги. — Моя что?.. — смеюсь я, улыбаясь фальшивой улыбкой, продолжая нервно мешать кофе. — Ревность? Это просто смешно! Только сейчас я понимаю, что мешаю кофе не ложечкой, а... шариковой ручкой, да ещё так, что звон данного процесса слышно за дверью. Вижу, как он замечает это, поэтому я сразу достаю из чашечки теперь уже мокрую и испачканную в кофе ручку и кладу куда подальше, отодвигая кружечку на край стола. — Значит... — он делает ко мне небольшой шаг, но это уже заставляет меня испуганно расставлять и так ровно стоящие предметы на столе в другие места. — Мне просто показалось? — Д-да, Вам просто показалось, — все равно мой запинающийся голос сильно выдает меня, поэтому я начинаю стряхивать крошки со стола, которых и нет в помине, и осознавая, что выгляжу сейчас странно, я чувствую, как щеки заливаются краской. — Тогда почему Вы так покраснели? — такое ощущение, что сейчас он видит меня насквозь, к тому же продолжает подходить ко мне все ближе и ближе. — Вы издеваетесь? — спрашиваю я у него. — Я никогда не краснею. Это не правда. Я ещё как краснею, со мной такое случается по нескольку раз на день. Но в данной ситуации я просто не знаю, как ещё избежать откровенного разговора с ним. — По Вам сразу видно, — он подходит ко мне настолько близко, что находится от меня в десятке сантиметров, когда я пытаюсь невозмутимо сидеть на своем кресле, косо посматривая на него. — В-вам что, заняться нечем? — я указываю рукой на дверь, намекая, что ему следует уйти, но он, однако, смело продолжает стоять надо мной. Вдруг его рука осторожно и ласково берет мою и тянет куда-то наверх, словно требуя, чтобы я встала из-за стола. Мне жутко неловко, ибо я совсем не хочу становиться к нему лицом... Или хочу? Я сама не знаю. — Отпустите м-меня, — все же подняв меня с кресла, он притягивает меня уже в плотную к себе так, что я ощущаю его обжигающее дыхание, чувствую его теплые руки где-то за талией, которые он крепко "скрепляет", чтобы я не вырвалась, и смотрю так близко в его глаза, что в зрачках вижу собственное отражение. Этот момент словно длится вечность. Мне уже совсем не страшно, что он узнает о том, что сильно нравится мне, что он возможно лишь посмеется или скажет что-либо грубое. Сейчас он держал меня настолько близко к себе, что это точно не похоже на вышесказанное поведение, которое я предполагала ранее. Сейчас мне казалось, что я ему тоже не безразлична... Но секунду спустя я, забывая все страхи и сомнения, буквально впиваюсь в его губы так, будто желала этого всю свою жизнь. По телу пробегают мурашки, когда я чувствую, что он сильнее прижимает к себе и, не отрываясь, разворачивает меня к столу. Нами овладевает страсть, которая буквально сносит все на своем пути: всю канцелярию, которую я так тщательно выставляю как можно ровнее день за днем, все бумаги и документы, что я внимательно заполняю и откладываю на край стола, даже разбивается чашечка с остывшим кофе, который я уже точно не выпью сегодня. Сейчас ничего не существует, кроме нас двоих, ну и разве что стола. Может, нас слышат в других номерах, в коридоре, но нам на это глубоко плевать. Возможно, нас могут уволить за подобное проведение "вечернего брифинга", но мы не боимся этого. Скорее всего, Ольга узнает об этом и не переснимет программу, но нам уже давно все равно. Единственное, что нас заботит сейчас — это мы сами. *** Я ещё в детстве слышала одну очень интересную мысль неизвестного мне мудреца: "Жизнь — это дождь. Сплошной дождь. Иногда он моросит мелкими капельками, иногда переходит в ливень. В жизни каждого бывает человек с зонтом. Он приходит неожиданно и дарит солнце, укрывает от всего плохого. Важно его не потерять — человека с зонтом, который приходит только один раз". В моей жизни никогда не появлялись такие люди, которые приносили радость и оберегали от всего плохого. Но сейчас, когда в моей жизни появился Миша, я поняла, что он и есть тот самый человек с зонтом, который пришел совсем неожиданно, подарил мне солнце, которого мне так не хватало, и укрыл от всего плохого. И, поверьте мне, я никогда его не потеряю, и никто не помешает нам. Обещаю.