Рукоблуд.

Дружба — это не просто привязанность, которая возникла из-за недолгого времени, проведенного вместе, это близкие отношения, основанные на доверии и искренности. Настоящий друг не станет обманывать ни при каких обстоятельствах, даже если проблемой будет он сам. Он найдёт в себе силы сказать правду, даже если ему непросто будет это сделать. Но Отабек Алтын, видимо, не смог найти в себе эти силы, ведь он совсем не считает русского парня другом. Все время он засматривается на отросшие блондинистые волосы, на зеленые, как изумруд, глаза, на длинные, стройные ноги, на узкие бедра и талию, а также на длинные руки с такими же длинными, необычайно красивыми пальчиками, которые хочется переплести со своими и никогда не отпускать. Чувства, которые испытывает двадцатиоднолетний юноша, не описать простыми словами. Когда сзади прижимается этот хрупкий русский парень во время поездок на байке по ночной Москве. А когда он так невинно улыбается и целует в щеку на прощание, говоря, что у них так принято, это просто добивает бедного казаха, заставляя желать больше, чем дружеский поцелуй. Но этому тоже стоит радоваться, ведь, понаблюдав за поведением Плисецкого, можно сказать, что к нему он относится лучше всех. Ибо на Виктора он смотрит взглядом, а ля: «Я тебя побежу, нет, победю, короче, пиздец тебе!», несмотря на то, что он и так побил его рекорд. На бедного японского фигуриста он просто орет, что-то вроде: «Кацудон, ты придурок! Вали к своему Виктору, пусть он тебя учит! », хотя тот попросил его всего лишь показать, как делать очередной проблемный прыжок. Ну, а говорить о других фигуристах нечего, Юра просто ненавидит Жан-Жака. Этим все сказано. Когда Алтын пришел домой после очередной долгой и напряженной тренировки, не оставалось сил ни на что, но все еще крутившийся образ русской феи в обтягивающем трико и вечно задирающейся футболке никак не исчезал, заставляя поудобнее устроится на кровати, продолжая думать о таком прекрасном Плисецком. В мире фантазий можно позволить себе все, что угодно. Можно погладить парня по мраморной щеке, убирая длинную прядь челки за ухо, провести пальцем по лебединой шее, целуя выпирающие ключицы и ложбинку между ними. От сладких фантазий, парень закусывает губу и чувствует, как в низу живота сладко заныло, а ширинка джинсов стала недвусмысленно топорщиться. Сняв мешающую футболку и расстегнув ширинку, Отабек скользнул рукой под резинку трусов и сжал налившийся кровью член у основания. Он тяжело вздохнул, продолжая думать о русском фигуристе. Как же хочется шлепнуть того по упругим ягодицам, когда тот бесстыдно наклоняется прям перед казахом во время тренировок, а еще невинно смотрит, улыбается, шепчет манящими губами излюбленное: «Бека». В такие моменты в голове Алтына только одно зрелище, когда блондин кричит его имя, извиваясь и прося о большем. Алтын облизнулся, начиная медленно двигать рукой по всей длине члена. Слегка надавив на головку, парень дернулся и продолжил представлять друга. Как бы было прекрасно, если бы вместо руки был чудесный ротик Юрия. От собственных мыслей становилось тошно, но представляя, как тот насаживается ртом на его член, посасывая и пошло причмокивая, хочется сразу же кончить. Ускоряя темп и сильнее сжимая руку, парень тихо постанывал и выгибался, чувствуя скорую разрядку. — Юра, — протяжно застонал он, изливаясь на собственный живот. В комнате тишина, которая изредка нарушается тяжелым дыханием Отабека, но резкий удар чего-то о пол заставляет Отабека открыть глаза. — Ну и как это понимать? — дрожащим голосом спрашивает Плисецкий. Все пошло не так, как должно было. Все просто рухнуло, ничего не оставив. То, чего больше всего боялся Алтын, произошло. Он был застукан. Слишком больно и тошно от самого себя. И когда на всю комнату разносится звук звонкого удара по щеке, казах даже не сопротивляется, принимает как должное, после смотря в след уходящему парню, а потом переводит взгляд на пол, где лежит диск с фильмом, который он так хотел посмотреть. Он все разрушил.

***

Юрий просто выбежал из квартиры друга, он бежал, не оглядываясь и не зная, куда. Молодой парень не понимал, почему это происходило именно с ним, почему, когда он обрел единственного дорогого человека, а все так обернулось. Перед глазами все еще мелькал образ раздетого казаха, который, кончая, стонал его имя. Почему-то захотелось вернуться обратно и увидеть это еще раз, а лучше — поучаствовать. Парень еще пуще покраснел. А ведь это было так соблазнительно и сексуально. Стоп. Он считает это соблазнительным? Встряхнув головой и схватившись за голову, Плисецкий взвыл. Почему он ударил Отабека? Зачем? Зачем! Он не считал этот поступок мерзким или аморальным. Скорее было обидно, что тот ему не сказал о своих чувствах. Тогда Юра был бы в шоке, но он нашел бы выход, ведь парень поистине красив, силен, на него можно положиться, да и нравится он Юре, как бы это ни звучало. Но до этого момента не приходилось копаться в собственных мыслях, более глубоко размышляя на эту тему. Ему придется встретиться с Алтыном, придется выяснить все, расставляя все по полочкам, и в конце концов понимая, кто они друг для друга.

***

Все оказалось намного труднее, ведь Отабека Юра не видит уже третий день. Тренировки у них в разное время, дома он не появлялся, а телефон отключен. Скорее всего ему стыдно, но почему-то виноватым себя чувствует именно блондин. Поэтому, когда он возвращается вечером домой, улыбки на его лице явно нет. Хочется увидеть этого глупого казаха, который всегда поддержит, защитит, даже если это не требуется, позаботится и просто улыбнется. Его улыбка особенная, ведь дарит он ее только лучшему другу. А другу ли? Плисецкий хочет быть рядом, находиться в его объятиях, утыкаясь в шею, вдыхая ставший родным запах. Он любит этого придурка, этого не изменить, еще с того дня, когда ему в первый раз предложили стать друзьями. Вот только бы он появился и дал все объяснить. И вот он снова идет к нему домой, чтобы проверить, не приходил ли он. Сердце пропускает удар. На пороге квартиры стоит Алтын с чемоданом в руках. Они смотрят друг на друга. Никто не может оторвать взгляд. — Прости, я… — начинает казах, но его толкают в плечо, заводя внутрь. Плисецкий прижимает его к стене в прихожей и молчит. Он не понимает, почему все так. — Если бы я не пришел, ты бы молча уехал? Просто, без объяснений? Не сказав ни слова? — Я думал, так будет лучше. — Он думал, — констатирует блондин. — Ненормальный придурок, думал он! Идиот! Козел! Скотина! Придурок! — срывается на крик парень, бьет кулаком по широкой груди и не может поднять на того глаз. Голос предательски дрожит и если он посмотрит на него, то просто разревется, прижимаясь и скуля. — Прости… Я хотел облегчить тебе жизнь. Разве ты меня не ненавидишь? — Ненавижу? Да, как же я тебя ненавижу! Почему ты меня не остановил? Почему не рассказал все раньше? Почему, Отабек? Разве мы чужие? — он все же поднимает голову и смотрит в родные, растерянные глаза и плачет, комкая футболку тонкими пальцами. — Как я мог в тебя влюбиться? Юрий отчаянно отпускает футболку и кладет руку на ручку двери, решая уйти. Но поверх его руки ложится рука Отабека, а вторая рука на талию. — Повтори, — хрипит Отабек, зарываясь носом в шелковистые, светлые волосы, вдыхая приятный аромат. — То, что я тебя ненавижу? — тихо шмыгает носом он. Его разворачивают, смотрят в заплаканные зеленые глаза и целуют. Вначале просто прикосновение губ, как будто ожидая, что еще раз прилетит звонкая пощечина, но нет, такого не будет. Юрий слегка приоткрывает губы, чувствуя, как его нежно, трепетно целуют, сильнее прижимая к себе, словно не веря в происходящее. Сильные руки скользят по тонкой талии, прижимая ближе. — Повтори, — рычит он, оторвавшись от желанных губ. — Ты знаешь, что я хочу услышать. — Только после тебя, — шипит Плисецкий, хватает парня за руку и ведет в спальню, толкая его на кровать и садясь сверху. Алтын зарывается носом в светлые волосы, вдыхая ставший родным запах. Так и хочется хочется схватить за шелковистые пряди, потянуть назад, открывая лебединую шею, прикусывая тонкую кожу, облизывая подрагивающий кадык, чувствуя, как нарастает страх и возбуждение. Но вместо этого, он гладит по мраморной щеке, ведет носом и прикрывает глаза. — Я люблю тебя, — прошептал он, — но я так боялся потерять тебя, вот и не говорил, — добавил он тише. — Идиот, — тихо шепчет блондин и впивается в губы, углубляя поцелуй. Вот поцелуев Отабек совершенно не ждал. Он ждал обвинений, ударов и криков, но уж точно не скользящее движение языка, короткий выдох и худые руки на плечах. Едва ощутимое прикосновение сильных рук по линии позвоночника вниз к пояснице — и это была грань, которую они рушили, разрывая последние упоминания о «дружбе». Алтын разорвал поцелуй, ощутив дрожь в теле, которое полностью опиралось на него, тяжелое дыхание звучало слишком громко. Юра покачал головой, чтобы забыть обо всем «правильном», скорее навязанном этим гнилым обществом. Он хотел бы напомнить, что всего этого не должно было быть, хотел бы сказать что-то еще, чтобы остановить это безумие, но не произнес ни звука. А мгновение спустя он уже лежал животом на мягкой кровати. Раздевшись, парень стащил футболку и с Юрия, который неминуемо краснел, а ловкие руки казаха уже стащили с него штаны. Настойчивые, но осторожные прикосновения к обнаженной коже были горячими, а поцелуи, скользящие по спине, и вовсе сводящими с ума. Юра изогнулся, запрокидывая голову, нежась под поцелуями, которые чуть ли не плавили тонкую кожу, выжигая все стеснение. Подцепив белье русского, парень окончательно обнажил младшего. — Ты и правда желал этого? — прохрипел блондин. Отабек замер, задумываясь над своими действиями. Хотел ли он секса? Конечно же да, но ему нужно не только тело. — Да, — твердо ответил он, с легкостью переворачивая хрупкое тело на живот. — По тебе не видно, что ты против, — прошептал брюнет совсем близко над ухом, прижимаясь сильным, горячим телом к худой спине и положив руку на вставший член парня. — Ты видимо очень даже за. На это Плисецкий впился зубами в собственную руку, жмуря глаза, чувствуя, как большая ладонь продолжает настойчиво ласкать чувствительный орган. Но отвечать что-то парень тоже был не в состоянии, он все так же кусал руку, умоляя больше не нести такую чушь, от которой бесстыдно разъезжались ноги. Парень отстранился и Юра смог, наконец, отпустить собственную руку. Отабек открыл прикроватный шкафчик, доставая из него смазку. Наклонившись над русским, он окинул взглядом маленькое, хрупкое тело и подвинул собственным коленом ногу, раздвинув длинные ноги. В тот же момент ему пришлось снова заткнуть рот, потому что он ощущал, как по самым сокровенным местам потекла прохладная смазка. Казалось, ноги Юрия сейчас сведет судорогой от того, как он напрягся. Отабек поцеловал парня между лопаток, сладко прикусывая бледную кожу и оставляя яркий засос. Сразу же задыхаясь от ощущений, когда длинные пальцы аккуратно раздвинули упругие ягодицы, он еще больше прогнулся в пояснице. Пальцы брюнета не спеша скользили между бледных ягодиц, а после аккуратно проникли внутрь. Это было совсем не больно, вопреки всем страхам Юрия. Пальцы стали проходить намного легче, Отабек протолкнул их глубже, раздвигая, поглаживая стеночки, срывая стоны с губ бывшего друга. Младший не мог сохранять тело в спокойствии, каждое правильное движение казаха просто ломало его изнутри, вынуждая прогибаться и комкать простынь. Но когда парень ускорил темп и послышались хлюпающие звуки, то блондин залился краской еще больше, если только это вообще было возможно, а после шумно выдохнул, ощутив, как его тело, наконец, покинули настойчивые пальцы. Проникновение немаленьких размеров члена принесло совсем другое ощущение. Отабек держал парня крепко, сжимая его бедра собственными руками так сильно, что ,возможно, позже тому придется не сладко. Но, контролируя собственное дыхание, он двигался достаточно медленно, изредка прибавляя темп, не в силах оторвать взгляда от такого сексуального и желанного тела, наслаждаясь сладостными стонами, которые парень пытался удержать в себе из последних сил. Это так заводит и без того возбужденого парня. Перехватив ладонью член Юры, Отабек принялся надрачивать ему в такт своим движениям. Плисецкий обильно кончил, извиваясь и подрагивая, осознавая произошедшее. Только сейчас стыдно, но он ни о чем не жалеет. Его подцепили рукой за живот, заставляя подняться на колени и прижаться спиной к рельефному, горячему и загорелому телу. Юра очень хорошо ощутил, как вязкая жидкость брызнула внутри него, растекаясь по расслабленным стенкам, а Отабек так и не вышел из него. Тяжелое дыхание, разбавленное тиканьем настенных часов и разрушенное понятие «дружба». — Больше не дрочи в тихую, — устало хрипит Плисецкий. — Без меня. И почему бы еще раз растоптать дружеские чувства, заменяя их любовью и жаждой новых ощущений.