Это - я.

Гокудера, порывшись в карманах, удовлетворенно достал металлический портсигар, украшенный серебряным инеем рисунка. Чиркнула зажигалка, глубокий вдох. Облокотившись на перила крыльца старенькой церкви, Хаято подумал было позвонить Саваде и доложить о выполнении миссии, но сначала он хотел завершить все полностью. Чтобы Цуна точно знал – он справился, сделал все так, как подобает Правой Руке Босса. И, быть может, даже услышит тихую похвалу, которая каждый раз заставляла его замирать от удивления. Затушив сигарету, Гокудера вернулся обратно в церковь, с неприязнью вдыхая пропитанный железом воздух. За ним, шаг в шаг, скользнула длинная тень. Хаято резко обернулся, из внутренних карманов доставая динамит. Вокруг пусто, только налетевший ветер гонал пустую алюминиевую банку по асфальту, заставляя напрягаться. К чему Хаято не привыкнет – так это расслабляться. Даже если ему показалось, он будет готов к нападению в любой момент – он не может подвести Саваду своей смертью. Он не намерен умирать – через десять минут ждут его звонка. Когда Гокудера повернулся, он наткнулся на знакомую улыбку, которая приглушила его настороженность. - Попался. Наверное, Гокудера даже не понял, что в него стреляли, хотя звук выстрела оглушил, эхом прокатившись по старому зданию. Дино аккуратно крутанул барабан, слушая мерные щелчки прокрутки. Когда барабан остановился, он снова поднял руку, чтобы привести его в движение, но остановился. - Привет, - Дино улыбнулся, все еще сосредоточенно рассматривая раритет. Ответа не было, только тихие шаги позади. Интересно, подумал Мукуро, если сейчас совсем слабенько царапнуть – почувствует? Дино, навалившись обнаженным телом, поцеловал, а Мукуро, самозабвенно закрыв глаза, поднял одну руку, готовясь оцарапать хоть одним из трех наконечников трезубца. - Плохая идея, - голос Дино сейчас тихий и хриплый. - А я-то думал, секс тебя устраивает. Мукуро вдохнул, чувствуя на своей шее пальцы. Это уже выходит за грани. Из-за спины Дино появился второй Мукуро с занесенным трезубцем в руках. - Иллюзия, - сильнее сжимая пальцами горло. В дверь постучали. - Босс? – Ромарио снова постучал, топчась на месте. Дино нахмурился, приподнялся и громко спросил: - Что-то случилось? - Вам звонят из Венесуэлы. - Понял, через три минуты буду. Ослабив хватку рук, Дино склонился и три раза бегло поцеловал губы Мукуро; улыбнулся самой светлой своей улыбкой и, сев, коснулся губами обнаженного бедра. Через две минуты, кое-как одевшись, Дино вышел, хлопнув дверью. Мукуро, наблюдавший за этой сценой закинув ноги на все эти важные документы, оценивающе коснулся своей шеи, поправил иллюзию и стер собственного клона - Мне совершенно не важно, что Вы хотите Нам предложить, - вежливо улыбнулся Ямамото, - если Наше предложение Вас не устраивает, то разговор окончен. Женщина сглотнула, повернулась к своему советнику, читая в его глазах такое же немое недоумение. Рехей зевнул, прикрывая рот кулаком, и снова отвел глаза в сторону. Ему было тут скучно. Прокуренная гостиная старого особняка. Пыльная, обшарпанная, утерявшая былое великолепие и сейчас больше напоминавшая антикварную лавку неряшливого владельца. И уродские фиолетовые занавески, яркие, как штрих фломастера на белоснежной бумаге, в сочетании с линялой красной обивкой мебели убеждали в этом. - Насколько я знаю, у нас переговоры, - осторожно заметила женщина, сжимая тонкими пальцами серые перчатки для верховой езды. - Только если у Вас, - делая ударение на последнее слово, снова улыбнулся Ямамото. Женщина опустила лицо. Она молчала несколько минут, и когда Рехей уже потерял терпение – его ждет невеста, дом и сестра – женщина подняла голову. Небольшое округлое лицо, покрытое сеточкой уже глубоких морщин, с небольшими карими глазами и широким ртом с тонкими губами. - Он был прав. Вы зарвались, - женщина быстро кивнула и резко встала. Она едва доставала Ямамото до груди. Маленькая и решительная. Смотря снизу вверх, она подняла руку с ухоженными длинными ногтями, покрытыми бесцветным лаком, и взглянула на серебряные часы. - Десять часов, десять минут. Неплохое число. - А когда ты дойдешь до своей цели - что тебе останется желать? - Дино рассматривал ключицы Мукуро. Тонкие, изящные, обнаженные и соблазнительные - они четко вырисовывались на худом теле. - Там посмотрим. - А если ничего? - Если, - Мукуро усмехнулся и закинул ноги на журнальный столик - так удобнее. Из-за спины Дино вышел второй Мукуро, а третий остановился на пороге, войдя в кабинет. - Я не уверен, прикасался ли я к тебе настоящему. - Реальность - миллионы иллюзий, к чему ты хотел прикоснуться? - К твоей душе. Все три Мукуро одинаково насмешливо – и так раздражающе! - хмыкнули и больше в этот вечер не говорили. Дино лежал на спине, раскинув руки в стороны. Рядом три Мукуро, один из которых то и дело целовал губы, второй грудь, третий, обхватив член тонкими пальцами, водил приоткрытым ртом по головке, слизывая маленькие капельки смазки и иногда поднимая глаза, чтобы заглянуть в лицо Дино. Мукуро, сидевший на кухне на первом этаже, отхлебнул горячий шоколад, приготовленный горничной, и подправил поведение всех своих двойников, используя собственные шаблоны личностей. Ему хотелось быть там. Ему хотелось, чтобы Дино занимался сексом с ним. Мукуро убрал двух клонов, оставив только одного. Ни себе, ни людям. Савада посмотрел на часы. Гокудера должен был позвонить три минуты назад. Наверное, подумал Цуна, снова перепроверяет, все ли сделал идеально. Гокудера всегда так – сделает все быстро и чисто, а потом, уже закончив, старательно проверяет каждый уголок, каждый пункт, чтобы с уверенностью заявить: «Все сделано, Босс». Для Гокудеры уже готово задание в Южной Корее, Хару забронировала ему билеты и подготовила материал – она незаметно для всех стала незаменима. Через тридцать минут не позвонил ни Хаято, ни Ямамото – доложить о завершении разговора с семьей из четырех человек, которые владели привлекательными землями в Венесуэле. Если сам договор волновал Саваду мало, то десяток акров земли - напротив. Хару уже выехала в Намимори – передать пакет с заданием для Хибари. Набрав номер, Цуна услышал дурацкий рингтон ее мобильного телефона из приемной. Иногда Дино думал, что в омерту семьи Каваллоне двадцать третьим пунктом надо добавить: «Не трахать иллюзионистов». - Закрыть глаза на то, что ты все знаешь, или легче тебя убить? - Ты спишь со мной, потому что я такой классный, или я такой классный, потому что ты спишь со мной? – Мукуро смеялся в лицо. - Что, и не скажешь ничего? – Дино снял с предохранителя фамильный револьвер, практически касаясь дулом лба Мукуро. - Обои не жаль? Дино улыбнулся, нажал на курок, услышал глухой щелчок и опустил револьвер. - А ведь пять из шести пуль были в барабане. Мукуро сделал два шага вправо, встал в контуры своей копии и опустил иллюзию. Дино обнял крепко и будто бы с облегчением. Фуута дрожащей рукой записывал в ранговую книгу только что полученные данные. - Позвонить Цуна-нии, позвонить Цуна-нии. После того, как записал, он на всякий случай поднял голову, оглядывая ясное небо. Почему телефоны всегда теряются не вовремя? Когда Фуута вбежал в холл особняка Вонголы в Италии – Ланчия, выслушав торопливые объяснения, согласился отвезти его, выжимая из автомобиля максимальную скорость – он увидел Мукуро, спокойно мерившего шагами помещение. - Цуна-нии… - только и смог выговорить Фуута, как по широкой улыбке Мукуро понял – он опоздал. - Кажется, это твое. В ноги Фууты упал его телефон. Иногда Мукуро думал, водит ли он Дино вокруг пальца, или наоборот. Идя на мелкие провокации, Дино продолжал двигаться вперед с такой целеустремленностью, что любой другой бы отошел в сторонку – чтоб не помешать. Но вот уж чего Мукуро не мог себе позволить – это стоять в стороне от таких занимательных и грандиозных событий. Хибари взял конверт, тут же разорвал его, не смотря на предостережение, что там очень секретная информация. Прочитав, он заглянул в конверт и вытащил оттуда два билета. - Я лечу с тобой. Проезжая мимо Эйфелевой башни, Хибари подумал о том, у каких же тупых травоядных подобная уродливая конструкция может вызывать романтические чувства. При свете дня она казалась выкидышем двадцатого века. Хару забронировала столик в ресторане на набережной Бранли. Она попыталась несколько раз заговорить, с трудом подбирая еще в недоученном английском нужные слова. Все осложнялось слишком необычным произношением француженки-официанта и слабой практикой речи. Вместо «Лесу Омэбэрусу», а Хару читала по надписи «Les Ombres», оказалось «Лезомбр», что очень позабавило – куда столько букв пропало? Ужинали они в тишине, нарушаемой лишь звоном столового серебра о фарфор посуды и плеском воды в Сене, на берегу которой располагался ресторан. В сгустившихся сумерках башня зажглась золотым светом и Хибари, повернув голову, удивился преображению гадкого утенка в прекрасного лебедя. В темно-синем небе, на фоне которого не видно металлических балок, она казалась сотканной из множества крошечных Солнц и звезд. Она казалась маяком во тьме, тем самым, к которому стремился выйти затерявшийся в бескрайнем океане корабль с отчаявшейся командой. - Не с тобой я хотела провести первый такой ужин, - Хару убрала прядь за ухо и отпила из бокала. Хибари не ответил – услышал ли? – но галстук ослабил. - Хотела, чтобы это был Цуна, - просто необходимо это сказать, потому что постоянные отказы жгли изнутри обидой. Она ведь старается. Стать полезной, помогать и поддерживать. Что же с ней не так? - Странный вкус у этого стейка, - тихо сказал Хибари, все же отвлекаясь от созерцания. Хару натянуто улыбнулась. - Может, специфика кухни? - Реборн, будь аккуратен, - Бьянки нежно улыбалась, сжимая тонкими пальцами телефон. - Не волнуйся на пустом месте. - Я во Франции, тут так красиво. Консельери очень необходимый порой человек. Дино позвонил ему в девять утра, застав еще в кровати. Коротко рассказал суть, сказал, что требуется. - Когда? - Через час. - Хорошо хоть, что не вчера, - скрипуче раздалось в ответ. Бертольдо – политик, которому отец Дино спас жизнь в очень неприятной ситуации, вспоминать которую Берто не любил даже за стаканом виски. - Рассчитываю на тебя. - Считай, что уже сделано, - судорожно вздохнул Бертольдо. В его пятьдесят астма доставляла ужасные неудобства. - Могут быть небольшие беспорядки с сегодняшнего вечера, ты уж проследи, их всего двое. - Я уж прослежу, - с явным сарказмом повторил Берто, - натворил что? - Да ты же меня знаешь. Как здоровье? - Еще лет пять на меня точно рассчитывай. - А если что надо… - Да-да. Иногда Дино хотелось спросить, сколько денег Бертольдо отдаст за ту или иную услугу. В новости не должно попасть убийство десяти человек в центре Рима? Берто только хмыкнет и легонько похлопает широкой рукой с одним золотым обручальным кольцом по выпирающему животу. В новости должны попасть счета о незаконных сделках какого-то банка? Берто снова хмыкнет, похлопает себя по животу. Люси, секретарь Бертольдо, носила с собой по пять заряженных телефонов в своей бежевой дизайнерской сумочке. Когда Дино краем глаза заглянул туда – ему захотелось рассмеяться: пачки евро, несколько долларов, тональный крем, духи и прозрачные трусики. И эти люди стержни итальянской политики. Стражи Вендикаре прибыли на место на минуту раньше, чем их ждали. Реборн, окруженный солдатами, сидел на земле, закрыв глаза. Кто-то спрашивал, зачем он это сделал, кто-то проклинал. В километре от него догорал старинный особняк с ужасными комнатами, похожими на антикварную лавку неряшливого владельца, и фиолетовые шторы наверняка сгорели моментально, как и потертая красная обивка старых кресел. Реборн, сжав губы, пытался сейчас понять, где же он совершил ошибку, и кто выиграл от этого больше. Он знал, что семья Ди Лорето, владеющая большой территорией в Венесуэле, соблюдала нейтралитет. Основной сферой их деятельности были наркотики, сельское хозяйство и участие в политической жизни своей страны. Никаких амбиций. Никаких претензий. Так почему они напали на Ямамото и Рехея? Савада слегка нахмурился. Дино улыбнулся так, что показалось, будто солнце заглянуло в комнату и коснулось лица теплыми лучами. - Тебе не звонили? - Кто? - Ямамото, Гокудера, хотя бы Хибари? Хоть кто-нибудь? Цуна сжал подрагивающую ладонь в кулак и, закрыв глаза, заставил себя успокоиться и сосредоточиться. Они – живы! Они должны быть живы! Он хочет, чтобы они были живы? - Нет. Дино все так же стоял в нескольких шагах и улыбался. Казалось, ему было даже интересно наблюдать, как ведет себя Савада. Как он нервно кусает губы, как хмурится и как в его глазах – тех самых, которые отражение души – проявляется первая, шокированная, едва заметная боль. Спрятав левую руку в карман, он, склонив голову на бок, улыбнулся шире. - Цуна, не могу отказать себе в удовольствии… Савада непонимающе поднял глаза – большие, сейчас золотистые, от разгорающейся в них Воли, но все равно немного беспомощные, как у человека, который не знает, за что взяться. - … это я. С той же мягкой улыбкой Дино вытащил правой рукой из-за поясницы старинный револьвер, тут же снимая с предохранителя, и прицелился. - Последняя, для тебя. Савада удивленно моргнул. Мир перед глазами дрогнул и поплыл вправо. За несколько секунд он испытал сожаление, злость и обиду – детскую, колкую. Дино повел плечами, разминая напряженные мышцы. Старый фамильный револьвер, которым еще его дед устранял преграды. От деда остались две пули – серебряные, резные. Первая застряла в гениальной голове Гокудеры, а вторая – последняя – в не менее выдающемся сердце Савады, Десятого Босса Вонголы. Бывшего Десятого Босса. Управлять мафией может только один. И у Дино это отлично получается. - Я хочу позвонить. Полицейский молча протянул ему телефон. Реборн набрал номер Дино, и, дождавшись ответа, тихо, севшим голосом сказал: - Ты ведь знаешь – если я выйду… - Не знаю о чем ты, - доброжелательно ответил Дино, - но я побеспокоился, чтобы ты был там не один. Когда вошла Бьянки, Реборн невольно сжал зубы – ее лицо разбито, а рука от локтя перебинтована. - Я сопротивлялась, - с нежностью сказала Бьянки, села поближе и едва заметно пододвинула руку. - Ты умница, - крепко сжав ее пальцы. - Гокудера Бьянки, Вы обвиняетесь в убийстве Хранителя семьи Вонголы, Хибари Кеи, а так же Миуры Хару, секретаря клана Вонголы. Приговор – заключение в тюрьме Вендикаре сроком в двадцать семь лет, без возможности досрочного освобождения. - Реборн, Вы обвиняетесь в уничтожении семьи Ди Лорето, а так же Хранителей семьи Вонголы: Сасагава Рехея и Ямамото Такеши. Приговор – заключение в тюрьме Вендикаре пожизненно, с возможностью смягчения приговора после сорока пяти лет заключения по рекомендации начальника тюрьмы. Вот уж чего Мукуро не рассчитывал получить – так это человека, с которым будет идти шаг в шаг.