Пустая кружка

Долгое время приходилось притворяться. Притворяться, что нам всё равно. Что всё, происходящее с нами, естественно. И наконец настал момент, когда обман почти достиг своего апогея. Смирение чуть ли не полностью овладело нами. Тогда судьба смилостивилась. Хотя, вероятно, это был лишь случай. Да-да, всего лишь случай. Ведь случай – единственная реальность, а судьба – пустое наваждение. Мы встретились. Случай свёл нас, но с оговоркой. И оговорка эта могла заменить собой неприступную стену. Наши знаки оказались противоположны, пусть на самом деле это было вовсе не так. Такое явление между людьми можно сравнить с двумя графинами, наполненными одним и тем же вином, но раскрашенными людьми разной краской. Сначала мы притворялись. Притворство. Тогда оно вновь пришло на помощь. Но со временем нам удалось ослепить случай. Ведь то, что влекло нас друг к другу, было сильнее него и уж точно сильнее воображаемой судьбы. Родство душ, их единая тональность. Такое встречается не в каждой жизни, а если встречается, то ради этого можно пренебречь всем. Мы общались. Но преимущественно взглядами, улыбками, едва заметными жестами. Так, будто слова не являются основным способом передачи чувств и мыслей. Я узнал его. Вернее, ту часть его души, которая была неизвестна мне до этого. И когда мне уже казалось, что я знаю его целиком, в голову закралась роковая мысль. Такие мысли обрушиваются внезапно, в час триумфа, заставляя изнывать от собственной непроходимой глупости. Да, я изучил его характер. Да, я научился понимать значение малейших движений. Но главное оставалось неразгаданным. Он достиг невероятных высот, сделал то, что не в состоянии совершить посредственный человек. Но ради чего? Чего он добивался все эти годы? Что для него по-настоящему ценно? Вряд ли семья, или друзья, или нечто подобное могли волновать его сердце и занимать ум. Ежечасно размышляя об этом, я не мог найти ответ. Этот вопрос не давал мне покоя ночью и преследовал меня днём. Постепенно становился навязчивой, неотступной идеей. И сейчас, стоя спиной к предмету моих мыслей, я вновь и вновь думаю о его жизни. Настенные часы едва слышно тикают, нарушая звенящую тишину. За окном разливается ещё прозрачная темнота, и темнота эта просачивается, навязчиво заползает в комнату. Отчего-то становится жутко и неприятно. Передёргиваю плечами и резко оборачиваюсь. Смотрю на раскинувшуюся в кресле фигуру, в полумраке приходящего вечера похожую на привидение. Возникает странное чувство, что, если выбежать сейчас на улицу, постучать во все двери, обойти все дома, никто не ответит. Никто. Словно кроме двух чудаков в мрачной гостиной никого больше нет в мире. Вопрос непроизвольно слетает с губ: - Что есть в твоей жизни? Он опускает тёмные глаза и невидящим взглядом осматривает пустую кофейную кружку. - Ничего не было.