Чай с черникой.

Представьте себе такую картину: Утро. Я - четырнадцатилетний парень сижу и кушаю хлопушки с молоком, но тут ко мне подбегает сводная сестренка, которой десять лет, и говорит такую фразу: - Давай займемся сексом! Хлопья встают в горле, и я откашливаюсь. - Что?! Оказывается, невнимательные родители сказали это в ее присутствие. Конечно, любопытная девочка захотела узнать, что это значит, и они объяснили так: "Давай играть!" Для нее это ничего, а для меня психическая травма. Но, черт возьми, если она мне сейчас бы предложила это, я бы согласился. Эта девчонка за шесть лет изрядно похорошела и стала более сексу.. лучше. Длинные белокурые волосы, которые можно намотать на кулак для своих целей, кукольная фигура, фарфоровая кожа. Идеально. И я давно не мальчик. Мне двадцать, и я хочу секса. Не с Леночкой с аппетитной задницей, не с Ксюшей, умеющей вытворять такие вещи, что и во сне не приснится, а со сводной сестрой. Она мне даже не родная по крови, просто дочь моего отчима. Как всем известно, есть разум и сердце. И оба твердят о разных решениях, путях. Но мои всеми руками и ногами, которых у них нет, за то, чтобы я взял ее во всех мне известных позах. Но есть один неприятный отголосок на заднем фоне. "Испортишь отношения", "Она тебя возненавидит" и так далее. Я почему-то его слушаю. Но однажды меня переклинило. Я приехал к родителям в гости. У меня уже есть своя квартира, надо меня по головке погладить. Ну так вот. Приехал я, значит, а их нет, только она одна дома. В коротеньких шортиках, немного прозрачной маечке, и тут мое воображение заработало во всю свою извращенную мощь. (Признаться, не только оно) Она улыбнулась и начала плавной походкой подходить ко мне. - Привет, мамы, папы нет. Я тут чай с черникой заварила, хочешь? - тебя я хочу в подарочной упаковке и бантом на шее. От ее голоса я готов мурлыкать, словно мартовский кот, но на лице все та же невозмутимость и спокойствие. Поражаюсь своей выдержке. - Да я на пять минуточек, лучше домой поеду. Сестрица схватила меня за руку и выпятила нижнюю губу. - Ну останься, - захныкала она. Как ребенок, ей-богу. - Ты и так в своей квартире пропадаешь, я соскучилась по брату. Давай же. Держи себя в руках! Думай о толстых противных дохлых тараканах! Дохлые тараканы! - Ладно, - мы идём на кухню. - Как с учебой? - Ой, все так же. Она достает кружки и кладет их на стол, попутно рассказывая о каком-то случае в ее школе. - Ну и его к директору отправили.. Эй, - она пощелкала пальцами около моего лица. - Совсем уже заработался. Отдохнуть бы тебе. От ее заботливого голоса и движений бедрами мозг собирает в платочек припасы и помахав ручкой, отправляется в долгий путь, остается, лишь член, желающий эту девчонку, которая одела короткие шортики и немного прозрачную майку. Она замечает мой обезумевший взгляд, ее глаза расширяются. - Т-ты чего? - Помнишь, как я тебя пугал? - я притянул ее за руку, и она уселась мне на колени. - Да. - ее голос чуть дрожит. - Ты меня тоже однажды напугала. Вот так, - я наклонился к ней и прошептал на ухо. - Давай займемся сексом? Я чувствовал ее горячее учащенное дыхание на своих губах. На них играла ухмылка от ее реакции. Покрасневшие щеки, испуганный вид. Держите меня семеро. - Дурак! - сестра стукнула меня по груди миниатюрным кулачком. - Я просто тогда знала не то значение этих слов. Она заерзала на месте, что было крайне плачевно для меня. Стон сдержать не удалось, ну или я не хотел его сдерживать. Она судорожно дернулась, ошалевши на меня смотря. Не думала, что ее любимый братик может выкинуть такое? - Ч-что т-ты д-делаешь? - пунцовая, она уперлась ладошками в мои плечи и попыталась встать. Я притянул ее за бедра обратно, озабоченно улыбнувшись. - Даже не пытайся, солнце. - скорее всего я был похож на сумасшедшего. А как тут таким не стать? При этих пухлых губах, груди, осиной талии, ножках. Да, действительно сумасшедший. В глазах сестры блеснул огонек, который я не видел раньше. Она чуть наклонилась вперёд, зрачки расширены так, что почти не видно радужку, мазнула дыханием по губам. Играется. Ничего, я тоже могу поиграть. Моя рука ложится ей на поясницу, а вторая гладит бедро. Я притягиваю ее к себе, она легко поддается. Всегда была послушной. В глазах читается: "Да поцелуй меня уже, придурок!" Но сначала, помучить, извести, так, чтобы она просила, нет, умоляла. Столько времени я не мог к ней прикоснуться, боясь сорваться. А сейчас она в моей власти. Я - кукловод. Она - игрушка. Как прозаично. Сама не выдерживает и неловко накрывает мои губы своими, поглаживая грудь сквозь помятую ткань рубашки. Ее губы теплые, сладкие, как мед, и я хочу больше, как можно больше её. Зарываюсь пальцами в шелковистые волосы, притягивая к себе ближе, буквально впечатываюсь в ее губы, сминая и кусая. Тихий стон вырывается из ее приоткрытого рта, и последние остатки рассудка следуют за мозгом и уходят в даль. Как-то сами мои ладони сжимают ее ягодицы и сажают на стол, чудом не разбивая пустую чашку. Как-то сами пальцы срывают с нее майку и отбрасывают в сторону. Она прикусывает губу и вцепляется в мои плечи, когда я касаюсь губами ее соска. Ноготки врезаются в кожу, но это обостряет желание, которое уже и так вышло за все рамки. Ее тонкие пальцы, дрожа, расстегивали пуговицы на рубашке, одну за одной. Я усмехаюсь от ее взгляда. Раньше был испуган и невинен, а сейчас стал мутным от возбуждения. Я переключился на шею, лишь слегка касаясь ее губами и языком. Она пахнет ментолом. Как мой гель для душа, который я забыл забрать. Обожаю ее. - Я забыл закрыть дверь, - бормочу, целуя кожу ключицы. - И что? - Родители. Один раз она рассказала им про книгу, где брат и сестра любили друг друга. Так они устроили истерику о том, что их доча читает такую аморальную книгу. И если они узнают, что я хочу сделать с их обожаемой девочкой, то сразу запрут ее в высокой башне на пятнадцать замков, а меня, в лучшем случае, кастрируют. - Они на весь день уехали. Значит, я до вечера на своей квартире не появлюсь. Оно и к лучшему. Вдруг она отстраняется и потупляя взгляд, скользит руками по моим плечам, рубашка уже висит на локтях, и я помогаю ее снять окончательно и отправить в короткий полет. Поднимаю ее лицо за подбородок и тихо шепчу: - Теперь смотри только на меня. Сестренка мелко кивает. Руки спускаются по обнаженной талии, находят резинку шорт и спускают их вниз, открывая край трусиков, они тоже пропадают. С удовлетворением чувствую пальцами влагу. Ее взгляд еле фокусируется на мне, когда я начинаю теребить налитый кровью клитор, протяжный стон срывается с губ, и она выгибается в пояснице. Я встаю перед ней на колени. Несколько маневров языком, и я ощущаю ладони, давящие на голову. - Еще.. - ветерком пролетает мольба и безропотно исполняется. Я все продолжал высекать стоны и всхлипы (а иногда и вскрики) из ее уст. Она дрожит, извивается змеей, но пытается не отводить глаза. Я слышу грохот и поневоле отрываюсь от нее. Сестренка уже легла на стол, и как только я отстранился, грубо притянула меня руками. Потом часто задергала тазом, обмякла, тяжело дыша. Кончила. В штанах все гудит и требует продолжения, а я решаю, что хватит с нее. Беру на руки и несу ванную. Потом, после нее я.. охлажусь. Она, кажется, вообще перестала понимать, где находится, когда я занес ее и оставил там, прикрыв за собой дверь. Но вскоре за ней включилась вода, и я со спокойной душой сел пить чай с черникой.