Становилось бессильно. Тяжелый спирт Я глотал как амброзию, как бальзам. После многие мне говорили: спи, Что-то медное капали на глаза…
Разумовский не спал. Уже прошло, наверное, часа три или четыре, с тех пор как он отправил Олега спать и сам направился в свою комнату, но сон никак не приходил. Венецианская ночь лунным светом стучалась в наглухо закрытое окно, завешанное плотными шторами, пропускающими лишь тонкую полосу света. Несмотря на почти кромешную тьму, Сергей пытался разглядеть фрески на потолке, чтобы хоть как-то себя занять. Чтобы не думать о Птице. Не. Думать. О Птице. В последнее время она была особенно настойчива, появлялась при любом удобном случае, заполоняла разум туманом, заставляя Разумовского корчиться от боли и кричать. Но самое главное: теперь Птица была готова перейти черту, отделяющую Сергея от полного безумия — она начала угрожать Олегу. Каждый раз появляясь рядом, подходя со спины к Волку, когтями проводя по скулам и рассуждая о том, насколько легко можно от него избавиться. И предлагала различные варианты событий, на которые Разумовскому просто хотелось заткнуть уши. Птица словно почуяла слабость и явилась, выступая из тени: были видны лишь светящиеся в темноте золотистые глаза. Сергей, бросив в её сторону короткий взгляд, чуть вздрогнул, но сдаваться сразу не собирался. — Еще не надоело? — усмехнулась Птица, — Ты же и сам знаешь, чем всё закончится. Тебе меня не одолеть. Разумовский угрюмо хранит молчание. — Вот как? А что если я избавлю тебя от неопределённости? — задумчиво протянула та, — Это же так просто, спуститься сейчас к нему в комнату, по пути захватив нож из кухни, поднести лезвие к горлу и… — Замолчи! — выкрикнул Сергей, закрывая уши, бросив в сторону Птицы подушку, которая с лёгкостью прошла через неё. — Слабак, — рассмеялась Птица, — Слабак и трус. Ты всегда был ничтожеством, которое не было способно на большее, чем бросаться словами. Вот результат: если бы не твоя слабость, меня бы не было, и ты это знаешь. Я отображение всего того, чего ты так боишься, но что тебе всегда было необходимо. — Ты прав, — неожиданно согласился Разумовский, включив лампу на прикроватной тумбочке. Вся комната резко озарилась светом, но избавиться от Птицы это не помогло. Наоборот, она теперь самодовольно вышагивала по комнате, оставляя за собой след черных перьев с запёкшейся кровью на них. Встав точно перед Сергеем, она распахнула крылья, размах которых приходился почти на всю длину комнаты, и ужасающе расхохоталась, демонстрируя своё превосходство, — Но это не значит, что я не могу от тебя избавиться. Хохот Птицы раздался еще громче. — Неужели ты до сих пор надеешься? — Птица подошла вплотную, схватила Разумовского за шиворот и потащила к окну. Распахнув его, она потянула Сергея наружу, — Что ты можешь противопоставить мне? — разозлилась Птица, её глаза стали красными, она нависла над своим вторым я, — Своего ручного пса? Я еще не прикончил его только потому, что он приносит пользу! Когда Разумовский почувствовал, как теряет равновесие, падая назад, он вскрикнул, собрал все силы и кинулся на Птицу, которая от неожиданности не стала сопротивляться. Повалив её на пол, Сергей резко вскочил и в два шага оказался у двери, схватившись за ручку. Птице это не понравилось. Зло сощурившись, она схватила какую-то вазу с пола и бросила её в стену, после чего подобрала крупный осколок. Разумовский стоял, не в силах пошевелиться, и тяжело дышал. По запястью птицы текла кровь от пореза, но это мало её интересовало, она подошла к Сергею, приставив лезвие к его горлу. А затем — много красного, повсюду: на стенах, на потолке, на полу, на шторах, — чей-то болезненный вскрик и темнота.***
Открыв глаза, Разумовский тут же зажмурился от света, падающего ему прямо в лицо. Затем повернулся на бок и теперь уже смог осмотреться. Сначала перед глазами всё плыло, он смог разглядеть лишь чей-то силуэт, но затем мир стал чётче. — Олег… — сонно протянул Сергей, потягиваясь, но тут же ойкнул от боли, — Что случилось? — Это ты мне скажи, — вздохнул Волк, взяв руки Разумовского в свои, — Серый, ты чего ночью творил? Грохот и крик стояли такие, что я уж было подумал, что на нас напали. Только теперь Сергей увидел свои вновь перебинтованные ладони. Только теперь это делал не он, а Олег. Это значило, что придется врать. — Ничего, — в ответ на это Волк усмехнулся, — Наткнулся в темноте на вазу, случайно поранился осколком, — и вид при этом такой невинный, словно каждое сказанное слово не было ложью. Олег неодобрительно прищурился. У Разумовского прошёлся холодок по спине, это напомнило ему повадки Птицы. На мгновение ему показалось, что он видит за спиной Волка какую-то тень, но затем наваждение исчезло. — Что-то не так? — осторожно спросил Олег, заметив напряжение на лице Сергея, чуть приблизившись. Все мысли того тут же улетучились, внимание сосредоточилось на размеренном дыхании Волка и взволнованном выражении лица. Он был близко, слишком близко, и это мешало думать, — Серый? — почти прошептал Олег, всё больше провоцируя Разумовского. — М? — рассеянно отозвался он, пытаясь не выдать себя тяжелым дыханием. Удавалось из рук вон плохо. До Олега, кажется, наконец дошло, так что он мягко отстранился, не смотря Сергею в глаза. Тот спокойно выдохнул. — Я жду ответа, Серый, — сложил он руки крестом. — Я же сказал, всё в порядке, — натянуто улыбнулся Разумовский, надеясь избежать этого разговора. Когда-нибудь. Но не сейчас. Волк раздраженно хмыкнул. — Завтрак на плите, — сказал он на последок, подходя к двери. За ним стояла Птица. Распахнув дверь, он скрылся в коридоре. Птица исчезла.***
Неприятности на этом не закончились. После ночи Птица вошла во вкус, напоминая о себе повсюду. Когда Разумовский умывался в ванной, он вдруг заметил черные перья у своего отражения и прищур золотистых глаз. В зеркало тут же полетело первое, что попало под руку, и оно с шумным треском разбилось и осыпалось в раковину. Шумно выдохнув, Сергей отвернулся от него, но Птица тут же вновь оказалась перед ним, совсем близко, когтями провела по рыжим волосам, наслаждаясь нарастающей истерикой своей жертвы. — Нет! Уходи! Оставь меня! — исступленно кричал Сергей. Птица же схватила его за плечи и потянула к себе, утягивая в черноту вороных перьев. На крики Разумовского прибежал Олег. Он открыл дверь ванной, осмотрел разбитое зеркало и Сергея, прижавшего забинтованные руки с проступающей на них кровью от новых порезов к лицу, что-то бормотавшего с каждой секундой всё тише и тише, а затем еле успел поймать его, когда тот чуть не расшиб себе затылок о край ванны. Серый метался в его объятиях, крича что-то неразборчивое, пытался выбраться из них, в процессе чуть не свалившись на пол. Волк крепко прижал его к себе, поймал губами висок и успокаивающе зашептал, что он с ним и всё будет хорошо. Постепенно Разумовский пришёл в себя, испуганно глянул на Олега и зажмурился, словно хотел сбежать от проблем. Олег устало выдохнул, прижимая глупое рыжее чудо к себе. — Даже не думай, что теперь тебе удастся избежать разговора, — шепнул он ему на ухо. — Волк? — тихо позвал Сергей. — Да? — тут же отозвался Олег. — Не уходи больше, пожалуйста, — просьба прозвучала так жалобно, что Волку захотелось закрыть Разумовского от всего мира, чтобы никто никогда не причинил ему зла. Он ещё не знал, что это не спасёт Серого от самого себя.***
— Я жду объяснений, — сказал Олег, допивая уже вторую за день чашку кофе, пока Сергей доедал омлет с овощами, — Серый, я серьезно. Что за херня с тобой происходит? Разумовский открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем задумался и мрачно уставился в свою тарелку. — На кого ты кричал в ванной? От этого вопроса Серый словно вытянулся по струнке, его плечи были напряжены и чуть тряслись в преддверие очередной истерики. Вилка полетела куда-то в стену. Волк наблюдал за этим, нахмурившись, после чего подошел к другу и положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул, не поднимая взгляда. — Серый, пожалуйста… — взмолился Олег, но его прервал звонок мобильного Разумовского. Тот резко изменился в лице, спокойно ответил на звонок и выслушал чей-то отчет о подготовке к предстоящей операции под кодовым названием «Игра». На мгновение Волку показалось, что в глазах Сергея мелькнул золотистый отблеск. Ему точно показалось. Он подождал, пока тот договорит по телефону и положит трубку, после чего демонстративно кашлянул. Лицо Разумовского, обращенное к нему, не выражало ни единой эмоции. — Да? — спокойно уточнил он, словно понятия не имел, о чем его спрашивают. Волк раздражённо фыркнул, на что Сергей устало потер виски. — Олег, я не хочу зря сотрясать воздух. Мы можем как-то перенести этот разговор? Подготовка к операции почти завершена. — Да что с тобой такое?! — воскликнул Волк, подойдя к другу и тряхнув его за плечи, — То ты бьешь все, что под руку попадается, то кричишь на кого-то, когда мы здесь одни, то теперь «не хочешь зря сотрясать воздух», — последнюю фразу Олег специально произнес насмешливо, — Серый, я живу с тобой в одном доме, и я, черт возьми, имею право знать, что с тобой! — Тебя никто не держит, — с вызовом ответил Разумовский к удивлению Олега. Теперь он смог абсолютно точно разглядеть золотистую пелену в глазах друга. — Что ты сказал? — тихо переспросил Волк. — Ты слышал, — усмехнулся Сергей в ответ. — Неужели? — взъелся обычно спокойный Олег, которого Разумовский уже почти довел до ручки своим поведением, — Тогда что ты скажешь на это… В следующее мгновение сильные руки Волка обхватили Сергея за талию, прижали к себе, а он впечатался в его губы поцелуем. Серый удивленно выдохнул, но ответил на поцелуй, пытаясь перехватить инициативу в свои руки, зарывшись пальцами в черные волосы Олега. Тот в ответ на это опустил руку чуть ниже, поглаживая Разумовского по внешней стороне бедра, и прикусил его губу. Сергей застонал, прижимаясь к Волку ближе. — Что теперь скажешь? — Олегу большого труда стоило разорвать поцелуй, но выпускать из объятий Разумовского он не спешил, — Я все еще могу катиться на все четыре стороны, м? — Нет… — прошептал Серый, прижавшись лбом ко лбу Олега, — Ты… Мы… От этого томного шепота Олегу окончательно снесло крышу. — Заткнись, — коротко бросил он, после чего вернулся к терзанию губ Сергея, прижав его к стене. Тот с готовностью отвечал, обвив руки вокруг шеи Волка. Олег чуть приподнял его за бедро, из-за чего он оказался на весу. Затем он оторвался от разгоряченных губ и стал прокладывать дорожку из поцелуев по щеке, спускаясь к шее и ключицам. Серый застонал, прижимая голову любовника к своей шее, прося не останавливаться. На этот раз оторваться друг от друга пришлось из-за нехватки кислорода. Прижавшись друг к другу, Олег и Сергей тяжело дышали, рыжие волосы Серого липли ко лбу. — Долго же ты, — усмехнулся Разумовский, — Я уж думал, что ты теперь до конца жизни будешь делать вид, что во время учебы в университете между нами ничего не было. — Ты слишком недоступный, принцесса, — ослепительно улыбнулся Олег в ответ, — Такой самодостаточный. — Да, только сам я не… — томно зашептал Сергей, из-за чего у Волка внутри все перевернулось. Но их вновь прервал телефонный звонок. Олег нехотя выпустил Разумовского из объятий, но тот взял его за руку и потащил за собой, не отпуская. Сейчас он выглядел безмятежно спокойным, будто не было всего этого ада ночью и утром. Это, конечно, не могло не радовать, но Волк понимал, что проблема все еще не решена. Спустя десять минут разговора, во время которого Сергей с кем-то ожесточенно спорил, он все же положил трубку, шумно выдохнув. — У нас проблемы? — уточнил Олег. — Посылка немного задерживается, — нехотя признался Разумовский, — Говорят, возникли какие-то проблемы с вылетом. Пусть только попробуют не справиться, — зашипел он. — Тише, — Олег мягко провел по руке Серого, переплетая их пальцы. Тот мгновенно успокоился, — Серёж, я понимаю, что тебе трудно, но скажи мне, пожалуйста. Скажи мне, что не так. Ты же знаешь, что я тебя всегда поддержу. Разумовский мрачно усмехнулся. — Помнишь, в детстве, еще в детдоме, я рассказывал тебе… — замялся он, — про Птицу. — Еще бы, — кивнул Волк, — Ты еще постоянно рисовал его с большими черными крыльями. Разумовский медленно кивнул. — Хочешь сказать… — у Олега появились кое-какие предположения, но они казались ему абсурдными. Хотя, если подумать, они объясняли многие особенности поведения Серого, — У тебя что-то вроде галлюцинаций? — Что-то вроде, но не совсем, — вздохнул Сергей, — Понимаешь, Волк, бывают моменты, когда я просто не могу себя контролировать, черная пелена застилает сознание и… — чуть всхлипнул он, — Я делал ужасные вещи, и все это по его воле. Он хочет меня поглотить, чтобы я исчез насовсем. — Это не делает тебя виновным… — Нет! Ты не понимаешь! Кровь всех этих десятков, может, уже сотен людей — она на моих руках и ничьих больше. Это моя ответственность, моя вина… Олег вспомнил спецназ. Потом Сирию. Но говорить об этом вслух не стал. — Серый, — встряхнул его за плечо Олег, — От того, что ты винишь себя, никому легче не становится. Я прав? Разумовский вяло кивнул. — Ты не уйдешь? Про себя Волк подумал «никогда», но ответил лишь: — Нет, — приобняв Сергея за плечи, — Мы справимся с этим, слышишь? Вместе. Ты мне веришь? Слабо улыбнувшись, Серый уткнулся носом в шею Олега, заключив его в объятия. Тот потрепал рыжего по волосам, рассмеявшись. И лишь обратив внимание назад, на зеркало, висящее на стене за спиной Волка, Разумовский вместо своего отражения увидел Птицу. Она самодовольно ухмылялась, сомкнув острые когти на шее Олега.