Первый снег

      Серебристая пыль припорашивала угольные волосы, смахиваемая легким подрагиванием ресниц, кружилась над носом и таяла в белесых клубах выдыхаемого пара. Первый снег. Первый за столько лет забвения.       Серана протянула ладонь, собирая витавшие в воздухе мелкие снежинки. Несмотря на вечно холодные руки, кристаллики таяли и девушка, любуясь этим, невольно улыбнулась. Она больше не чувствовала себя такой ледяной. Можно просто стоять тут, на вершине утеса, молча наблюдать, как темное небо заволакивает белой завесой. Такой знакомый и, в то же время, совершенно чуждый пейзаж. Забыть хоть на миг, кем она является на самом деле. О черном чудовище, дремлющем в глубинах ее души. Ожидающем кровавого часа.       Что-то легло ей на плечи, и Серана очнулась от безмятежного созерцания. Молодой имперец улыбнулся девушке, когда та удивленно обернулась. Заботливо наброшенный на плечи меховой плащ вовсе не приносил тепла: разве может согреть материальный предмет душу, сотни лет скованную льдом? Но она промолчала, глядя в искренние человеческие глаза: дружелюбные и ободряющие. Никогда в жизни на нее никто так не смотрел.       И она молчала, боясь прервать этот трепетный момент. Молчала, чтобы не сказать не те слова. Молчала, потому что впервые боялась обидеть.       Снег уносит к истокам времен, когда будучи еще совсем крохой, она играла во дворе замка и проводила долгие ночи, высматривая на горизонте огни мерцающего города на грандиозной скалистой арке. Мечтала попасть туда, хоть на денек, хотя бы на одну ночь, танцевать с простолюдинами, петь веселые песни в таверне, бродить по улицам и смотреть, смотреть по сторонам, слушать город, дышать им. Собирать воспоминания о ярких цветах пестрых одежд разодетых господ и простых крестьян, об играх с другими детьми... Вместо этого, все воспоминания девушки были серыми и безликими, наполненными ежедневной скукой и безразличием со стороны родителей-лордов.       Как же Серане всегда хотелось ступить в ту неизвестность, жить настоящей жизнью. Но это был его мир, совсем чуждый и пугающий девушку. Серана взглянула на имперца. Тот трясся крупной дрожью, зубы стучали, не попадая друг на друга. Все-таки, человек очень уязвимое существо.       Он не задавал лишних вопросов, он просто вел ее туда, куда она попросила. За одно это ей хотелось его отблагодарить. Втайне девушка надеялась, чтобы имперец принял Темный Дар — тогда бы ему позволили остаться в замке. Серана не знала, почему ей хотелось, чтобы этот незнакомец остался с ней. Возможно, потому что это был единственный человек за всю ее жизнь, проявивший к ней доброту. Он ничего не выспрашивал, однако она была готова все ему рассказать: о своей сущности, о свитке и об отце, о своем заточении и о своем доме.       Но он отказался. Представ пред лордом вампиров, человек смотрел на того как на нечистое гадкое существо, и в его глазах было столько презрения и ненависти, что девушка скорее пожелала бы провалиться сквозь землю, лишь бы он не посмотрел на нее так же. Но имперец ушел, даже не удостоив ее взглядом. Если человек и вернется в замок Волкихар, то лишь затем, чтобы со своими соратниками разрушить ее маленький мир.       В тот момент, когда Серана стояла по правую руку от отца, чувствуя вязкий холод, исходящий мрачной аурой от него, она тоскливо глядела на широкую спину навсегда удаляющегося от нее человека. Провожала взглядом свой единственный шанс увидеть мир за пределами каменной клетки.       В тот момент ей хотелось бросить все, сбежать, подобно маленькой глупой девчонке. Броситься без оглядки вслед за искателем приключений, познать ту запретную жизнь.       Говорят, у вампиров мертвые, холодные сердца. Серана хмыкнула – сердце и правда мертво, глупо тут спорить. Но то, что оно безвозвратно заледенело… После стольких столетий девушка все еще могла любить, ненавидеть, мечтать и бояться. И страдать. Весла тихо хлюпнули по воде. Туман поедал угрюмый силуэт замка. Одиночество, порой, кидает на самые отчаянные поступки. Крохотная лодка с девушкой на борту, покачиваясь на волнах, плыла из прошлого, навстречу к новому и неизведанному…