Серебро твоих гор

Закат тяжёлым полотном креста упал на долины, оросив красным заревом узорчатые ставни окна. Ты связываешь в пучок травы, сидя на высоком крыльце амбара. Я замечаю, как ты осторожно прикладываешь к жёстким стеблям перевязанную прядь моих волос, и ухмыляюсь, не смея опуститься рядом. Так и оставаясь стоять позади тебя на ногах, не смея даже прикрыть дверь любезно выделенного нам домишки на окраине посёлка. Когда-то ты поражал всех, гремя катаной над их головой. Сейчас ты осыпаешь меня своим серебром, не жалея его, серебром звёзд, которые принёс с собой из прошлой жизни, серебром слёз, собранных из глаз человека, пропавшего из этого мира и так и не смогшего вернуться сюда полностью. Ты заразил меня своими снами, своими цветами, ниспадающими с небес розовыми лепестками и каплями воды. Мои дни ожили, когда я понял это, засветились, орошённые твоей душой. Наконец, я набираюсь смелости опуститься рядом с тобой, а ты отрываешь замшелый взгляд от травы и с лёгкой усмешкой глядишь в мои глаза. Мне кажется, что все мои внутренности истлели от этого взгляда. Стали чем-то несущественным, воображаемым. Разве на свете может быть что-то кроме твоих глаз? Ты кладёшь ладонь на мою голову и едва слышно хмыкаешь, касаясь своими прохладными, пахнущими горами и пылью губами, моих. Прижимаешь ближе, позволяя насладиться тобой ещё больше, позволяя наполнить тобой свои лёгкие. Я не смею двинуться.

***

Ты пришёл в Чёрный Орден, в самом деле спустившись с гор. Это не моё видение. Не сказки, которые Лави так любит бормотать вечерами у камина в гостиной, не глупые выдумки Комуи. Ты спустился вместе с мужчиной на маленьких, детских плечах. Никто тогда не мог подумать о том, что привело тебя сюда, что ты успел пережить. И, конечно, пришедший через несколько лет, я не имел ни малейшего понятия, что ты гораздо старше, чем принято считать Линали. Не думал о том, что юный злобный самурай может оказаться отнюдь не глупцом. Господи, как же долго до меня доходило! Я ведь так ничего и не понял, пока не увидел Алму. Пока не влез в твою голову, не захлебнулся в вашей крови вместе с вами. И всё же, ты выжил. Ты остался человеком, тогда как Алма перестал существовать. Растворился в своей боли и ненависти. Если бы я мог знать это, я бы меньше тебя дразнил. Наверно, я бы меньше улыбался и меньше пытался достать тебя, меньше тыкал бы тебя носом в якобы несправедливые слова. Хорошо, что я этого не знал. Потому что тогда мы бы никогда не оказались в одном домике на краю этого грёбаного мира, трещащего по швам. Мы никогда не были бы так близко к смерти. Я никогда не увидел бы этот закат. Ты решил идти вперёд. Как и всегда. Сказал мне, что узнаешь дорогу, что дальше могут поджидать Нои и апокриф, что вороны и Орден ещё не успокоились и Рувелье, конечно, продолжает точить на меня когти. Я не спорил. Я знал, что это бесполезно. Я лишь смотрел тебе вслед, чувствуя, как губы горят от последнего, прощального касания. Слишком лёгкого, чтобы на что-то надеяться. Я не видел, как ты пришёл к нам, но мне приходится наблюдать за тем, как ты уходишь. Опять в горы. Опять бессловесно, не прощаясь. Словно тебя никогда здесь не было. Ты сказал, ещё вечером, когда ладони обжигали мои бока, что мы должны встретиться в северном городке на краю страны. Ты описал, как добраться до него, ты рассказал, как должна выглядеть больница, в которой я должен появиться не позже семнадцатого ноября. Ты говорил, а твои руки жгли мои бёдра, плавили кожу на рёбрах, оставляли лиловые пятна. Губы не давали мыслям вылиться в слова в собственной голове, глаза прожигали синевой весеннего неба. Я плавился под тобой, принимал все касания, с жадностью впитывал их, надеялся, что получу ещё и ещё, что они не прекратятся. Я не мог прекратить слушать тебя, и в то же время не мог заставить себя услышать хоть что-то. Ты принял меня в свои руки. Принял Ноя, принял мужчину пятидесяти лет, принял мальчишку, потерявшего родителей, принял все мои личности. Ты… Благо, ты повторил мне нашу встречу позже. А сейчас я вижу лишь твою спину. В этом месте я проведу ещё несколько дней, прежде чем уйти. Уйти, стараясь сделать это так же тихо, как ты. Не надеясь на то, что когда-то увижу тебя вновь, не думая, что я настолько хитёр, чтобы обойти всех врагов. Но надеясь, что ты, по крайней мере, настолько же неуловим, как то небо, с которого ты нарвал звёзд для окружающих тебя людей. Я знаю, ты не старался. Ты не думал, что кому-то приглянётся грозовое небо, которое ты притащил с собой за серый хвост туч. Но ты заставил смотреть на себя всех. Ты был… стихией. Окровавленным ливнем. Смывшим, постепенно, всю грязь, оставив после себя лишь запах сырой земли и воды, полной облаков. В Орден все попадали совершенно разными путями. Кого-то насильно приволок Рувелье, кто-то искал здесь спасение, кто-то думал, что обретёт дом, кто-то даже не знал, что очнётся с чёрными сводами над головой. Ты спустился сам. Зная, что тебя ждёт. Зная свою судьбу. Принимая её и выходя ей навстречу. Именно это заставило всех глядеть тебе вслед, чувствуя, как с глаз падает пелена. Я ухожу за тобой ранним утром. Ухожу следом за теми, кто не знал, что такое страх. Порой мне кажется, что люди, пропавшие на этой войне, погибшие в ней, идут вместе с тобой. Шаг за шагом. Рука об руку. Что ты ведёшь их, ты позволяешь им видеть выход, просвет. Что рядом с тобой они, наконец, обретают покой. Я знаю, как хорошо может быть рядом с тобой, проводник. Как тепло и легко под твоей рукой, как сладостно и страстно каждое её прикосновение. Я знаю даже, каково это, когда озоновые губы обжигают тебя горным ветром. И каково, когда ты просыпаешься в чёрных облаках волос с соседней подушки, не имея никакого желания выпутаться из них. Я хотел остаться с тобой дольше. Как можно дольше быть рядом, как можно дольше иметь возможность касаться кончиков твоих пальцев, просыпаясь холодными утрами. Иметь шанс даже поцеловать тебя легко-легко, в щёку или плечо, или коснуться губами груди, пока ты ещё не проснулся. Хотя редко мне удавалось застать тебя спящим. И всё же, даже теперь, когда я знаю, что ожидает в конце, знаю, что направляюсь в лапы врагам, знаю, что скорее всего уже не отыщу тебя живым, я спокоен. Прежде, до знакомства с тобой, я никогда не относился к своей судьбе с подобным спокойствием. Земля выпьет нашу кровь. Из неё вырастут цветы. Из неё вырастут виноградники, и кто-то другой будет наслаждаться твоим любимым полусладким красным вином. Я успел посметь мечтать, что проживу с тобой ещё долгие несколько лет. Твой дождь леденеет, оставаясь без тебя, превращается в снег, пахнет болью нашей крови. Мои следы укутает иней твоего дождя, их не найдут Лави и Линали, не обнаружит Линк с Рувелье. Теперь уже никто не узнает, кем ты был. Не подумает даже, что это именно ты отнёс их души ввысь, взбираясь по горным тропам и перевалам. Но я прошу тебя. Я тебя умоляю, Канда. Пусть моя душа будет первой, которую ты понесёшь на своих руках, с тех пор, как я узнал это.