Пособие по выживанию в магическом мире (рабочее)

После ритуала я три дня провела в беспамятстве, поглощая воспоминания Лили в экстренном порядке. Магия учителя, поставившая мне ученическую метку на запястье в виде даров смерти, наконец усвоилась мной, я обрела цельность вкупе со слабостью, которая быстро сдалась под действием зелий. К слову, моё представление о некромантии позабавило учителя, хоть он и не понял, отчего же она приняла такой странный вид. Я наплела что-то про то, что треугольник - главная фигура в жизни человека (хоть где-то пригодилась геометрия!), круг - олицетворение бесконечности, а линия, идущая посередине, олицетворяет тленность бытия. Учитель сделал вид, что мне поверил, и рассказал увлекательную историю о том, что значит этот рисунок в магическом мире, кратко пересказав сказку о трех братьях и упомянув о знаке Гриндевальда на своих соратниках, посоветовав мне не светить эту метку и как-то странно на меня посмотрев. Для меня стало привычным доверять огонькам (так я обозвала эти сущности, чтобы не путаться с собой и теми, кто отправил меня в это тело), они согревали мне воду в ванну, помогали мне в бытовых вопросах, кормили и водили по замку, пока я не запомнила расположение самых важных для меня комнат: своей, столовой, библиотеки и классной, до других я пока ещё не доросла. Учитель ежедневно занимался со мной с девяти (в восемь был завтрак, а потом у меня было где-то полчаса, чтобы собраться и подготовиться к занятию, занявшись медитацией) до двенадцати, когда мы прерывались на еду, после чего я снова медитировала и в два часа возвращалась в классную комнату, где ещё два-три часа проводила в обществе учителя. После этого у нас был пятичасовой чай, когда мы общались на отвлеченные темы (учитель делился историями из своего прошлого, что было весьма интересно и познавательно), а потом у меня было два часа на самообразование в библиотеке. В семь часов был ужин, до девяти я могла заниматься любыми делами (обычно я делала домашние задания), после чего принимала ванну и ложилась спать. По утрам мне давали теорию магии, совмещенную с историей, после обеда мы занимались непосредственно «штучками некросов», как выражался мой учитель. Он учил меня быть некросом, рассказывал профессиональные секреты, делился практикой, давал упражнения, улучшающие самоконтроль. Последний час перед чаем мы проводили в тренировочном зале, где я занималась растяжкой («в здоровом теле здоровый дух и магия, принцесса»), бегом и прочими физическими упражнениями. Особо меня не нагружали, мне просто нужно было научиться быстро бегать (самое полезное умение в жизни, между прочим!). Во время чая меня учили этикету, знакомили с магическими родами, учили, почему тот или иной род опасен, чем прославился, почему стоит избегать. Мне очень нравились эти неспешные беседы (мне давали краткую характеристику, по которой я должна была определять, что это за маги такие и почему они могут быть опасны вообще и для меня лично). В библиотеке я учила языки, неожиданно обнаружив, что Лили была настоящим полиглотом. В основном я мучила себя латынью, но не забывала и легализировать свои знания русского. Впрочем, английский я тоже не забрасывала, в итоге разрываясь на части и жалея, что я только одна, всего не охватить. – Принцесса, я нашёл истоки твоей сильной магии, – как-то обрадовал меня учитель, пока я прыгала на скакалке и пыталась не сбиться со счета. Сбилась, запнулась и почти упала, учитель смог подхватить меня и не дать разбить мне собственное лицо о твердый пол. – У Краучей в своё время родился сквиб. Они отправили его в маггловский мир, обеспечив будущее, сдав в пансионат благородных девиц за неплохое вознаграждение. Этот сквиб вышла замуж и родила ребенка. Этот ребенок - твой отец. Конечно, претендовать ты ни на что не можешь, зато я получил объяснения твоей развитой магии, окклюменции и тяги к изучениям языков. – Логично, Краучи известны как полиглоты и политики, довольно светлое семейство, старающееся соблюдать нейтралитет. Ученые. Неплохая родня, вот только лучше им обо мне не знать, вдруг им потребуется невеста для особо выслужившегося вассала? – Наконец-то ты начала думать, принцесса, – погладив по голове, учитель отпустил меня и велел продолжать прыгать. Как-то я у него спросила, почему он называет меня принцессой, на что этот ехидный маг ответил, что мой характер (мерзкий и вредный, по словам учителя) может украсить только строптивую принцессу. Да и потом, меня же дома называли подобным образом. Так что пришлось смириться и терпеть, ничем не показывая своего смущения этим прозвищем (тщетные попытки, учитель всё видел, но никак не комментировал). Да и что ещё ждать от старого и желчного некроса, как не издевок в сторону своего ученика? Выяснив всё о Краучах, я успокоилась и вернулась к изучению латыни. Языки и вправду меня успокаивали, так что я была даже благодарна тому роду за мою кровь, пусть она и выглядела очень грязной в глазах магического сообщества. Мне было всё равно, я продолжала обучаться у некроса премудростям бытия. Мне с трудом давалось понимание чистокровных, но я заучивала правила, записывала объяснения и пыталась смириться с тем, что мне их не понять окончательно. За те полтора года, что я провела со своим учителем, я привязалась к нему, и мне было грустно возвращаться из его мрачного замка в уютный дом своей семьи. Я узнала не особо много, но надеялась, что этот минимум поможет мне выжить. Свой одиннадцатый день рождения я справляла в кругу семьи, а на следующий день к нам пришла сухопарая женщина, представившаяся профессором Макгонагалл, которая преподавала трансфигурацию в Хогвартсе. – Я понимаю, вы не можете поверить, – начала волшебница, но её перебили. – Наша Лили колдовала при нас, можете не утруждаться, мы всё понимаем. В детстве она любила оживлять погибшие растения, такая добрая девочка, – мама улыбалась и не знала, что я научилась не только растения оживлять. Правда, без учителя я не практиковалась, опасалась. Да и магия не вошла ещё в свой пик, было довольно опасно экспериментировать. Учитель обещал связываться со мной по блокноту (с протеевыми чарами, соединяющими мой и его блокноты), выглядящему как обычный ежедневник магглорожденной девочки. Знак ученичества я прикрывала перчатками (длинными, до локтя, это был подарок на одиннадцатилетие, выполняющий две функции: сокрытие метки и магии, поскольку мы с учителем провели уже пару ритуалов, а в Хогвартсе мне предстояло продолжить традицию, только в одиночестве, для чего ещё нужно было найти помещение, и из-за этого моя магия приобрела специфический окрас, а температура тела уменьшилась). На шее у меня висел амулет, не позволяющий понять особенности моей ауры, а в ушах висели сережки, которые выполняли скорее украшательную функцию. Впрочем, было и второе свойство у этих сережек: они не давали моей ауре смерти распространяться и убивать живое. Такое обилие украшений могло порушить мою легенду о магглорожденной, если бы не одно но: они были специально адаптированы под маленьких некросов, проверены временем и выглядели как простые побрякушки. Из-за этого я на всякий случай собиралась взять целый сундучок с подобными украшениями, но уже без "начинки", чтобы отговориться любовью к бижутерии. Простительная слабость для девочки. В такие моменты радуешься, что не мальчиком переродилась, вот там действительно проблем выше крыши. К несчастью, мне нельзя было взять с собой материалы от учителя, но я надеялась не прекращать изучения языков, а учитель, возвращая меня в лоно семьи, вложил в их головы мысль о том, что я юный гений-лингвист, которому ну вот совсем не даются естественные и математические науки. Впрочем, я отвлеклась. Пока я гуляла по воспоминаниям и мысленно проверяла свою готовность на взаимодействие с магическим миром, мама успела расспросить профессора на тему того, есть ли у них библиотека. – Моя Лили талантливая девочка. Она очень тонко чувствует язык, настоящее лингвистическое чутьё, вся в бабушку, та заслуженный переводчик, целых шестнадцать языков в своё время освоила, – с гордостью произносит матушка. – Не волнуйтесь, у нас в школе прекрасная библиотека. Мисс Эванс, Вы готовы? Нам следует отправляться за покупками как можно быстрее, список довольно велик, – воспользовавшись случаем, профессор явно решила уйти от нас поскорее. – Конечно, профессор, только платье переодену, это всё же домашнее, – мило улыбнувшись, я упорхнула в комнату, где, скривившись, пришлось становиться настоящим ангелком: зеленое платье в белый горошек с кружевами прекрасно сочеталось с моими перчатками, а белые кружевные гольфы и вовсе должны были убедить окружающих, что это стиль такой, а не мера предосторожности. Подобрав к платью черные туфельки, я обулась и спустилась вниз, предварительно захватив маленькую сумочку. И совсем не ожидала того, что меня решили оставить на попечение профессора. Взаимодействовать с магическим миром в одиночестве я была не готова, надеясь, что семья отвлечет от меня внимание и позволит, переняв их манеру поведения, обмануть окружающих. – Лили, ты же большая уже девочка? Бабушка заболела, надо к ней съездить, ты же понимаешь? – грустно улыбнувшись, я покивала головой, благодаря наставника за все премудрости актерского мастерства. Конечно, я проведу только дилетантов, те же чистокровные сразу же почувствуют подвох, но я давно решила их избегать. – Что ж, мисс Эванс, тогда всё произойдет гораздо быстрее, – дождавшись, пока я получу деньги и попрощаюсь с родственниками, профессор взяла меня за руку и аппарировала. Я с трудом удержалась на ногах, тщательно вспомнив свои ощущения от первых перемещений с учителем. – Для начала мы направимся в банк, где вы обменяете свои маггловские деньги на магические, после чего отправимся по списку, – профессор помогла мне привести себя в порядок (взмахнула палочкой, и платье разгладилось, а моя коса вновь обрела вид только что заплетенной) и направилась в сторону банка, белой громадой светившийся вдали. – Спасибо, профессор. А такие чары мы будем изучать? – поинтересовалась я, старательно строя из себя заучку. Нужно ещё умудриться попасть на Равенкло, там в душу не лезут и экспериментировать не мешают. Прелесть, а не факультет! – Нет, мисс Эванс. Раньше был факультатив для девочек, но его убрали ещё при моем обучении, так что такие чары изучаются самостоятельно. Чистокровные девочки учатся их применять очень рано, а таким, как мы с вами, нужно искать книги, – я заметила, что, несмотря на вежливое обращение, профессор вела себя по сравнению со мной несколько пренебрежительно, несмотря на то, что в своей речи поставила нас на одну ступень. В её глазах я ничто, грязнокровка, а она, полукровка, явно на позиции выше. Наивная женщина. – Благодарю, профессор. А обучение в Хогвартсе обязательно для всех магов? – Нет, можно обучаться дома, а экзамены сдавать в Министерстве, можно обучаться в других школах. Некоторые семьи принципиально не отдают своих детей, обучая своему мастерству из поколения в поколение, не допуская в семейный бизнес тех, кто не связан кровно или не вхож в род, семью, – я была удивлена, когда профессор начала отвечать на вопросы. Что-то явно было не так. – Это всё пережитки прошлого. Конечно, многого такие люди не добьются. Да и стыдно не обучаться в самой лучшей школе магии и волшебства - Хогвартсе. Я замолчала, профессор тоже не горела желанием продолжать наше общение. Всем моим вниманием завладел возникший перед нами банк, выглядевший весьма внушительно и даже красиво. Долго стоять и любоваться, увы, мне не позволили: профессор нагло схватила меня за левое запястье (где у меня и была метка, я лишь чудом удержалась и не прокляла эту наглую женщину) и потащила вовнутрь. Видимо, тратить время на меня эта женщина совсем не хотела. Проследив, чтобы я обменяла деньги и чтобы меня не обманули (интересно, как бы она поняла?), она покинула моё общество, вручив мне письмо и сказав, чтобы я в шесть часов ждала её у Олливандера, чтобы она вернула меня домой. Оставшись в одиночестве, я совершенно спокойно пересчитала деньги, тайно показала гоблину метку, выбитую на обратной стороне амулета, и попросила кошелек, чтобы «не потерять монетки», сделав вид, что совсем не заметила, что в кошелек попало письмо от наставника. Попрощавшись с гоблином, я отправилась на улицу. Меня ждал этот жестокий волшебный мир.