В Индии, или Дэви

Дороги странствий привели нас с Габриэль в загадочную восточную страну — Индию. Там нас ждали новые впечатления, приключения и… новые заботы, ведь зло поселилось даже в этом сказочном краю. Сколько раз я могла потерять мою Габби, сколько раз смерть готова была коснуться моей путеводной звездочки своей костлявой рукой! И в этот раз все было точно также… Я мало чего боюсь, и это не преувеличение. Но один страх преследовал меня всегда — страх потерять ту, что стала неотделимой частью меня самой. Это тоже самое, как если бы у тебя вырвали сердце… Начало нашего путешествия не предвещало ничего дурного. Мы любовались красотами Индии, и нас восхищало в ней все — и нежные, благоухающие лотосы, и удивительные деревья, одно из которых сильно поразило воображение Габриэль, потому что из ветвей его рождались маленькие овечки, и красивейшие, гармоничные здания, и невыразимо прекрасные дворцы махараджей, которым могли бы позавидовать даже олимпийские боги, и богатейшие храмы… Все это пробуждало у моей Габби желание творить, а у меня лишь вздох восхищения. Бардом я не была, я была грубым воином и только так могла выразить охватившие меня чувства. «Габри-Габри, — думала я, глядя на свою восторженную подругу, — тебе бы быть одной из муз Аполлона, а ты вместо этого родилась простой смертной в маленькой греческой деревушке и теперь бродишь по белу свету вместе с бывшей преступницей!» Но мою девочку, похоже, мало занимали подобные мысли. Она была просто влюблена в эту землю богов и демонов, и я понимала ее, ведь многое здесь было способно поразить и менее пылкое, чем у нее воображение. Здешняя архитектура настолько изящна, но в то же время величественна и масштабна, что равной ей, пожалуй, нет на свете. Пусть Рим Цезаря кичится своими красотой и помпезностью, но это именно так. Однако же, Индия славна не только этим, а еще и своими литературой, математикой, астрономией, медициной. Хоть я и рубака, но вполне способна оценить некоторые вещи, в особенности если они могут оказаться мне нужными в дальнейшем. Иной раз очень даже может пригодиться знание о расположении звезд на небе или умение врачевать раны. Как натура прагматичная, я думала именно об этом, но моя Габби была романтиком, и потому ее занимало совсем другое. Местные легенды, сказки и предания зачаровали ее, и «Махабхарата» стала для нее настольной книгой. А еще моей милой Габри нравились здешние люди. Нравилось то, что они настолько трепетно относились к животным, что даже обожествляли их. Особенно почитали они священную корову Сурабхи или «Хорошо пахнущую», что лично меня не удивляло, ведь корова — это кормилица. Нравилось Габби и то, как они одевались, и ей хотелось самой одеть шелковое, нарядное сари, украсить себя драгоценными камушками. Это вызывало у меня улыбку, но отнюдь не раздражало. Напротив, мне хотелось баловать ее, словно маленькую девочку. Мы старались обойти все места, посетить все храмы и увидеть все, что еще не успели увидеть. Индия — необыкновенная страна. Здесь все так странно и так… знакомо. Казалось, в какой-то другой жизни мы уже видели все это. …Тем утром нас занесло на ярмарку, где разные фокусники показывали свои трюки, и Габби, раскрыв рот от изумления и восхищения, смотрела на чудака, который часами стоял на… огромных острых гвоздях. Я с любопытством всматривалась в лицо этого сумасшедшего — назвать его иначе я просто не могла! — но ни малейшего признака боли на нем не находила. Вот это действительно было чудом! Еще один чудак ходил босыми ногами по горящим углям, вызывая всеобщие рукоплескания. Габри тоже хлопала в ладоши, радуясь как дитя. Правда, больше остальных восхитил ее какой-то акробат, принимавший разнообразные, самые диковинные позы. Немудрено! Я сама поражалась тому, что он до сих пор не вывихнул себе шею. Человек этот мог стоять на голове, сложиться пополам и буквально завязать все свое тело в узел. Габби хотелось уметь также. Еще до этого она заинтересовалась йогой и хотела заниматься ею, что у меня отклика, конечно же, не нашло. Я считаю, что все это чепуха. Мы собирались посмотреть на заклинателя кобр, когда наше внимание привлек кое-кто другой. Этим кое-кем был плутоватого вида человек с длинными патлами и бородой, больше походивший на иудея, чем на индуса. Звался он Элаем и зарабатывал на фокусах, но иногда любил произносить какие-то невнятные проповеди. Должно быть, собирался основать свою секту… Сейчас он зазывал к себе почтенную публику, обещая продемонстрировать ей какой-то смертельный номер. Рядом с ним находилась помощница — молоденькая и довольно миловидная девушка по имени Майя. Судя по всему, сейчас ей предстояло стать для него подопытным кроликом. — Все без обмана, настоящее волшебство! — пытался заинтриговать он зрителей, и это у него неплохо получалось. — А теперь последний номер — настолько опасный, что не каждый осмелится его совершить! Смотрите, сейчас я пошлю свою помощницу Майю в страну духов. «Ненавижу духов и всякую чертовщину! Все это шарлатанство и глупые бредни!» — раздраженно подумала я, но все же мне было любопытно посмотреть, что же будет дальше. Наш маг-волшебник принялся делать некие манипуляции с веревкой, после чего она взлетела вверх. — Как он это делает? — восхищенно спросила Габби, а публика так и ахнула. Я же была настроена более скептично, таков уж мой нрав. Повернувшись к Габби, я сказала ей: — Гипнотизирует, наверное. Подруга не уловила сарказма в моих словах и согласилась с ними. Я в очередной раз улыбнулась ее простодушию. Меж тем, наш фокусник заметил недоверие, написанное на моей физиономии и предложил убедиться самой в том, что нет никакого мошенничества. — Ну, вы сами напросились! — хохотнула я и одним махом перерубила веревку. Она немного покачалась и вернулась в исходное положение. Вертлявая, гибкая Майя принялась обезьянкой карабкаться по ней. Когда она оказалась на уровне окна одного домишки, тамошняя сердобольная хозяйка протянула ей в него какую-то сладость. Мы с Габри заулыбались. Элай в это время вещал о путешествии в волшебные края, известные лишь из мифов и легенд, и заоблачные выси. Когда девушка оказалась на самом верху, Элай щелкнул пальцами, и… девушка исчезла в фиолетовой вспышке. — Ну вот, вы сами видели, как свершилось это необыкновенное чудо! — сказал маг-волшебник зевакам. — Можете мне не верить, спросите саму Майю. Майя, вернись к нам! Но в этот раз чуда не произошло. Девушка не вернулась. — Майя, вернись к нам! — снова велел Элай, и тут… произошло нечто жуткое. Майя вернулась, но беда в том, что вернулась она по частям! Это были разрубленные, кровоточащие куски плоти, падавшие откуда-то сверху… Казалось, что девушку четвертовали. При виде этого ужасного зрелища некоторые женщины лишились чувств, а вот мужчины стали недобро посматривать на фокусника, сотворившего такой в буквальном смысле слова смертельный трюк. Видя, как они настроены, Элай все же не растерялся и, стараясь говорить как можно спокойнее, сказал, что может помочь девушке, но ему для этого потребуется полная тишина. Сложив куски тела вместе, Элай уложил их в корзину, после чего зашептал над ними какую-то молитву. И — о, чудо! — минуту спустя из нее выбралась Майя — живее всех живых. Зрители, как и сам фокусник, стали радоваться этому воскрешению из мертвых. Я сама поддалась всеобщему настрою и стояла, счастливо улыбаясь. — Майя, ты жива! А я уже начал было беспокоиться! — с деланным спокойствием заговорил Элай. Но тут случилось нечто, чего он уж точно не мог предвидеть. Глаза девушки приняли какое-то странное, потустороннее выражение, а с ее уст сорвалось что-то похожее на тигриный рык. — Майя, это уже не смешно! — сказал дрожащим голосом Элай. На сей раз выдержка ему изменила. С молниеносной быстротой эта хрупкая девушка схватила два меча и принялась размахивать ими с силой и ловкостью бывалого вояки, продолжая рычать, словно дикое животное. Выражение ее лица сейчас было зверским и из красивого стало почти что безобразным. Сделав кувырок, я подскочила к ней, но она никак не прореагировала на мое появление, и не подумав прекращать свое занятие. «Ладно, — мысленно сказала я себе, еще и не с таким сталкивались!» — Будь осторожна, что-то пошло не так! — крикнул мне Элай, видя, что я и не думаю отступать. Но меня всегда отличала дерзость, а не осторожность, и это случай не стал исключением. Сейчас у меня не было другого выхода, кроме как вступить в схватку с этой бесноватой. Увы, сладить с ней оказалось не так-то просто. То, что вошло в нее, придало ей сверхчеловеческие силу и быстроту. — В нее вселился демон! — потрясенно произнес Элай, наблюдая за танцем ее мечей. В это время я за неимением лучшего оружия решила швырнуть в нее огромный арбуз. Тот, конечно, не причинил ей ни малейшего вреда и был тут же изрублен оприходованными ею мечами. Тогда я решила действовать резче, и наша красавица получила сильный удар ногой по своему хорошенькому личику. От этого она распростерлась на земле. Тут с ней приключились какие-то корчи. Это было похоже на падучую, но намного страшнее. Габриэль неожиданно подбежала к ней. Сердечко у нее доброе, и ей хотелось помочь девушке, несмотря на увиденное ею. Я беспокойно наблюдала за тем, как она касается этой одержимой. И тут мне и всем присутствовавшим при этом пришлось увидеть такое, что уж точно не так часто увидишь. Конвульсии, сотрясавшие тело девушки, стали еще сильней, а потом из нее с криком вышло… Оно. Какая-то сущность с пронзительным визгом вылетела из нее. Пролетев прямо над головой Габби, она исчезла, растворившись в воздухе. Какое-то время собравшийся народ безмолвствовал, но потом разразился восторженными криками. Люди кричали здравицы в адрес моей милой Габри! Они называли ее спасительницей, они называли ее… Дэви! — Что значит «Дэви»? — изумленно спросила Габби. — Это богиня-исцелительница! Они говорят, что ты излечила ее… ты изгнала из нее демона! — отвечал ошеломленный не меньше ее Элай. — Дэви или нет, но тут что-то нечистое… — голосом, не сулившим ничего хорошего, произнес местный жрец-брахман — полноватый, мрачного вида мужчина. — Ты привел с собой демонов! Гневные слова его были обращены к нашему незадачливому фокуснику. На сей раз этот последний не стал скрывать своего страха и испуга. — Постойте, я просто факир! У меня нет волшебных сил, а если бы и были, я не стал бы вредить людям! Я просто показываю фокусы! — отчаянно закричал Элай, пытаясь защитить себя. Увы, местные жители, похоже, давно имели зуб на нашего волшебника и сейчас были не прочь свести с ним счеты. Брахман не только не стал сдерживать толпу, а и напротив, поощрял ее. — Не нравится мне все это, — проговорила я, глядя на разгневанную ораву. Конечно, этот плут не внушал мне большой симпатии, но позволить толпе расправиться с ним я тоже не могла. Габри тоже не нравилось происходившее и, смело выйдя вперед, она принялась увещевать дышавших мщением людей, говоря им, что они не могут так поступить с человеком просто потому, что он им не нравится. Пусть и с большим трудом, но нам все же удалось вырвать беднягу из лап преследователей, и он не знал, как благодарить нас. Что же, факиру нашему повезло, и он отделался только сильным испугом. Могло быть и намного хуже. Думается, не последнюю роль в перемене настроений сыграл авторитет, приобретенный моей Габби за считанные минуты. Люди преклонялись перед ней, как перед живой богиней. На моих глазах они увенчали ее золотистую головку венком из лотоса. Это сделало ее похожей на речную нимфу и добавило еще больше прелести ее облику. Я смотрела на нее, и во мне пробуждалось чувство, немного пугавшее меня саму. Это было всепоглощающей нежностью, которая была больше, чем дружбой… Провожаемые отовсюду раздававшимися здравицами, мы покидали это место. Остановившись на минутку, я бросила взгляд назад и увидела того самого толстомясого брахмана. Он смотрел на нас, и его взгляд был сейчас отнюдь не добрым. Губы жреца шептали какую-то угрозу… Тому минуло несколько дней, и новые впечатления заставили немного подзабыть о старых. Но в моем сердце поселилась какая-то тревога, не дававшая мне покоя. Что-то вот-вот должно было произойти, если уже не произошло. Я вновь и вновь вспоминала угрожающий взгляд брахмана и мне, которую так сложно напугать, отчего-то становилось не по себе… Местные достопримечательности больше не радовали меня — везде и всюду мне мерещилась скрытая опасность, и угрожала она моей Габби. Я видела, что с ней происходит какая-то перемена, и перемена эта совсем не радовала меня. Отрицавшая вначале свою божественность, она сейчас, напротив, купалась во всеобщем внимании и с радостью позволяла называть себя богиней. Однажды ей и впрямь удалось совершить чудо, и она заставила прозреть одного юношу, слепого с рождения. После этого случая Габриэль полностью уверовала в собственную избранность и стала охотно принимать поклонение этих фанатиков и всяческие подношения от них. Особенно она полюбила жемчуга… Исцеление слепорожденного произошло на моих глазах, но я не верила тому, что причиной его стала Габби. Было во всей этой истории что-то темное, нечистое, и я должна была докопаться до истины. Это желание усилилось во мне после того, как тот самый брахман был найден в храме повесившимся. Что-то не верилось мне в то, что это было самоубийство, и я подозревала, что кто-то ему помог умереть… К этой жирной туше у меня не было ни малейшего сочувствия, но убийство человека — это скверно… в любом случае. Кому же еще знать об этом, как не бывшей убийце… Я смутно догадывалась, что речь шла о какой-то чертовщине, а сталкиваясь с подобным, неплохо было бы иметь на своей стороне светлого мага. Элая таковым сложно было назвать. Скорее, он был фокусником, причем не чуждым жульничества и шарлатанства, но все же… Познакомившись с ним ближе, я поняла, что он не так прост, как кажется. У него есть свои идеалы и… свои амбиции. Последние меня сейчас не особенно занимали. Речь шла о моей Габби и о том, что творилось с ней. Чтобы спасти ее от нее же самой я готова была принять помощь от кого угодно. Однажды во время беседы ему удалось ввести меня в транс, и это окончательно убедило меня в том, что он не без способностей и с ним можно иметь дело. В тот день мы с ним встретились в том самом храме, ставшем могилой для брахмана — своего служителя. Элай показал мне некую бутылочку и сказал, что эта вещица должна помочь нам против демонов, а иметь дело нам предстоит именно с ними. На мой вопрос о том, что это он отвечал, что это святая вода. От этих слов меня передернуло. Всегда терпеть не могла подобные штучки, но приходилось смириться. Авось поможет… Затем он подвел меня к странной картине. На ней были изображения то ли каких-то богов, то ли чудовищ. Некоторые из них были безобразны и имели рога на головах, а некоторые, напротив, красивы какой-то сверхчеловеческой красотой. Выражение их лиц было поистине устрашающим, а глаза будто следили за тобой. Они выглядели настолько живыми, что, казалось, вот-вот сойдут с этого холста и пожрут твои тело и душу, утащат за собой в ад. Несомненно, рисовал эту картину гений… гений зла, получивший свой талант от самой Преисподней. — Что это? — спросила я, невольно содрогнувшись. — Иконостас зла. Здесь все демоны, выбирай любого из них, — медленно отвечал Элай. Я подошла к этой адописной иконе ближе и принялась изучать ее, пристально разглядывая каждый из демонических ликов. Наконец, мой взгляд остановился на одной демонице, восседавшей на троне. Это лицо, обрамленное золотыми волосами, показалось мне до боли знакомым. Инфернальная красавица была ярко накрашена и носила крупные жемчуга, делавшие ее похожей на идола. Выражение ее лица было полно неги и самолюбования. Она будто упивалась собственными красотой и властью. Власть красоты… Тот, кто испытал ее на себе, способен отдать все, вплоть до своей жизни ради обладания ею. Красота, красота… как же страшна твоя сила! Ты можешь все! — Кто эта распутница? — спросила я. — Это Татака. Хитрый демон, обманывающий людей милым личиком и добрыми делами. — Добрыми делами? — переспросила я задумчиво. — Она исцеляет больных за тем, чтобы потом использовать их против бога Рамы. Она хитра, помогает тем, кто ей нужен. Та еще дрянь… А еще она любит жемчуга, — поведал мне Элай. — Жемчуг… — прошептала я, вспомнив об одной вещи. Именно к жемчугам стала питать слабость моя Габби в последнее время, а началось все это сразу же после изгнания демона из тела Майи. Это была Татака, и переселилась она в тело Габри… моей Габри. …Украшенная драгоценными каменьями и жемчугом, облаченная в одежды, подобные царским, она восседала на импровизированном троне, и на прекрасном лице ее застыло то же выражение, что и на лице Татаки, виденной мной на проклятой картине. Только лицо Габриэль было еще отрешеннее и обладало поистине царственным величием. «Моя Габри, ты ли это?» — хотелось мне спросить у нее, когда наши взгляды встретились. Но она будто не замечала этого, наслаждаясь своим триумфом. Рабы готовы были кланяться ей до самой земли, а иначе чем рабами этих людей было сложно назвать. Я сама с трудом удерживалась от того, чтобы не пасть перед ней на колени, целуя ее ноги. Да что там! Я готова была целовать сам песок, по которому она ходила. Я говорила себе, что это не женщина, а демон, который должен возвратиться в ад, но ничего не могла с собой поделать. Ее красота сразила меня, взяла в плен, подчинила себе… Я ненавидела и в то же время боготворила ее. Ее… Кого же — Габриэль или Татаку? Я не знала… …Вечером она впорхнула в нашу спальню, даже не подумав расставаться ни со своим нарядом, похожим на оперение райской птички, ни с жемчугами. Красивая, но бездушная кукла. Наверное, взгляд выдавал мои эмоции, потому что она спросила, слегка улыбнувшись: — Глупый вид, да? «А ты еще и шутница… Татака!» — сказала я мысленно, улыбнувшись ей в ответ. Но улыбка, наверное, вышла жалкой… — Да, ты права, я знаю, — продолжила она. — Но что поделать? Это дары тех, кого я исцелила. Разве я могу отказаться? Кроме того, одеваясь так же, как они, я становлюсь похожей на них. Тогда они охотней идут ко мне за помощью. Но я все равно остаюсь собой… С этими словами она сняла со своей головы диадему и шагнула ко мне, попытавшись обнять, но я увернулась от ее объятий. «Зачем тебе это? Ты же демон, а не человек. Демоны любить не умеют…» Я рассмеялась деланным, неискренним смехом и сказала ей: — Слава богам! Я уж начала волноваться! Да, плохая из меня актриса, и она меня видит насквозь. Наверное… Тут меня угораздило выронить бутылочку со святой водой, и Татака-Габриэль подняла ее. Она поднесла это хрупкое оружие против демонов к своим глазам, потом повертела в пальчиках. Следов волнения на ее лице заметно не было. Она была лучшей актрисой, чем я… — Что это? — спросила она с беззаботным интересом в голосе. — Святая вода Ганга, — честно ответила я ей. — Зачем она тебе? Против меня? На случай, если я демон? — спросила Татака таким тоном, что мне показалось, что она вот-вот заплачет. — Ты думаешь, что я Зло? Да? Ну давай, я готова к проверке! Давай же испытаем ее на мне и увидишь, буду ли я стенать, буду ли гореть синим пламенем! Вид оскорбленной невинности удивительно шел ей, и сейчас я невольно залюбовалась ею. — Нет, это не испытание, но могло бы им быть. Святая вода действует только в руках жреца, — сказала я ей. — Я знаю, что ты сомневаешься во мне, но это добрая сила, — с жаром заговорила она, заглядывая в мои глаза. — Это мое призвание, но ты не рада за меня и видишь во мне зло. — Габриэль, — со вздохом сказала я, — Элай дал мне увидеть одну картину… — Элай! — прервала меня она. — Значит, ты веришь ему больше, чем мне? Если так, ты не любишь меня и никогда не любила! Выплюнув эти жестокие слова, она зашлась плачем. Мне было просто невыносимо смотреть на то, как она плачет… ее слезы жгли меня огнем. Сейчас передо мной была не демоница из ада, а плачущая девушка… моя Габби. Я с нежностью прижала ее к себе и погладила по отливавшим золотом волосам. — Прости меня, прости… — зашептала я. — Мне так одиноко и страшно! У меня есть только ты! Не отталкивай меня, прошу! Не отталкивай! — взмолилась она, и слова ее звучали так искренне… Я подхватила Габри на руки и опустила на постель, целуя ее нежное личико и лебединую шейку. Одной рукой я ласкала ее высокую, красивую грудь, а другой отыскала ее клитор. С губ Габриэль слетали сладостные стоны, и она и не думала сдерживать их. Лунный свет проник в комнату и принялся ласкать мою прекрасную нимфу вместе со мной. Свет отражался и в ее прекрасных глазах, полных чувственной неги. Мне хотелось утонуть в них, позабыв обо всем на свете. Аромат шелковистых волос моей милой подруги и близость ее молодого, горячего тела сводили меня с ума. Я не могла насытиться нашей любовью, и мне хотелось еще, и еще… Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смогла найти сон в этой постели. Мне снилась Габриэль. Ее руки блуждали по всему моему телу, лаская все самые потаенные его участки. Мое тело отзывалось на эту ласку и жаждало продолжения нашего праздника любви. Внезапно, узкие розовые ногти на тонких пальчиках Габби превратились в звериные когти и вонзились в мою плоть, разрывая ее. Татака! Это была она! Превратив мое тело в месиво, она торжествующе захохотала… Я проснулась в холодном поту. Моя любимая безмятежно спала рядом. Любимая или враг? Увы, я знала ответ. Я тихо встала и вышла вон из комнаты… В следующий раз нам суждено было встретиться уже в битве. Маски были сброшены, и нам не было нужды притворяться. Теперь я звала ее настоящим именем, теперь мы были врагами. Я должна была отправить ее обратно в Преисподнюю, а она собиралась утащить меня туда вместе с собой, обратив в ад и весь остальной мир… — Верни мне Габриэль! — кричала я той, что незаконно заняла ее место. — Вернуть и отказаться от этого милого личика, от этого соблазнительного молодого тела? Черта с два! — задорно отвечала она, и в глазах ее мне чудился вызов. Она то рычала, как раненая пантера, то шипела, словно ядовитая змея. Подобно последней, ей хотелось задушить меня своими кольцами. Ее ротик был божественно красив, но полон яда. Мы яростно боролись, вцепившись друг в друга и катаясь по земле, и наша схватка чем-то напоминала любовную. Татака плотоядно лизнула мое лицо своим змеиным язычком, и от этого по моему телу прошла дрожь возбуждения. Собственное тело предавало меня, и я досадовала на это. Пора было с этим кончать, и я ударила ее, отбросив на несколько шагов. Она приземлилась аккурат на раскаленные угли, но это ни чуточку не повредило ей. Скорей, развеселило. Звонко смеясь, она принялась плясать прямо на горячих угольях. Ее глаза при этом искрились лукавством и манили меня к себе, словно бездонная пропасть. Каким-то чудом я стряхнула с себя это наваждение и продолжила борьбу, но удача была явно не на моей стороне. Демон сильнее человека, даже если тот отнюдь не слабак. Вскоре я оказалась на земле, а стройные, сильные ножки Габриэль-Татаки с красиво накрашенными ногтями стали топтать меня, будто танцуя на моей спине. Эта пляска на моих костях сопровождалась сатанинским хохотом. — Мне кажется, тебе пришел конец, Зена! — торжествующе произнесла Татака. — Не думаю! — резко бросила ей я. Собрав всю свои силу, я смогла сбросить ее с себя, и мы снова стали бороться, нанося друг другу удары, каждый из которых мог стать смертельным. Она проворно уворачивалась от моих ударов и отнюдь не собиралась сдаваться. Назад в ад, видно, не хотелось… Но я тоже не собиралась уступать ей и атаковала ее целым ливнем из ударов. Удар, еще удар… и счастье, наконец, улыбнулось мне. Она очутилась на земле. Я занесла было над ней меч, но не могла заставить себя нанести удар. Рука предательски дрожала… Тут подоспел Элай, кричавший: — Погоди! Дай мне попробовать изгнать ее! Нащупав нужные точки на ее шее, я нажала на них, моментально сделав врага беспомощным. Тело, в котором обитала демоница, все равно было человеческим. — У тебя тридцать секунд… — многозначительно сказала я Элаю. Тот, дрожа, словно осенний лист на ветру, приступил к обряду изгнания, но стоило ему начать произносить слова мантры, как демоница глумливо заговорила с ним. — Жалкий обманщик! Шарлатан! — выплюнула она. — Продолжай, не слушай ее! — крикнула я ему. Но тут Татака, собрав последние силы, угасшим голосом произнесла: — Та сила, которую ты ищешь… это лишь обман. Из ноздрей ее тут же хлынула кровь, и Элай в ужасе замер, уставившись на нее. — Не верь ей! Обрети силу для изгнания! — вновь принялась подбадривать его я. Элай снова забормотал слова мантры, и… тело Габриэль-Татаки сотрясли конвульсии. Минута, другая, и демоница с криком вышла из ее тела. Теперь ее ждала дорога в ад… Габри очнулась, испуганно и растерянно глядя перед собой. — Все хорошо, все хорошо… — принялась успокаивать ее я. И это правда. Все хорошо, когда мы вместе, а вместе мы будем всегда.