Мятежник из рода Инганнаморти

Венецианская карусель, пестрящая яркими красками и лентами, медленно кружилась по кругу. Маленькие дети, восседавшие на деревянных, разукрашенных лошадках звонко и безмятежно смеялись; громко играла каллиопа, и, казалось бы, даже сами листья на деревьях пустились в пляс. Тёплый майский ветер с нежностью трепал ткань детского нарядного платьица: будучи совсем маленьким ребёнком, я обожала подобные походы в парк развлечений. Схватившись за импровизированные поводья, я наслаждалась моментом: эта карусель была любимым моим аттракционом. — Мама, смотри как я умею! Покачнувшись, я вскинула руки вверх, весело захохотав. Мама лишь устало улыбнулась в ответ: она, не отрывая взгляд, пристально следила за каждым моим движением. С каждым месяцем мама становилась всё меньше и меньше: совсем миниатюрная, она будто таяла на глазах, и сейчас на фоне толпы казалась совсем невзрачной. Но я, совсем ещё кроха, требовала к себе любви и внимания: мой ум ещё не постиг той страшной правды, что не каждая болезнь излечима и что жизнь совершенно не похожа на ту сказку с хорошим концом, которую я так привыкла слушать на ночь. Карусель всё кружилась и кружилась; душа наивного ребёнка счастливо пела, не обременяя тело лишними мыслями. Искренняя, детская улыбка не сходила с моего лица: это было время, которым можно было бы наслаждаться целую вечность. Прикрыв глаза, я на минуту представила себе дивное зрелище: рассекая воздух и цепляя краешком ног высокие травы, я мчусь на белоснежной лошади, вглядываясь куда-то вдаль. Любопытно, что же меня ждёт там, за горизонтом? Сказочный замок? Или же божественный сад, наполненный ароматами благоухающих цветов? Но, к сожалению, далеко не каждому блаженству суждено длиться вечно. Холодный, пронзающий ветер заставил мои глаза распахнуться. Поёжившись, я бросила взор в толпу, пытаясь отыскать мать, но тщетно. Прежде ясное и приветливое небо затянули тяжёлые серые тучи, а где-то вдали угрожающе загрохотал гром. Карусель то и дело набирала обороты: сумасшедший ветер пронзал моё тело едва ли не до самых костей, пытаясь сорвать меня с деревянной лошадки. С последних сил ухватившись за твёрдую разукрашенную шею, я отчаянно закричала, но никто не слышал меня. Страх, словно коварный хищный зверь, впивался острыми клыками в моё маленькое неокрепшее естество всё глубже и глубже, заставляя меня неистово кричать. Пугающие мрачные тучи устлали небо чёрным полотном; с каждой минутой меня поглощала неведомая тьма. Тьма, из которой уже ни за что не выбраться… В тот момент я не могла понять, где я и что на самом деле со мной происходит. Словно очнувшись от кошмарного сна, я снова открыла глаза. Но что это? Я не увидела ничего, кроме ужасающей, кромешной темноты. По телу пробежал неприятный холодок: неужели я всё-таки умерла? Разве это возможно? Но, если меня уже нет в живых, почему же я чувствую невыносимую головную боль? И холод… Здесь царил жуткий, неумолимый холод, который вынуждал содрогаться моё тело. Разве покойники могут ощущать нечто подобное? Ко мне постепенно начинало приходить понимание того, что я всё-таки жива. Собравшись с последними силами, я попыталась сдвинуться с места, но тщетно: мои запястья были крепко связаны верёвкой. Отчаяние нахлынуло огромной внезапной волной, окатив с головы до пят. Тряпичный мешок, одетый на мою голову, частично перекрывал доступ к воздуху, из-за чего моё дыхание заметно участилось. Страх, отчаяние и ужас полностью завладели моим телом. Сердце учащённо колотилось, а к горлу подступила противная тошнота. Я пыталась хоть как-то контролировать себя: если меня стошнит, я могу просто-напросто захлебнуться, ведь чёртов мешок был крепко затянут на моей шее. Что же теперь со мной будет? Думать сейчас о побеге слишком бессмысленно: я была полностью обездвижена. Каменный пол холодил мою спину: она так затекла, что я чувствовала ею каждый бугорок и каждую выемку, что доставляло мне массу неудобств. Я потеряла счёт времени. Каждая минута кошмарных мук казалась бесконечной, и от этой мысли хотелось умереть. Затаив дыхание, я прислушалась. Ни звука. Совершенно ничего не слышно. Вне себя от паники, я громко закричала, но в ответ опять услышала лишь тишину. В течение нескольких минут я продолжала отчаянно дёргаться, в попытках высвободиться от опутавших меня верёвок, но бесполезно. Завалившись на бок и свернувшись в калачик, я тихо захныкала: ужас предстоящего кошмара полностью овладел мною, заставляя моё тело содрогаться в истерике. Мне больше ничего не оставалось, как лежать. Лежать и терзать себя мыслями об уготованной мне участи, которой, как это не было не прискорбно, мне не избежать…

* * *

В эту мрачную, но богато убранную комнату ещё не удавалось пробраться ни единому солнечному лучу: здесь круглосуточно царила ночь, и лишь роскошная, сияющая хрустальная люстра служила единственным источником света. Обшитые красным деревом стены были украшены картинами с изображением хищных животных и кровопролитных сражений — впечатляющего, и в то же время пугающего зрелища. На полу лежал огромный персидский ковёр: эта редкая и дорогая вещь несостоятельным персонам была просто не по карману. Лохматая шкура медведя украшала одну из стен: прямо возле неё располагался стол, манящий изобилием дорогих алкогольных напитков, наличие которых во времена «Сухого закона» было крайне неприемлемым явлением. Высокий молодой мужчина, облачённый в тёмно-бордовый костюм-тройку, плеснул себе виски в бокал и вальяжно плюхнулся в удобное кожаное кресло. Пристальным взором оценив содержимое бокала, он пригубил напиток, блаженно прикрыв глаза и откинув голову на мягкую спинку кресла. В сию же минуту высокая резная дверь беззвучно отворилась: стук женских каблучков о мраморный пол тут же нарушил воцарившуюся тишину. Мужчина лениво приподнял голову: его взгляду предстала фигурная брюнетка в эффектном атласном платье, украшенном рюшами и кружевами. Глубокое, едва ли не обнажающее большую грудь декольте тут же бросилось в глаза: выглядело это довольно пошло и вульгарно, но саму девицу этот факт абсолютно не волновал. — Лулу? — прокашлявшись, проговорил молодой человек, продолжая буравить гостью лукавым взглядом своих светло-серых глаз. — Это я, Котик, — слащавым голоском пропела брюнетка, надув свои пухлые губы. Плавно двигая бёдрами, она направилась прямиком к ухмыляющемуся мужчине. — Замечательно выглядишь, Лулу, — бесстрастно изрёк он, поправляя назад пряди русых волос. — И не называй меня так. Меня блевать тянет от этой смазливости. — Хорошо, Рейнард, — хитро блеснув чёрными, как уголь глазами, молвила девица. — Как тебе моё новое платье? В салоне сказали, что персиковый оттенок мне очень идёт. — Да, оно тебе к лицу, — Рейнарду ничего не оставалось, как согласиться, хотя ему было абсолютно наплевать, что было надето на Лулу. — Я так соскучилась… — промурлыкала девушка и, не долго думая, взгромоздилась на колени Рейнарда, который ничего не говорил, но был совершенно не против такого поворота событий. — М, и где же твои подопечные? — томно протянула Лулу, откинув кучерявые волосы назад и принявшись покрывать поцелуями мясистую шею Рейнарда. — Я всех их отправил к чёртовой бабушке, — на одном вздохе вымолвил мужчина, прикрыв глаза от удовольствия. Перекинув одну ногу, Лулу ловкими движениями пальцев приподняла юбку платья, обнажив изящные ножки в кружевных чулках. Томно прикусив нижнюю губу и изогнувшись словно кошка, девица принялась расстегивать ремень брюк Рейнарда, но сильная жилистая рука тут же её остановила. — Эй, Лулу, — прищурив глаза, обратился Рейнард. — От тебя несёт мужскими парфюмами, и довольно мне знакомыми. Ты что, никак не оставишь Освальда в покое? Ты же сама мне говорила, что между вами всё кончено! — Да как ты смеешь так обо мне думать? — возмущённо выпалила девица, бросив на мужчину испепеляющий взгляд. — Твой брат в прошлом, и я хочу поскорей о нём забыть. Он разбил мне сердце! Неужели ты не понимаешь? — Надеюсь, ты меня не обманываешь. Не желаю иметь дела с потаскухой, работающей на два фронта, — недовольно фыркнул молодой человек. — Продолжай. Лулу, что-то хмыкнув себе по нос, опять приступила к делу, но резкий звук чьих-то отрывистых шагов заставил её остановиться. — Фрэнки, дружище! — разведя руки в стороны, громко воскликнул Рейнард. — Давненько ты не объявлялся. Надеюсь, ты хочешь сообщить мне о том, что проблемы с болваном Никки успешно разрешены? — Да, этот болван согласен отдавать нам двадцать процентов от прибыли, — довольным голосом ответил Фрэнки. — У него, по сути, не было иного выбора. — Это уж точно, — задумчиво пробубнил мужчина, сталкивая Лулу с колен. — Лулу, выйди. Тебе не следует ввязываться в мужские разговоры. — Но Рейнард… — было возмутилась девица, но была тут же перебита. — Убирайся, — во взгляде Рейнарда проскользнуло весьма заметное раздражение. Лулу ничего не оставалось, как повиноваться и уйти прочь. Поправив платье, она, гордо вскинув подбородок, тут же направилась к выходу. — И дверь не забудь прикрыть, шлюха! — с насмешкой воскликнул Фрэнки, снимая с головы примятую шляпу-котелок. — Фрэнки, когда же ты научишься сдерживать свой гнусный язык? — с лёгким упрёком изрёк Рейнард, сложив пальцы в замок. — Как бы ты не пытался завуалировать правду, она правдой так и останется, — с умным выражением лица заметил Фрэнки. — Разукрашенный воробей никогда не превратится в попугая, как бы он к этому не стремился. Так почему же я должен считать Лулу порядочной женщиной, если она не является таковой на самом деле? — Бросай философствовать, — отмахнулся собеседник. — Меня интересует кое-что другое. — Девчонка? — Да, она самая. Она здесь? — Да, она в подвале, но… Разве Винсент не говорил просто следить за ней? — Пока отца нет, приказы здесь отдаю я! — внезапно вспылил Рейнард, грозно стукнув кулаком по подлокотнику кресла. — И я знаю, как лучше. Девчонка тогда навредила сама себе, наболтав лишнего в участке. — Но ведь шериф Келли ведь всё замял, не так ли? — вздёрнув бровью, осторожно поинтересовался Фрэнки. — Да, замял, но дело не в этом. Эта девица — дочь грёбаного Арчера. — Кто такой Арчер? — О, чёрт возьми, Фрэнки, ты не знаешь, кто такой Арчер? Арчер — один из тех федералов, которых не купишь даже за миллион. Он не успокоится, пока не выйдет на нас и не запроторит в тюрьму каждого, вплоть до собаки Освальда. — А то, что мы похитили его дочь, не делает нам ещё хуже? — поморщив лоб, заметил Фрэнки. — Я думаю, это только разозлит его. — Это мне и нужно, — хитро ухмыльнулся Рей. — Я знаю, что делаю. Ты не думай, Фрэнки, что я тупее отца, ведь совсем скоро я займу его место. — А Освальд? — А это не твоё дело, Фрэнки, — огрызнулся мужчина. — Лучше скажи мне, ты решил дела с канадцами по поводу поставки алкоголя? — Ещё нет. — Так вот, тебе есть чем заняться, — указывая пальцем на дверь, спокойно проговорил Рейнард. — По крайней мере, у тебя пока не возникнет времени для глупых вопросов. Фрэнки ничего не ответил. Согласно кивнув, он, нахлобучив шляпу, широким шагом направился прочь, громко захлопнув за собой дверь. — Хм, пожалуй, нужно взглянуть на птичку, — ехидно проговорил Рейнард и, опустошив очередной бокал с виски, вальяжно откинулся на спинку кресла.