Путь надежды

Пушистые облака медленно плыли по небу. Солнце по летнему времени рано поднялось из-за горизонта и уже рассветилось. Пока еще не было жарко, но стало понятно, что будет. Лорд Кирдан привычно прищурился, вглядываясь в горизонт и бесконечную гладь Великого Моря. Где-то там, далеко, был Валинор. Куда-то туда отплыли корабли его сородичей, тэлери-аманьяр, после Войны Гнева, забирая с собою выживших в последней схватке воинов, и забирая всех тех квэнди, что захотели отправиться с ними. Как ни странно, таких было немного. Кирдан видел остатки армий последователей Первого Дома, что после постепенного разрушения и затопления Белерианда оставили осиротевшую после ухода лордов крепость на Амон Эреб; через Оссирианд достигли Линдона и признали своим королем Эрейниона. Среди них было много увечных, много тех, у кого на лице или руках были шрамы, а женщины их выглядели так, будто давно взвалили на свои плечи какую-то непосильную ношу, которую нет надежды донести и сбросить. Селились они в Линдоне отдельно от прочих, даже от своих сородичей-нолдор, и Кирдан понимал, почему. Синдар Дориата, которым довелось выжить после двух братоубийственных войн, тоже не спешили увидеть Валинор. Нандор и лаиквэнди, жители Семиречья, что сейчас тоже заселили Линдон — причем очень странно, не отдельными поселениями, а рассредотачиваясь по уже существующим, без различия народа и диалекта — тем более никуда не хотели уходить. Они и из Оссирианда-то уходить не хотели, но пришлось, когда леса начало подтапливать. Даже освобожденные победоносной армией пленники Ангбанда возвращались к сородичам. Кирдан видел их, и это было страшно. Они пришли к королю Эрейниону все вместе, Кирдан видел их уже отмытых, накормленных, достойно одетых, с залеченными ранами, на приеме, когда они обращались к королю нолдор новой Эпохи — прося указать, куда им отправиться, чтобы найти родню и знакомых. Зачастую они узнавали о гибели всей своей семьи. Впоследствии они так или иначе обосновались в поселениях, некоторые остались при дворе короля. Солнце поднималось всё выше, и лорд Кирдан, теперь уже лорд Митлонда, невольно потянулся к застежке тонкого, летнего плаща. Дул восточный ветер, но уже не пронизывающий, а ласковый. Кирдан обернулся, мельком взглянул на то, что творится на палубе, но там было всё в порядке. Капитаном корабля был Воронвэ, пришедший после падения Гондолина вместе с Туором в Гавани Сириона и выживший после резни там, а он неплохо знал свое дело. Впрочем, Кирдан и не хотел вмешиваться в управление кораблем, и сделал бы это только в том случае, если бы ситуация вдруг стала критической и его опыт потребовался. Но это было маловероятно — ветер был попутный, паруса не хлопали, а изгибались навстречу горизонту, сам Воронвэ стоял за штурвалом, но пока толком и не кораблем правил, а вместе со своим помощником что-то обсуждал, тыча пальцем в карты. Кирдан был владыкой Гаваней, капитаны кораблей подчинялись ему, но только до того, как судно снималось с якоря. На корабле, по древней традиции, не было власти выше капитанской, и сейчас он был здесь лишь гостем, раз не пожелал сам встать за штурвал. Впрочем, матросы-эльдар из-за присутствия на борту высокого гостя и умелого корабела носились с указаниями быстрее и охотнее обычного, и поглядывали на владыку Гаваней с опаской — то ли надеялись, что заметит рвение, то ли опасались его гнева, если сделают что не так, то ли желали продемонстрировать успехи. Но Кирдан не хотел сам становиться за штурвал и отдавать приказы. Больше не хотел. Последним его морским подвигом, о котором, конечно, уже сложили баллады и легенды, стало переселение с гибнущего под натиском вод Балара. Стяги уходивших обратно в Валинор кораблей тэлери тогда исчезли за горизонтом уже с год как, и многие на Баларе надеялись, что выжженные, разрушенные земли Белерианда оправятся. Не оправились. А может, на то была воля валар. Скрыть, похоронить под толщей воды — на много лиг вниз — руины крепостей и городов; сгоревшие, стонущие остовами деревьев леса; могилы, непохороненные разлагающиеся останки и скелеты тех, кто некогда населял эти земли. Тех, кто жил, радовался, горевал, воевал, надеялся... Корабль скользил по водной глади над покоящимся на дне моря Белериандом. Море поглотило Белерианд быстро — за несколько месяцев. Ровно настолько быстро, чтобы все, кто хотел того, успели спастись, собрать вещи и уйти на восток — даже пешком, даже неспешно. Когда остров Балар исчез под водной гладью, многие на борту кораблей предавались отчаянию и скорби, некоторые — особенно эльдар помоложе — уговаривали Кирдана как можно скорее отправляться на поиски незатронутой разрушением суши. Тогда, когда Кирдан совершил последний свой морской подвиг и командовал огромной флотилией, направляющейся к новым берегам в самом начале Второй Эпохи, ему припомнились плоты, которые он строил, когда во времена Великого Похода тэлери переправлялись через реки. Припомнилось и как они оставляли Бритомбар и Эгларест, уходя морем. Оркам почти не осталось, чем поживиться, когда они наконец-то взяли построенные нолдор Нарготронда стены вокруг Гаваней. В городах-портах не осталось ни души, даже домашних животных. Кирдан сам поджег дом, где жил с приближенными и их семьями. По его примеру жители сожгли свои дома, чтобы то, что они оставляли, не досталось врагу на разграбление. Он долго смотрел с борта корабля, вышедшего в море, на то, как разрезает ночь огромной свечой пламя, охватившее самый высокий маяк Эглареста... Нолдор когда-то сожгли захваченные ими корабли, и это словно стало символом того, что они не вернутся назад. Кирдану же приходилось жечь собственные города и восходить на корабль снова и снова, не оставляя за спиной ничего, кроме огня и памяти. Память... как же он устал от этой памяти. Нолдор говорили, что любой погибший из квэнди может возродиться на землях Валинора с согласия валар, хозяев тех земель. Может, уже живут где-то там, на зеленых лугах, среди цветущих деревьев и садов, вновь обретшие тело его родители и сестра, что погибли во время перехода через горы, когда Великий Поход подходил в своему завершению? Финрод, которому Кирдан как-то, после совместного неумеренного употребления вина, доверил эти самые личные, сокровенные его переживания, ответил неясно. Он явно сомневался, что души тех, кто не знал о Чертогах Мандоса, найдут дорогу туда, но много и с уверенностью говорил о том, что любая достойная и чистая душа найдет свое воплощение — хоть второе, хоть третье. Кирдан спрашивал о том и у Оссэ, которого даже видел в его зримом облике, но тот мало интересовался душами квэнди, ничего не знал о Чертогах Мандоса и не мог ему ответить. Зато Оссэ смог поведать о судьбе среброволосой девы из нолдор, что когда-то, очень давно, еще у Вод Пробуждения, нравилась юному Новэ. Той деве, что в Валиноре вышла замуж за короля Финвэ, родила сына и умерла по собственной воле. Во многом из-за нее Кирдан, уже став лордом Фаласа, привечал всех нолдор без исключения, даже узнав о том страшном, что произошло в Благословенных Землях, позже — всем предоставлял защиту и кров, примирял даже вражду тех, кто поднимал друг на друга мечи. Ради нее, Мириэль — и для всего ее народа. Впрочем, он так и не женился. Один раз желание почти было возникло, когда из Нарготронда вместе с Финродом приехала дева с серебристыми волосами, но быстро выяснилось, что она жена его брата. Зато была дочь, приемная, оставшаяся сиротой после того, как сыновья Феанора взяли с боем Гавани Сириона. Впрочем, девочка, которую он вырастил, уже давно была не девочкой, вышла замуж с его полного одобрения и благословения и сейчас жила с мужем в Митлонде. Навещала, конечно... Ее сына и дочь Кирдан искренне считал своими внуками. Водил на корабли, учил обращаться с парусами, отвечал на бесконечные вопросы. Вскоре после переселения в Линдон среди эльдар было заключено множество браков, родились дети, и так было даже в тех поселениях, куда ушли бывшие верные сыновей Феанора. С того момента прошло больше двухсот лет, и конечно, уже начались проблемы, когда не знавшая преступлений предков и Первой Эпохи дева из синдар влюбилась в молодого эльда из нолдор... Эрейнион только за голову хватался, потому что предотвращать конфликты, грозившие перерасти в вооруженные, приходилось именно ему. И ему же приходилось примирять семьи, а чтобы все были довольны — самому, как королю, проводить обряд брака для таких пар. Стало заметно теплее, и Кирдан скинул легкий плащ с плеч. Скоро, пожалуй, и тунику придется снять, летние дни и ночи на море очень разнятся по тепловым ощущениям. Он перекинул плащ через руку, продолжая смотреть вдаль, и тогда же его неуверенно окликнули сзади: - Лорд Кирдан, мы приближаемся к месту, которое вы хотели посетить. Я уже приказал бросить якорь, но не рисковать; там, судя по всему, могут быть мели. Добираться придется на лодке. - Это даже по новым картам было понятно, - кивнул Кирдан, поворачиваясь к капитану Воронвэ. - Там раньше была целая цепь холмов. Я сам там не был, но карты видел. - Знаю, - тот грустно улыбнулся. - Я тоже не бывал, но видел на картах. Вас отвезут. Хотите взять кого-то с собой? - Я пойду один. Там, конечно, никого не может быть, даже диких животных... Дай мне лук на всякий случай. - И меч, - кивнул Воронвэ. Кирдан чуть улыбнулся. Воронвэ, сыну нолдо и девы из фалмари, что вырос в Гондолине, покорялось море, он чувствовал корабль, но умение владеть оружием и тяга к нему у Воронвэ было чисто нолдорскими, унаследованными от отца. - С луком я управляюсь лучше, - покачал головой бессменный владыка любых эльфийских Гаваней. - И я пойду один. - Когда вас забрать? - Когда поедете обратно, выполнив свою задачу. Полагаю, это будет к восходу Итиль. К тому моменту я постараюсь закончить все и выйти на берег. Воронвэ кивнул. Митлондские корабли после затопления Белерианда уже давно исследовали новые морские просторы, выясняя, где лучше ловится сетями рыба, где возникли теплые течения, где стоит опасаться рифов и мелей; моряки составляли новые карты. - Я пошлю лодку. Если вы не выйдете, вас дождутся. Если не выйдете долго, будем искать, - предупредил капитан. Он несколько помялся, но все же спросил, отчаянно хмурясь и глядя на доски палубы: - Лорд Кирдан... я знаю, вы, хоть и старше большинства из нас... да и вообще тех, кто сейчас населяет Линдон... вы всегда смотрели в будущее, верили в него, когда многие только и жили, что воспоминаниями. Зачем вам идти туда, где остались только призраки прошлого? Ведь вы не жили там и, насколько я понял, даже никогда раньше не бывали. - Да, не бывал, - кивнул Кирдан. - Я не знаю, как это выглядело, когда было еще живым. Но это всё, что осталось. Чтобы смотреть в будущее... нужно помнить. Нельзя ничего забывать. Повторять ошибки, как по мне, нужно с полным осознанием того, что они повторяются. Хотя эдайн, кажется, считают иначе, но у них и память короче. - Хорошо, что им дали свой остров, - усмехнулся Воронвэ. - Я ничего против них не имею, не думайте. Но пусть живут своим умом и своим управлением. Они другие. А то они либо под эльдар пытаются подстроиться, что им вредит только, либо нас пытаются заставить жить так, как для них естественно. Пусть каждый живет, как естественно для него. Посмотрим, что получится из Нуменорэ. Надеюсь, великое королевство. Среди людей много достойных. - Посмотрим, - кивнул в ответ Кирдан. - Я тоже надеюсь. Я зла не желаю никому. В последнее время Кирдана снова начали посещать пророческие сны — а он-то уж надеялся, что от этого семейного дара сумел отвязаться навсегда! — и там не было ничего хорошего, впрочем, как и всегда в пророческих снах. Такие сны никогда не повествовали о мире и процветании. Хотя кому как ни ему было знать, что чтобы увидеть крушение мира и процветания, нужно, чтоб эти мир и процветание вообще были. Это вселяло надежду. Надежду на то, что мир будет. Не навсегда, конечно. Это Кирдан уже тоже понял — навсегда ничего не бывает, как бы ни хотелось того квэнди. Любые труды обращаются в прах, любые предания забываются. Он с этим смирился. Потому, наверное, и был жив еще, потому и не лишился надежды, потому и всегда смотрел в будущее с надеждой. Кирдан снова вгляделся вдаль. Обугленные остовы полуразрушенной каменной крепости приближались, их уже можно было разглядеть. Вот там, судя по всему — эльдар, да и люди, строили всегда примерно одинаково — были главные ворота. Вот там — остатки от главной башни. На стенах сохранились зубцы и бойницы для лучников. Лорд Митлонда, несмотря на все более теплеющий воздух, надел и застегнул плащ, перехватил с поклоном переданный ему одним из матросов лук, вскинул на плечо колчан и приготовился сесть в лодку. Корабль уже встал на якорь. Дальше они поплывут южнее, чтобы не сесть на мель. Здесь ведь когда-то была целая гряда холмов. Кирдан неосознанно потер подбородок, словно что-то на коже его беспокоило. Гребцы скрипели уключинами, солнце пока грело, но не обжигало, плеск воды приятно ласкал слух любого моряка и корабела. Кирдан, несмотря на все опасения своего юного друга Воронвэ, вовсе не собирался оставаться с прошедшей Эпохой навсегда. Ему действительно хотелось остаться одному — не лорду, а вольному воину из тэлери, воину-синда с одним луком, среди обломков, скорби и памяти; хотелось побыть среди призраков тех, кто был ему равен по жизненному опыту, хотелось... Он сошел на берег — точнее, на камни, берег был выше, для этого еще нужно было взобраться вверх по холму. Туда, где зеленела трава — единственный признак жизни на этом маленьком острове, где не жили звери, разве что только птицы, где не было даже деревьев — только невысокие кустарники. Движения внезапно стали легче, и он, вспрыгнув на камень, перехватил лук. Так естественно, как когда-то юный Новэ охранял лагерь путешествующих к берегам Эндорэ во времена Великого Похода. Развалины, там, наверху острова, не тяготили, хотя он был вполне в состоянии прочувствовать боль, радость, скорбь, смех, ярость, отчаяние... всех тех, кто жил здесь когда-то. В отличие от большинства эльдар, руины прошедшего располагали его не к скорби, а к желанию строить заново, давали новые силы. Для того он и приехал сюда, когда понял, что не хочет больше быть капитаном корабля, не хочет справляться с обязанностями лорда, не в силах больше жить — и разве что покой в Благословенных Землях еще может его слегка интересовать. Но Кирдан не хотел для себя такого. Как не хотели и все те, кто был ныне погребен под водами, затопившими Белерианд, как не хотели этого все те, что остались, даже при том, что валар, как ни странно, ныне уравняли в правах всех квэнди вне зависимости от совершенных деяний, принадлежности к народу, места и времени рождения. И даже желания. Этого ведь не хотели даже те, кто годами, десятилетиями, а в редких случаях удачливости, стойкости и выносливости — даже веками — работали в рудниках Ангбанда. Они вернулись, те, что могли вернуться. Те, что сохранили рассудок или его подобие, и хотя бы одну ногу — опираясь на вырезанные из дерева палки, они вернулись. В лохмотьях, полуседые, в шрамах, они вернулись. И почти все смогли вернуться к жизни. Лечились, начинали заплетать отросшие волосы, двое даже женились, насколько знал Кирдан. Дева, которая была пленницей Ангбанда, прислуживала самому Морготу, и тело которой осквернили, и то открыла свое истерзанное сердце какому-то нолдо. Даже нашла в себе силу духа ныне, в новое время, родить ребенка. А это значило, что квэнди умеют выживать. Эпоха будет сменять Эпоху, но никто не посмеет в этом усомниться. - Мы заберем вас вечером, - произнес кто-то из моряков. Лодка готовилась отплывать обратно. Это было его личным испытанием. Кирдан кивнул и снова устремил взгляд наверх — туда, куда ему, сейчас душой снова юному воину, еще только предстояло забраться. На самую вершину острова Химринг.