сказка о ревности

      Покажите Алисе человека, который любит школьные субботники, и она тут же покрутит пальцем у виска, обозвав того инопланетным гостем. Для неё тот день, когда их собирали к девяти утра в школе, а потом, нагрузив какими-то вениками-граблями, чуть ли не насильно вели убирать школьную территорию, приравнивался к прохождению одного из кругов ада. Одно было хорошо — от уроков освобождали, и если ты не слишком выведешь из себя учительницу, можешь получить пятёрку по труду. Шумовская с её любовью собирать сухие-гнилые (в зависимости от времени года) листья, конечно же, никогда эту пятёрку не получала. Может, это было так давно, что она о ней вовсе забыла, но это не точно.       Проснувшись утром на целый час позже обычного, что было как ложка мёда в огромной бочке дёгтя, Алиса потянулась и первым делом сходила умыться да линзы надеть, а потом уже начала мысленно причитать по поводу предстоящего дня. Руки так и тянулись к косметичке, чтобы сделать на лице красивый аккуратный макияж с тенями и блеском для губ на нормально нанесённый тональный крем, но разумом девушка понимала, что красоваться особо перед кем не будет. Одноклассники и ветки, колышущиеся на ветру, — вот это ценители, вот это да. «Как клоун», — уставившись на девочку в зеркале с виду лет тринадцати (а по паспорту семнадцати уже как два месяца) в старых спортивных штанах, прошлогодней куртке и тупых старых кедах странной расцветки, констатировала она. — «Хорошо, что мне плевать».       Когда в девять пятнадцать Шумовская оказалась внутри серого здания «Школа №21», даже не удивилась, увидев в кабинете больше половины своих одноклассников без классного руководителя во главе. Та, на старости лет, многое могла совершить, и опоздание к ученикам в сравнении с разными тенями на глазах и ярко-красной помадой, совершенно не подходящей её круглому лицу, было пустяком.       — Где Сатана? — вместо приветствия буркнула Алиса, назвав Ольгу Ивановну по документам ласковым прозвищем, бродящим среди учеников уже не первый год, и села на своё место. Не успел кто-то хихикнуть и сказать, что надеется на её тяжёлую болезнь, как вышеупомянутая влетела в дверь с радостной улыбкой, красными тенями на правом глазу, серыми на левом, и, чуть не снеся стул, объявила:       — Знаете, а я проспала!       — Вот это радость, блять, — фыркнул еле слышно Тимофей, недо-друг и недо-враг Шумовской, сидящий за её спиной. Он устало и медленно моргал, пока его подбородок покоился на сложенных на парте руках.       — Нужно искать счастье в мелочах, Молчанов, — ухмыльнулась ему она, не вслушиваясь в трёп учительницы, наполовину состоявший из рассказа о прекрасном пробуждении, а наполовину из частых реплик «через пять минут выйдем», «может ещё кто-то подойдёт» и ещё чего-то.       Класс оказался на улице ещё через двадцать минут, для полноты и целостности не хватало пяти человек, и Алиса яростно проклинала тот факт, что её имя не находилось в этой пятёрке. Несмотря на середину апреля, теплом и солнцем даже не пахло, а в спину дул ветер. Да чёрт, даже снег не везде растаял, и именно поэтому Шумовской прилетело снежком прямо в бедро, когда она наклонилась за очередной веткой, дабы бросить ту в мешок к остальным её собратьям.       — Бля, Молчанов, ты охуел? — заприметив, что Ольга Ивановна стоит на другом конце территории, не поскупилась на маты Алиса. — Детство в жопе заиграло?       — Да ладно тебе, оно меня ещё не покидало, Шумовская, — засмеялся он, присев на корточки для того, чтобы скрутить новый снежок из небольшого сугроба рядом с его ногой, но девушка оказалась проворнее: быстро подскочила к нему и, схватив кончиками пальцев немного снега с самой вершины, закинула Тимофею за шиворот. — Вот ты ж сука-а-а! — вскочил он.       — Молчи, Молчанов, — хмыкнула с улыбкой Алиса, возвращаясь к ненавистным веткам, а он — к выгребанию листьев вокруг деревьев. Вообще, «Сатана» пыталась ухватить её душеньку и потянуть под сосны собирать иголки, но та отмахнулась и со словами «я в медицинских перчатках, я себе все руки исколю» оставила Ольгу Ивановну причитать на счёт её поведения. А у девушки дома, правда, других перчаток не было, мама ведь врач, что теперь?       Прошло ещё пять минут, за которые Тимофей ещё несколько раз пытался привлечь внимание Алисы к своей персоне, а ещё через две минуты она не выдержала:       — Сука, да чё такое? Почему меня поставили работать именно рядом с тобой? Чего ты хотел? — резко обратилась к парню Шумовская, и тот растерялся. А может, парень изначально не имел козырей в кармане и отвлекал её, чтобы позлить, и если так, то ему можно похлопать — он быстро нашёлся и в две секунды перепрыгнул забор-сетку.       — Ты за решёткой, — и рассмеялся.       — Молчанов, чё с тобой сегодня не так? — Алиса закатила глаза, но от смеха еле удержалась. — И с моей стороны за решёткой именно ты, идиот. Это не продумал в своём плане, да?       — Камешки в мой огород? — Тимофей посмотрел почти-презрительно, задрав гордо голову, и перелез обратно на школьную территорию. Он подошёл к Шумовской так близко, что она невольно отступила назад на несколько шагов, пока сзади не осталось сантиметров десять до ствола старого клёна. — Скажи мне это в глаза, — пугающе протянул Молчанов, но та лишь фыркнула:       — Нет, ты точно дурак. Чтоб в глаза, мне ступенька нужна какая-нибудь, или пень может, — и только тогда парень будто впервые заметил, что смотрит Алиса снизу вверх на него, а её макушка еле-еле дотягивает ему до уровня губ. Решение нашлось: подогнув колени, да ещё и рукой над их шапками для точности проведя, Тимофей широко улыбнулся.       — Так нормально?       Засмеялись оба, но толчок в плечо получил только Молчанов, ещё и с двух сторон. Сначала с левой его толкнула Шумовская, не впервые за последний час обозвав нехорошим словом, а через полминуты — Чечушкова, их одноклассница, которую он обычно старался не замечать.       — Тебе чё надо? — буркнул парень где-то через минуту, ведь девушка (имя никак не приходило на ум) лишь стояла на месте, пялясь на него так, будто он — лифт и вызвала она его ударом.       — Тебя Ольга Ивановна искала, — просто ответила она, так и замерев, как столб. Даже голову в сторону к Алисе, сжавшей обе челюсти, не повернула, будто той вообще не существовало.       — Скажи, что я подойду сейчас. Чё-то ещё? — напряженно спросил Тимофей и потёр мочку уха, словно она сильно замерзла и её нужно срочно согреть, а вот Чечушкова наоборот приняла расслабленную позу, переступила с ноги на ногу. Шумовская презрительно хмыкнула, но опять же не удостоилась внимания.       — Ну, спросить ещё хотела, — враз поменяла голос на сладкий-приторный она. — Ты тест по английскому, который на понедельник нужен, сделал? — не хватало ещё прядь волос (за метр видно, что несколько дней немытых) на палец накрутить, и на окраину города можно отправляться. Шумовская посмотрела на неё таким взглядом, от которого у всех мурашки идут, а ей хоть бы что: стоит, глазками хлопает (Алиса отметила, что их цвет отвратительный). Потом поджала губы, отвернулась и наклонилась за новыми ветками.       — Неа. Скажи Сатане, что я щас буду, окей? — довольно прозрачно намекнул Молчанов, и отошёл на два шага, ожидая, когда она покинет его компанию, но без боя Чечушкова явно сдаваться не собиралась.       — Ой, а может тогда вместе сделаем? А то я чего-то совсем не понимаю, что делать нуж...       — Видит Бог, если есть, я пытался быть вежливым, но ты не поняла. Вали нахуй отсюда, заебала! — с абсолютно не изменившимися лицом и интонацией, как и в любой другой подобной ситуации, ровно произнёс Тимофей и услышал нотку надменного смеха со стороны Алисы, которая именно сейчас пыталась засунуть в мешок несколько коротких и толстых веток. — Давай я подержу, — не взглянув даже на удаляющуюся спину обиженной (жизнью, подумает он) Чечушковой в ядовито-зелёной куртке, которую явно купила на самом отвратном рынке города, парень подошёл и взял в руки мешок, постоянно прикрывающийся от ветра.       — Чё эт ты девушку так оставил? Она явно в тебе заинтересована, — не без довольной его поступком интонации, фыркнула Шумовская и опёрлась спиной на ствол дерева: рядом большие ветки закончились, а перед тем как отойти в сторону на метр можно и отдохнуть. Молчанов замер, склонив голову немного вправо, потом спросил:       — Ревнуешь что ли? — и во все зубы улыбнулся.       — Было бы кого, было бы к кому, — резко выпалила Алиса и не менее резко схватила мешок, собираясь отодвинуться, но в связи с тем, что собранные ветки были прямо рядом с ногой Тимофея, ему не представило большого труда обнять развернувшуюся одноклассницу со спины за талию, скрытую толстой курткой, и прошептать с уверенностью на ухо:       — Ты приревновала.       — Да я всех ревную, отстань, — дёрнулась Шумовская и на этом попытки вырваться прекратились, она даже мешок обратно на землю упустила, понимая, что может ещё долго к нему не вернуться. — Неприятно, когда от разговоров отвлекают, на этом всё.       Тимофей ещё раз не согласился, проведя кончиком носа по скуле Алисы, и легко коснулся губами самого уголка её рта. Неведомыми инстинктами руководствуясь, она повернула голову в его сторону, позволяя мягко поцеловать в истерзанные ветром и немного её же зубами губы.