Вечеринка в стиле L

— Какой процент прибыли вы предполагает оставить себе, мистер Лютор.   — 80 и прошу, зовите меня Лекс.  — Может быть, вы имели в виду — 20 Вам и 80 мне? — спросила женщина, добавив после секундной паузы его имя. — Лекс.  — Совершенно наоборот, мне 80, вам — 20, — настаивал на своём Лютор. И становилось понятным, как он составил своё состояние.  — Но идея-то моя! — пробовала торговаться женщина. Получалось, скажем так, не очень.  — Зато вложения и риски — мои, так что я и должен получить больше.  — Но без моей идеи вы не получили бы не цента вовсе!  — 75 на 25, — смилостивился Лютор, идя на уступки.  — Это просто смешно!  — Смейтесь, если хотите, но это вам вряд ли поможет, — Лютор был как всегда обворожителен, даже когда собирался ободрать до нитки своего потенциального партнера.  — Что может изменить ваше мнение относительно долей распределения прибыли? — спросила женщина, не собираясь довольствоваться жалкими 25 процентами.  — Не только деловой характер наших с вами отношений, — произнёс Лютор, пальцами проводя по вырезу блузки женщины, кончиками пальцев касаясь тонкого кружева.  — Сколько тогда? — меркантильно поинтересовалась она.  — 60 и 40 соответственно, — ответил бизнесмен. Женщина правильно на этот раз рассудила какая кому часть причитается, разумеется большая — Лютору.  — Что ж, пожалуй, соглашусь на ваше столь щедрое предложение, Лекс.  — Твоё, — поправил её мужчина, с легкостью переходя на «ты». И на правах делового партнера — любовника позволяя себе поцеловать даму, а затем и всё остальное. Связь не была обременительной, Роза весьма спокойно относилась к прочим интрижкам Лютора, нисколько не ревнуя его не только к одноразовым подругам из разряда «у меня зачесалось — я почесался», но и к репортерше Лоис Лейн, чувство к которой в конце концов подвигло Лютора на физическое уничтожении редакции Дейли Планет, газеты, где та работала. И уж совершенно спокойно Роза восприняла тот факт, что Лютор сделал Лоис предложение. А так же, то, что журналистка ответила согласием, хоть и не сразу. Сватовство к Лоис совершенно не мешало «деловым» отношениям бизнесмена с Розой, которой доставалось не только законные 40 процентов прибыли, но и внимание и ласка самого Лютора. Роза искренне порадовалась за новоиспечённого жениха и даже спросила, какой подарок тот желает на свадьбу.  — Только не надейся на изменение процента! — ласково пожурила она, указательным пальцем касаясь кончика носа мужчины.  — Ни в коем случае, — в тон ответил он женщине. — Что до прочих условий нашего с тобой соглашения.  — Не волнуйся, Лекс, — женский пальчик сменил место своей дислокации, касаясь теперь губ мужчины. — Я не буду мешать твоей свадьбе и не открою Лоис глаза на некоторые пункты нашего с тобой партнерства. И всегда буду относиться к твоей будущей супруге с уважением.  — Знаешь, ты удивительная женщина. Другие на твоём месте закатили бы скандал или придумали какую-нибудь коверную месть. Но только не ты. Мне даже иногда кажется, что я нисколько тебе не интересен. Даже начинаю ревновать, — глаза Лютора загорелись. В самом деле, слишком она спокойна, хотя страсть — вот её истинная натура, в чём он всякий раз убеждался, млея от её горячих и ненастных ласк.  — Лютор, этап расстраивания чужих свадеб, как и насильственный поход мужчины со мной к алтарю, давно пройдены. Мне больше это не интересно. И потом, наша связь — всё же одно из условий договора, а сделка — это святое!  — В самом деле! — усмехнулся Лютор. — А что будет, если я захочу пересмотреть условия нашего соглашения или вовсе расторгнуть его.  — Всё просто, мои юристы засудят тебя. К слову, я как раз недавно познакомилась с одним очаровательным мужчиной — капитаном полицейского управления Сан-Франциско.  — Полицейский? На тебя совсем не похоже. Наверное, продажный и коррумпированный.  — Нет, нет. Он это, как у вас называют офицеров, надзирающих за вышедшими из тюрьмы преступниками? Супервайзер, надзорный офицер… всё время забываю это слово.  — Ты сидела в тюрьме? — удивился Лютор. Об этой стороне жизни своей любовницы он осведомлён не был.  — Нет, но Лиланд присматривает за мной иногда. Ничего такого, он счастливо женат. Дважды.  — И что же в нём такого привлекательного для тебя в таком случае? Ведь ты, я так понимаю, не собираешься заводить с ним интрижку и разбивать его семью.  — Совершенно верно, не собираюсь. Но мне нужен эскорт, сопровождающий для солидности. Такие дамы как я, не приходят одни на светские рауты.  — Почему всё же офицер полиции, никого более подходящего не нашлось среди твоих поклонников? В чём секрет?  — Никакого секрета. Всё дело в цвете волос — он блондин. Блондины сводят меня с ума. Как и брюнеты, — добавила она, заметив, что Лютор готов обидеться по случаю дискриминации по данному признаку. А кудрявые брюнеты — вообще шик. В подтверждение своих слов женщина принялась накручивать на палец прядь волос Лекса.  — И так вот спокойно уступишь меня? — спросил брюнет.  — Я знаю тебя несколько лучше, чем твоя невеста.  — И что же такого ты знаешь, чего не знает она?  — Ты из тех, кто всегда добивается желаемого и готов на многое ради победы.  — Это не такой уж секрет.  — Да, но я то же из тех, кто играет по таким же как ты, правилам.  — Для мне не существует никаких правил, кроме моих собственных.  — В этом то и подвох, я знаю твои правила, она нет, — прошептала женщина в самое ушко. За словами слушалось что-то другое. Что-то зловещее. Что-то, что определённо не понравится Лексу в будущем.  — Если ты посмеешь мешать мне — я уничтожу тебя, — произнёс Лютор в ответ.  — Я уже сказала, что не буду делать этого. Скорее наоборот, смогу помочь, если ты захочешь моей помощи, Лекс, — нежно и ласково звучал её голос. — Знаешь, тебе удалось обмануть кобру своими слезами, но со мной такие вещи не проходят. Я вижу то, что не видит даже змея. У неё инстинкты, у меня — разум.  — И что же такого ты видишь во мне? — голос его потеплел немного.  — Вот мы и подошли к самому главному. Я пока не помню, что именно мне приглянулась к тебе.  — Ты говоришь загадками, моя дорогая.  — Всему своё время, Лекс. Эту загадку я не разгадала и сама. Разговор зашел в тупик и потому перешли на более понятное и лёгкое — поцелуям и всему тому, что приятно и закономерно следует за ними. Слова Розы смешивались в беспорядочный коктейль из секретов, недосказанности, страсти и капельки злобы. Может быть в большей степени на самого себя. Роза была великолепной любовницей и к тому же не совершала типичных женских ошибок, не ревновала Лютора и не устраивала ему истерик с выяснениями отношений. На секунду ему захотелось… чего? Быть чуточку важнее для неё? Но это привело бы к одним проблемам, уничтожив волшебную легкость их любовно-деловых отношений. Нет уж, пускай всё остается как есть. Только вот… несказанные ей слова «я пришла не только ради тебя» не приятно холодили душу, вымораживали что-то в нём, давая ростку ревности шанс прорасти и стать разрушительным.