По русским традициям

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь… — Аааах, твою мать, почему голова так болит?! — прошипела девушка. Саша была не в лучшем расположении духа. Выключив свой будильник на телефоне, она осмотрелась. Странно, не похоже на то, чтобы она была у себя дома. Черт, да это и не палата Агенства. Алекс запаниковала. Однако, посмотрев на парня, который её обнимал, девушка потихоньку начинала вспоминать. « — Ох, Алекс, я, я тебя люблю, — шептал Акутагава, нежно целуя Сашу в щеки, лоб, нос и губы. — Почему ты не говорил мне об этом раньше? — Комелина покраснев и вздрогнув, чуть отодвинула полупьяного Рюноске от себя. Ну вот что за бред он несет? Он же ее ненавидит. Они враги. А тут напился и всё — люблю, люблю. — Я, я дураком был, прости, — разве не понимает Алекс, как сильна любовь Акутагавы? Просто сакэ очень хорошо прочищает мозги таким идиотам, как ты, Рюноске! — Чем докажешь? — Саша подняла бровь и скрестила руки на груди. Неа, русского и пьяного не проведешь. Что ты мне тут стелишь, Акутагава? И тут взорвались фейерверки, окрашивая темное небо Йокогамы блестящими искрами. Черноволосый повернул голову в сторону. И Алекс стала смотреть на небо. Что-то было в этом фейерверке. Золотистые блистинки отливали зеленым, переливались розовым, расходились оранжевым. Алекс вновь чуть не растрогалась, ведь всё было как в детстве. Как раньше. Как дома. И с Акутагавой тепло, а вредничать, скрестив руки, — нет. И что она вдруг возмутилась? Всё же хорошо? И Рю хороший, пусть и агент Мафии, Чуе, например, это вообще не мешает. Алекс опускает голову и прижимается к радостно улыбающемуся Акутагаве, который обнимает ее в ответ. Когда светопредставление (устроенное Накахарой, видимо) заканчивается, жестокий убийца нежно шепчет хитрой разведчице: — Саш, поехали ко мне? Это недалеко. И разведчица улыбается и соглашается.» И сейчас она улыбается. Акутагава открывает глаза и не успевает испугаться. — Доброе утро, Рю, — нежно шепчет девушка. — Доброе, Алекс. Весело было вчера, да? — парень закутывается в одеяло, — Только голова болит, оох. — У тебя есть таблетки? — всё-таки Алекс весьма хозяйственная, и заботиться она умеет. — Есть лучше. Вино. В холодильнике, — доносится из-под одеяла. Александра поднимается с теплой кровати и понимает, что на ней только нижнее бельё! — Рю! Рю! Акутагава, мать твою, почему я без одежды?! — серьезно паникуя, кричит Саша и пытается прикрыть своё тело. Нет, стесняться ей было нечего, но, как, блять, не стесняться в квартире парня, с которым вчера только поцеловалась. Да она от испуга даже забыла про свою отличную способность! — Даже не зна-а-аю, — откинув одеяло и игриво улыбаясь, протянул Акутагава. Хах, а он тоже ведь голый, но видно его только по пояс. — Стой, не накрывайся, вид испортишь! — Я тебя сейчас испорчу, — «больше некуда», произнесенное парнем, было заткнуто подушкой. — Хей, а я тебе не говорил, что люблю больше всего на свете? — обняв сверху кокон из одеяла, в который свернулась Алекс, спросил Рюноске. «Не говорил, я тебя щас убью, Акутагава, если не слезешь» — этого сероглазка так и не услышал. — Тебя, Саша, тебя. И вино я сейчас принесу специально для тебя. Всё для тебя, всё для тебя одной! — последний раз прижав девушку, Акутагава встал и пошел в кухню. А Алекс лежала и думала, как вообще можно оказаться почти голой в чужой квартире и постели. И чего это Акутагава так улыбается? Если только… — Сааш, ну вылезай, вино такое вкусное, тебе точно понравится, — пропел Рю. — Ну что ещё за вино-то? — пробурчала из одеяла Саша. — Оу, как ты любишь. Красное полусладкое, ммм. — Ну и откуда ты знаешь, как я люблю? — возмущенно спросила девушка, прикрываясь темным одеялом. Акутагава слегка поперхнулся алкоголем. — Хехе, ахахах, о боже, почему это так двусмысленно? — Отдай-ка, — Саша отобрала бутылку у парня. — Так откуда… — Рюноске снова засмеялся, — Как ты узнал, какое вино я предпочитаю? — Да вчера мы играли на раздевание в карты, — Комелина удивленно, насколько это позволяла больная голова, посмотрела на Акутагаву. — Не смотри так, это ты предложила. — Я? — выше подняв бровь, переспросила девушка. — Ты. Вчера только подошли к квартире, так ты меня поцеловала и неожиданно предложила сыграть в карты, я спросил на что, ты решила, что будем играть на раздевание, — с каждым словом Алекс краснела сильнее и сильнее. — Так, значит, вот почему мы голые. — Ага. Но ты ещё мне проигрывала. В конце на тебе остались лишь лифчик и трусы, а я ещё сидел в рубашке и брюках. — Божечки, вот это я отметила праздник. Между нами же ничего не было… такого? — Ха, нет, потом ты отключилась, а я тебя отнес в кровать. И мы просто спали. В обнимочку. — Ага, в обнимочку. Отдай бутылку. — Говорил же, что понравится.