Срок годности

Некая страна Ц и страна А.       Шла долгая война до победы одной из сторон. Конечно, заключенный мир был театральным обманом с обеих сторон правительства, а шпионы с обоих государств ездили к врагу, как на курорт. Было бы странно, если бы не так.       Сейчас спокойное и мирное время. Многие молодые люди спешат купить билеты на последний поезд за границу. Довольно большой поток у касс, некоторые сидят здесь всю ночь, но не семьи с достатком выше среднего. Последние уже давно подкупили продавца и обеспечены нужными бумажками до самого открытия посадки.       Здесь и сейчас в Цезии весна, май. Всюду работали фонтаны, магазины, летали маленькие мухи, пчелы, они садились на великолепные клумбы около вокзала, мощного здания с остроконечниками на крыше. Солнце жжет стекла, а те отражают разные картинки на витражных окнах крыши.       Около касс столпилась небольшая кучка аристократов. Они весело щебетали о новых модных платьях, это касалось дам, и о политическом режиме — это уже к джентльменам. Джентльменам ли? Большая часть из них бесцельно проводит время в клубах, цепляя распущенных, если выражаться по их словам, «цыпочек».       По перрону прошелся легкий бриз. Весной в Цезии необычайно прохладно и одновременно тепло. Воздух насквозь пропитался солью. Так что здесь собиралось много людей в том самом возрасте, когда посиделки на берегу у моря входят в ежедневную процедуру. Более умные люди делали здесь курорты. Цезия — страна-курорт. Да, в некотором роде, действительно, правда, но мощный морской флот не дает спокойствия властям этой страны, ее гражданам и вечному врагу Адрии, хотя и она ничем особенным не отличается от Цезии.       Пришел поезд, отправляющийся в Адрию, по пути останавливающийся в Папилио — городе бабочек. — Простите. У вас номер на билете совсем не тот. Видите.       Контролер показывал девушке на номер в документе и на ее билет. — Прошу меня извинить, пожалуйста, проверьте еще раз.       Контролер повторяет процесс и ответ один: «нет» значит «нет».       На это юная особа обреченно вздыхает и меняется в лице. Оно приобретает недовольный вид и одновременно чуточку злой. Это была девушка с длинными черными, как крыло ворона, волосами, заплетенными в косу, что спадала чуть ниже пояса. Челка скрывала взгляд ореховых глаз, при нужном освещении они казались черными.       Дворецкий? Это уже прошлый век, хотя каким бы старым он не был, понятие дворецкий еще существует. Так вот дворецкий открыл дверь машины, запуская туда девушку. Так же благополучно он закрыл за ней дверь и сел за руль. Его звали Роб, сокращенно от Роберт. Славный малый, человек, прекрасно знающий свою работу и выполняющий, соответственно. Роберт давил на газ, от чего автомобиль буквально летел по трассе. Поворот налево и они скрылись в гуще деревьев.       А спустя несколько минут по правую сторону от машины показалась каменная стена, обросшая плющом, кое-где вьюнком. Здесь росла ива, ее детенышей вокруг было очень много, поэтому запах сырости никогда не покидал дорогу. Стоило открыть окно, как залетала любая мелкая мошка. Вдалеке показался двухэтажный особняк, а стена справа стала резной металлической изгородью. Взгляду представился роскошный сад. Там росли алые и белые розы, пионы, маки, гвоздики, бархатцы всех цветов радуги, и все это переливалось в лучах солнца. Стоит заметить, что на самой дороге ярких лучей не было, так как деревья вверху чудесным образом срослись, соприкоснувшись ветками. Слева было бескрайнее море.       Роберт остановил у ворот изгороди, поспешно вышел из машины сам и помог выйти девушке. Ее имя простое, знакомое каждому современному читателю или он хотя бы слышал это один раз. Эту непростую даму звали Ева Серебрянская. (Юному и несмышленому читателю имя и фамилия ничего не скажут). Ее отец, Лев Васильевич Серебрянский — уважаемый агроном области. К этому мужчина шел с детства. Он мечтал о собственных владениях и воплотил эти мечты в явь. Его жена, Алиса Золотарева, дочка одного из генералов Цезии, а именно Бориса Александровича Золотарева. Он известен своими походами на Адрию и некоторыми видами стратегии, мать Алисы, бабушка Евы, Анна-Мария Ришар — француженка, ранее была дизайнером Адрии, а позже стала медсестрой — война того потребовала, впрочем, на ней она и познакомилась с будущим мужем. Войска цезийцев попали в плен, но в добрые жители не смогли отказать в помощи таким же людям, как и они сами. Все мы знаем, как любовь меняет людей и в хорошую, и в плохую сторону.       Анна-Мария умерла год назад. Ее похоронили в Адрии, на кладбище святой Марии. Борис отчаянно пытался убедить свою дочь похоронить ее здесь, в Цезии, в столице Леде. На все его уговоры у Алисы был только один ответ: «Моя мать родилась в Адрии, жила в Адрии, встретила тебя в Адрии. Счастливые годы ее жизни прошли в этой стране, как я могу, наплевав на жизнь моей мамы, согласиться с тобой и похоронить ее на совершенно чужой земле?»       Генерал заливался румянцем, потому что и сам провел лучшее время своей «кровавой» жизни в Адрии, пусть и был в плену. Однако он продолжал эти попытки. Ответ оставался прежним, а ему пришлось лишь смириться. «В конце концов, где бы она ни лежала, земля остается той же. Мама живет здесь, — дочь ласково касалась груди отца в области сердца. — Она навсегда с нами и всегда присматривает за нами, как и прежде».       Борис снова начинал плакать, доставая то и дело дрожащими пальцами платок из кармана пиджака. Он тяжело переживал смерть любимой, драгоценной, неповторимой в его жизни Анны-Марии. Вопреки всем уговорам Льва, Борис Александрович не смог остаться в Леде, он уехал в Адрию, но оставил после себя Алисе поликлинику имени Анны-Марии. На первом свидании он узнал о стремлении своей возлюбленной защитить все живое. Как военный он не понимал этого, а на вопрос: «Даже самых ничтожных людей? Даже их?» мужчина получила утвердительное «Да» и лучезарную улыбку. Анна-Мария была истинно верующей, преданной женщиной, необычайно одаренной и умной. Она пела старинные французские песни, которые очень нравились Борису, как и Льву…       …Льву нравилась Алиса, это было что-то вроде взаимной симпатии. Но все начиналось с жестокой дружбы. По крайней мере, для молодого юнца она была таковой. Лев начинал, как художник. Он рисовал пейзажи, довольно редко портреты. Мечта иметь дело с землей оставалась прежней, ничего не менялось. Мальчик пока что не знал, что нужно сделать, куда пойти и у кого спросить. Родители Льва занимались экономикой, работали в банке, потому и не разделяли странных, на их взгляд, увлечений сына. Все изменилось в одну секунду, как это обычно бывает. Лев всегда рисовал пейзажи, портреты он бросил, спустя год. Одну из его работ заметил фермер из соседнего города, а дальше все шло как по маслу. Как он смог понять пристрастия юноши неизвестно. Шестым чувством? Может быть, может быть. Некоторые вещи мы не можем объяснить, поэтому даем им названия: шестое чувство, интуиция, предчувствие и другие.       Алиса в упор не замечала юноши, его приятных подарков по утрам, в виде цветочка василька. Лев просил того, чего явно не мог получить. Но Серебрянский смело шел через тернии к звезде под названием Алиса Золотарева; и, как можете заметить, все прошло как нельзя лучше.       Алиса Борисовна сидела в саду вместе с тетушкой Жаннет, которая рассказывала ей о том, как следует сажать розы. Жаннет одна из прислуг особняка Серебрянских, она контролировала кухню и следила за порядком в комнатах. В остальном же, со всей строгостью и расчетом Роберт управлялся сам. Лев не одобрял нового хобби жены — цветоводства, но раз так она хочет, он не будет ей препятствовать. Кстати о нем — Серебрянский был в своем кабинете, разбирал важные документы. Глава особняка не мог дождаться новой поездки на купленное поле, он планировал посадить там пшеницу, так как она стала популярной в этом году. Вдруг двери его кабинета раскрылись, хлопаясь о стены. На пороге стоит юная леди, в черном платье с белыми полосками на небольшом декольте, идущим полукругом по ее мертвенно-белым ключицам. Стройные ножки облачены в черные колготы и мокасины на шнуровке черного цвета. Платье затягивалось на поясе — это придавало девушке вид иностранки. — Добрый день, Ева. Рад тебя видеть.       Отец улыбнулся. Такой улыбкой сверкают тогда, когда пытаются загладить свою вину в проступке. Ева сразу смекнула, почему она сейчас не на пути в Адрию, к дедушке. — Добрый. Он был таким. По крайней мере с утра, а сейчас обед и мне бы хотелось отправиться на поезд, конечно, не проводя время впустую здесь… Папа.       Ева пыталась сдерживать порыв эмоций, в конце концов, не стоило срываться прямо сейчас. Позже, другим способом. — Ах, случай с поездом, прости за него, — мужчина добродушно улыбнулся, что начало выводить Еву из себя. — Я счастлив видеть тебя здесь. Однако дело не только в этом. — А в чем же дело? — Ева села в мягкое кресло, напротив стола отца. — Сама понимаешь, отношения между странами не самые…дружелюбные, поэтому будет весьма проблематично, если оккупируют поезд Цезии и в нем будешь ты. Ева, послушай, ты же знаешь, сейчас небезопасно, даже притом, что заключен мир. — Да, но. Как же дедушка? Я хотела уехать в Адрию и пожить у него некоторое время, поработать вместе с учеными этой страны. Отец, это страна с большими перспективами! — И плохой экономикой. — Неправда. Адрия вела бои за территорию, отобранную Цезией, по праву она их, экономика у них хороша, но не идеальна, для жизни там есть все условия. — Оставим эти разговоры для политиков. — Хорошо. И все-таки, что за предложение ты хочешь мне сделать? — Ты хорошо разбираешься в медицине, хочу отправить тебя на работу в поликлинику имени Анны-Марии. «Я знала, что этим все закончится», — Ева недовольно хмыкнула. — Твой отказ я не приму. — Ты его и не услышишь, — Ева встала и поправила слегка примятый подол платья, затем забрала документы, которые вытащил отец, и поспешила удалиться. В дверном проеме голос Льва остановил ее. — Жить будешь в общежитии поликлиники, там очень уютно и люди неплохие. Пора тебе познать взрослую жизнь в свои двадцать три года. — Кто бы говорил в пятьдесят лет.       Лев недовольно цыкнул языком. Он до жути не любил, когда дочь его передразнивала. Она в эти моменты напоминала ему жену. Когда Алиса злилась, то выражала свое недовольство именно колкими замечаниями в его адрес, причем, всегда удивительно точно. Мужчина поставил свою подпись в месте документа и начал писать рядом расшифровку «Серебрянский Л.Н.», словно в подтверждение мыслям: «Да, это все гены».       Ева со всего размаху отправила подушку в полет навстречу стене. Ее комната была оформлена в бежево-голубых тонах: бежевые обои гармонировали с темно-голубым ковром, тумбочки небесного цвета стояли рядом с кроватью по обеим ее сторонам. Само же спальное место Серебрянской было сделано из дуба, застелено белой простыней, которая в свою очередь скрывалась под синим стеганым одеялом, а поверх лежали две белые подушки. У одной из стен располагался шкаф, сделанный из того же дерева, что и кровать. Рядом установлено зеркало в полный рост, а уж около него туалетный столик с зеркалом чуть меньше и более круглой формы, чем первое. Также имелись двери, которые выводили на небольшой балкон, где расположился цветник. Мать Евы никогда не упускала возможности украсить цветами комнату или балкон, даже в кабинете Льва стоял кактус, ибо на большее он не согласился.       Сейчас единственный потомок Серебрянских беспощадно лупил подушкой уголок кровати, крича несусветные вещи, которые стали бы ночным кошмаром для добропорядочного человека. — Черт, черт, черт, что б его побрал! — девушка опустила подушку после очередного удара. Из-под белой ткани выглядывали пушистые перья.       В комнату постучали, а после дверь приоткрылась, и в проеме показался Роберт, одетый в белую рубашку, верхняя пуговица которой была расстегнута, черные штаны с подвернутыми штанинами и с кожаным коричневым ремнем на поясе. — Что за вид! — в Роба полетела подушка, но тот ловко увернулся, поймав спальную принадлежность в левую руку. — Ты что, из борделя вышел? — Нет, я пришел, чтобы собрать ваши вещи и погрузить их в машину. — Конечно, нет, у меня нет причин сомневаться в тебе, Роб. Ты, в отличие от меня, большой молодец.       Роберт слабо улыбнулся и начал собирать вещи девушки в два чемодана. В одном одежда обувь и прочее, в другом книги, в основном научная литература, тетради с заметками и опытами. — Роб, аккуратнее, там ценный материал, — сама девушка укладывала духи, тени, всякие палочки и украшения, которых было немного, в первый чемодан, во второй она начала складывать колбочки и пробирки.       Как только все было собрано, Ева начала прощаться со своим любимым подопытным Фрэнки. Это был скелет человека. Такой, какой обычно стоит в кабинетах биологии в школах.       Дорога предстояла совсем недолгая. Поликлиника находилась на выезде из страны. Рядом с ней располагалось общежития для докторов. В поликлинике имелось несколько корпусов. Особенными являлись психиатрия и хирургия.       Это здание, первое впечатление о нем создается при виде чистых, кипельно-белых стен, людей в халатах.       Прохожие сравнивают это место с Раем, но они лишь наивны, чтобы так полагать.