Снежная королева. Недосмотренный сон

"Приснился мне почти что ты..." Анна Ахматова "Подражание корейскому" – Расскажи мне сказку! – просишь ты. – Про царя Колбаску? – дразнюсь я. – Нет, – ты, улыбаясь, качаешь головой. – Про Его величество – это очень долго, если целиком, и не он там главный*(1). А если кусками, то неинтересно. Ты мне что-нибудь покороче расскажи. – А о чём? – Не знаю. Я задумываюсь и машинально поглаживаю коротко стриженые волосы на твоём затылке. Мои мысли беспорядочно перескакивают с одного зачатка сюжета на другой, но нигде не задерживаются; ничто меня не устраивает. Взгляд случайно падает на лежащую на книжной полке ёлочную игрушку, что так и забыли убрать с Нового года. Она смутно поблёскивает в полутьме. – Кажется, знаю, о чём. Как ты думаешь, что было бы, если бы Герда из "Снежной королевы" не нашла своего братца Кая? А потом они бы встретились лет через десять, уже взрослые. – Хм-м, прикольная сказка для середины мая. – Ты тихо смеёшься. – Не знаю, что было бы. Наверно, они бы друг друга не узнали. Только в той сказке Герда такая упорная. Я как-то даже не думал, что она могла не дойти. – Давай я попробую рассказать, а уж что получится, то получится, – предлагаю я. – Давай! – ты поудобнее устраиваешься на подушке, готовый слушать. – Помнишь, наверно, как Герда весной отправилась искать Кая? Сначала она плыла по реке и попала к волшебнице, у которой провела всё лето. Потом, когда она сбежала от волшебницы, была уже осень, и выпал первый снег, когда она добралась до дворца, где жили юные принц и принцесса. Здесь и начнётся моя сказка. – Ах, это не Кай! – воскликнула Герда, когда принц повернулся к ней лицом, и горько заплакала. – Нет, я не Кай, меня зовут Альбер, – сказал принц, который спросонья ничего не понял. Проснулась принцесса и спросила, что случилось. Рыдающая Герда поведала принцу и принцессе свою историю. Вороны стояли рядом и повторяли: "Ах, это пр-равда! Это истинная пр-равда!", а ещё говорили: "Бедная Гер-рда!" и качали головами. – Но что же нам с тобой делать? – спросил принц. – Мы решим это утром! – категорично заявила принцесса. Всё-таки она была здесь главная. – А ночью все должны спать! Герду устроили на ночь в кровати принца. – А куда пошёл спать сам принц? – ехидненько спрашиваешь ты. – Да уж, наверно, к принцессе, – усмехаюсь в ответ я. – Они же муж и жена. Я, честно говоря, не понимаю, зачем супругам спать в разных постелях, но тогда было так принято. – Ой, как скучно! – ты картинно морщишь нос. – Тогда слушай, что было потом. Наутро Герда собралась идти дальше искать Кая. – Ах, ну куда же ты пойдёшь? – ужаснулась принцесса и всплеснула руками. – Твои ножки стёрты в кровь, ты бледна и вся дрожишь, и... – тут она дотронулась до лба Герды. – Боже мой! Да у тебя жар! Лекаря! Скорее лекаря! Герде отвели во дворце большую и светлую комнату, лекарь по пять раз на дню потчевал её разными микстурами, и вскоре она почувствовала себя лучше. Когда лихорадка спала, принц и принцесса стали часто навещать свою гостью и проводили в её обществе много времени. Им было весело и интересно с ней, и здесь они могли хоть ненадолго увильнуть от скучных королевских обязанностей. О том, чтобы Герда продолжила свои поиски, не могло быть и речи – она была ещё слаба. Меж тем осенние дожди смыли первый снег, посбивали с деревьев все листья и так напитали землю, что кареты увязали в грязи по ступицу. Потом с севера задул холодный ветер и опять пошёл снег. Снежные хлопья, сначала мелкие, становились всё крупнее. Снег шёл, шёл, шёл без остановки, и вот уже в окна первого этажа не было видно ничего, кроме засыпавшего их снега, а у церквушки, что стояла неподалёку от дворца, из сугробов торчала только маковка. А затем ударил мороз, да такой, какого не помнили в этих краях. Стоило лекарю объявить, что Герда здорова, как она тотчас засобиралась в путь, искать своего братца Кая. – Куда же ты пойдёшь? – снова всплеснула руками принцесса. – Будь благоразумной! По такому холоду ты замёрзнешь и заболеешь, не проведя в дороге и дня! – И как ты будешь пробираться через весь этот снег? – подхватил принц, который тоже успел привязаться к Герде не меньше, чем принцесса. – Все дороги засыпаны. Нашим людям удалось пробить тропы только к ближайшим деревням, откуда нам привозят продукты, и неизвестно, сколько всё это будет продолжаться. Даже поохотиться нельзя, а я так давно не ел зайчатины! И он вздохнул. Герда выглянула в окно. Разговор происходил в покоях принца и принцессы на втором этаже, и из окна были видны торчащие из снега отдельные ветки, которые можно было принять за кустики. Но это были не кусты. Это были верхушки деревьев, что росли в дворцовом парке. – Что ж делать, придётся подождать, – поникла Герда. И мысленно воскликнула: "Милый мой Кай! Где ты? Когда я найду тебя?". Зима в том году выдалась суровая как никогда. Неделями стоял трескучий мороз, а, стоило ему чуть ослабеть, как налетала вьюга и засыпала едва расчищенные тропинки. И съестное, и свечи, и дрова приходилось беречь. Никто не знал, сколько ещё придётся просидеть в снежном плену, отрезанными от больших городов. Жизнь во дворце стала сумрачной и скучной. У всех на уме было одно: "Вот придёт весна...". От совершенного уныния обитателей дворца спасал только принц. Вот когда придворные в полной мере оценили по достоинству мудрость своей принцессы, которая выбрала себе в мужья не надутого от важности болвана, а бойкого умом юношу, способного достойно отвечать, когда с ним заговорят. Шутки и всяческие затеи принца скрашивали жизнь дворца, позволяли на время забыть о бедственном положении, и ожидание весны уже не было так тягостно. Весна наступила так же внезапно, как до этого налетела зима. Снег таял на глазах. Дороги стали реками, дворцовый парк превратился в озеро. Обретшая свободу вода радостно бурлила и готова была снести всё на своём пути. Вместе с половодьем пришла холера. Сперва расхворалась посудомойка с дворцовой кухни. Думали, что она отравилась. Потом заболели повар и две горничные, за ними – весь дворец. Герда, хоть и сама валилась с ног, как могла, ухаживала за принцем и принцессой и за всеми придворными, на кого у неё хватало сил. Когда она окончательно слегла, принц, который к тому времени начал поправляться, стал ухаживать за ней. Многих холера забрала с собой. Забрала и принцессу. Боялись, что принц, чудом избежавший смерти от недуга, теперь умрёт от горя. Он сам был бы рад умереть. Исхудавший, изнурённый болезнью, он бродил по дворцу чернее чёрного, и только забота о Герде не давала ему окончательно пасть духом. – М-да, что-то грустно у тебя сказка поворачивается, – вздыхаешь ты. – А что ты хотел, заинька мой? – я пытаюсь взлохматить то, что осталось от твоей чёлки после вчерашнего визита к парикмахеру. – Не все сказки весёлые, даже те, которые для детей. Вон, ту же "Русалочку" взять... Так мне рассказывать дальше? – Если не будет, как в "Русалочке", то рассказывай. – Ишь ты какой! – смеюсь я. – Уже и заказы делаешь! Ладно, попробую как-нибудь повеселее повернуть. Может, тебе даже найдётся, где поёрничать. Холера отступила, но прошло ещё немало дней, прежде чем Герда смогла сесть на своей постели. Как только она сама, без посторонней помощи, преодолела путь от кровати до окна, она снова заговорила о том, что должна идти искать Кая. Принц впал в отчаяние. Он очень не хотел расставаться с Гердой, так она ему полюбилась. – Тебе надо набраться сил, окрепнуть, – сказал он. – Такая слабенькая, ты не выдержишь дороги, даже в карете. Останься ещё ненадолго. Герда согласилась. – Сейчас опасно отправляться в путь, – сказал он в другой раз. – Хворь по округе ещё не выветрилась. Ты можешь снова заболеть. Подожди немного. И так, раз за разом, принц придумывал что-нибудь, чтобы оставить Герду подле себя ещё ненадолго. При этом он смотрел на неё с такой мольбой и пожимал ей руку так ласково, что Герда соглашалась. И с каждым разом ей всё труднее было говорить о том, что ей надо идти, а соглашаться погостить ещё немного было всё легче. "Милый мой Кай! – думала она. – Где ты сейчас? Что сталось с тобой? Жив ли ты? Я опять пойду по белу свету куда глаза глядят, одна-одинёшенька... – когда Герда произнесла про себя "одна-одинёшенька", она едва не заплакала. – Пойду и буду спрашивать всех встречных, не видел ли кто тебя? Только смогу ли я найти тебя, если даже не знаю, в какую сторону идти?". И вот однажды Герда твёрдо решила, что завтра отправится на поиски Кая, и сказала об этом принцу. Принц приказал заложить карету и приготовить для Герды всё необходимое – сундук с платьем, новые башмачки, дюжину свечей, покрывало для ног, коробку сахарного печенья, корзину фруктов и прочее, что обычно берут в дорогу. Ночью Герде приснился сон. Она шла по дороге и видела Кая, он был впереди неё и всё время повторял: "Я далеко, я очень далеко". Она шла к нему, но он отдалялся. Стоило ей сделать шаг, как он уходил на два. А потом исчез. Герда проснулась в слезах. "А как же Альбер? – вдруг подумала она о принце. – Когда я уеду, я для него тоже исчезну, как Кай исчез для меня. И Альбер останется здесь один, один-одинёшенек, с этими вечно важничающими придворными, с которыми слова-то молвить не о чем!". "Нет, я должна найти Кая!" – сказала она себе и принялась одеваться. Принц проводил её до кареты. Когда они прощались, Герда заплакала. Принц тоже очень хотел плакать, но не делал этого, потому что принцам по этикету плакать не полагалось. Он усадил Герду в карету. Лакей хотел захлопнуть дверцу. Принц удержал его. – Пожалуйста, не уезжай! – сказал он Герде. И всё-таки заплакал. – Нет, я должна искать Кая, – ответила Герда и разрыдалась пуще прежнего. – Пожалуйста, останься, я люблю тебя! – сказал принц, и его слова слышали все вокруг. Герда ничего не ответила, только плакала и качала головой. Лошади тронулись. Карета поехала к воротам. Вдруг откуда-то сверху налетела какая-то птица. Те, кто обладал острым зрением, позже говорили, что это была полярная сова, и недоумевали, как она могла сюда попасть из своих далёких северных краёв, и как она могла летать средь бела дня. Ведь известно, что совы летают по ночам, ну, или в сумерки, но никак ни при таком ярком солнце. Все уставились на сову, как на исчадие ада. Птица белым призраком пронеслась над лошадьми, одна лошадь испугалась, дёрнула в сторону. Карета налетела колесом на каменный столб ворот, и колесо отскочило, карета завалилась на бок. Провожающие закричали, лошади захрапели. Принц первым подбежал к карете и помог Герде выбраться из неё. Герда была так напугана, что поначалу не могла и слова сказать. Когда же она оправилась настолько, что смогла говорить, она посмотрела принцу прямо в глаза и сказала: – Это судьба. Я остаюсь с тобой. – О, как! Девочка взяла и нашла предлог, чтобы остаться, – едко усмехаешься ты. – В королевских хоромах, с кучей придворных... Потому что "ах, Боже мой, это судьба! Меня птичка напугала!". – А почему нет? – спрашиваю я с деланным равнодушием. – Классический выбор между синицей и журавлём. Ведь Герда на тот момент понятия не имела, жив ли вообще её Кай, и где его искать. Конечно, при таких обстоятельствах она инстинктивно уцепилась за это происшествие, чтобы отказаться от поисков и остаться с принцем. Цинично, но вполне по-житейски. Ну, и принца жалко, к тому же. – А принцессу ты, получается, фактически принесла в жертву, чтобы не мешалась под ногами. – Надо же мне было как-то остановить Герду. Понимаешь, если человек поставил перед собой цель и пытается идти к ней, то должно случиться нечто довольно-таки весомое, чтобы он свои планы поменял. А такую вот упорную, но юную и наивную девочку проще всего поймать именно на жалость. И тогда она начинает видеть в каждой мелочи знаки судьбы, причём не абы какие, а только те, что созвучны её внутренним, подсознательным мотивам. – Ладно, с Гердой всё понятно. Пыл иссяк, нашла повод остаться в тёпленьком местечке. А что там Кай? Ты о нём даже толком не упоминала пока. – А что Кай? – я делаю невинное лицо. – Он у Снежной королевы. – Но у него-то местечко не такое тёплое, как я понимаю? – Ну... Я бы не стала утверждать этого так категорически... – я многозначительно улыбаюсь и прищуриваю глаза. – Так-так-так, а вот с этого места поподробнее! – смеёшься ты и в азарте приподнимаешься со своей подушки. – Тогда нам стоит вернуться немного назад и вспомнить, как зимой, той самой зимой, в которую всё началось, на главной площади города, где жили Кай и Герда, появились великолепные белые сани. Кай привязал к ним свои саночки, и белые сани увезли его далеко за город. Там сани остановились, и Кай увидел, что человек, сидящий в них – это Снежная королева. Она позвала Кая к себе, завернула его в свою снежную шубу и поцеловала в лоб. – В лоб? – Уймись! Ишь, осклабился! – я грожу тебе пальцем и делаю вид, что сержусь. – Вот всё бы везде похабщину углядеть! Да, представь себе, в лоб, а не что ты там подумал. И ты не учитываешь один важный момент. Она не просто человек, она колдунья, повелительница льда и снега. Если бы она тогда поцеловала Кая в губы, он бы сразу превратился в кусок льда, а ей это было не нужно. – Да уж, сурово. – Так ты позволишь мне продолжить? Как только Снежная королева поцеловала его в лоб, Кай совершенно перестал бояться её. Теперь она казалась ему самой прекрасной на свете и вовсе не ледяной. Он так расхрабрился, что начал хвастаться, сколько всего знает: все четыре действия арифметики, да ещё и с дробями, и какие есть страны, и сколько в каждой стране жителей... Снежная королева на это только тихо засмеялась. – Почему вы смеётесь? – обиделся Кай. – Ты, правда, думаешь, что знаешь много? – спросила она в ответ. Кай смешался и ничего не ответил. – Тебе предстоит ещё очень многому научиться, – сказала Снежная королева. – А... зачем? – Увидишь. – Она загадочно улыбнулась. Сани взвились высоко в небо и понесли Кая и Снежную королеву всё дальше и дальше на север, туда, где на острове посреди покрытого льдами моря высился огромный ледяной дворец. Андерсен, мягко говоря, малость приврал, когда описывал дворец Снежной королевы, как нечто холодное, пустынное и совершенно неживое. Отнюдь. Конечно, в ледяных стенах не стоило искать большого тепла, но окна были забраны тонкими прозрачными льдинками, и холодные ветры не могли проникнуть внутрь. Для Кая нашлись две очень даже сносные комнаты, полы в которых были устланы оленьими шкурами, на стенах тоже были шкуры, а посреди каждой комнаты горел небольшой очаг. Здесь было далеко не так тепло, как дома, но вполне можно было жить. Да и Кай после того, как Снежная королева поцеловала его, сделался менее чувствительным к холоду. Специально вызванная полярная сова сшила ему своим клювом тёплую меховую шубку и новенькие сапожки. В них Кай мог гулять по всему дворцу, не боясь замёрзнуть. Но особо разгуливать ему было некогда. Не успел он толком обжиться в своём новом доме, как к нему пришли учителя, чтобы обучать его самым разным наукам. И что это были за учителя! Белый медведь учил его математике и алхимии, ворон – грамматике и стихосложению, северный олень – ботанике. Полярная сова, только другая, не та, что сшила ему шубку, посвящала его в основы медицины. Географию ему преподавал старый морж, обладатель огромных жёлтых клыков. Иногда уроки дополнял закадычный приятель моржа – тюлень, тоже старый и с седыми усами, который знал всё о морских животных. Маленький лемминг, уютно устроившись на ладони Кая, рассказывал ему о богатствах земных недр. Полярный песец обучал его искусству дипломатии и интриги. Снежная королева никогда не входила в его покои. Её волшебная мантия могла попортиться в тепле. Кай виделся с королевой в тронном зале, где под руководством белой чайки постигал изящные искусства. Королева, сидя на троне, наблюдала, как он учится танцевать или рисует красками северного сияния. Холстом Каю служили ледяные стены зала. Королева неизменно оставалась довольна его успехами. По окончании уроков она всегда беседовала с ним, расспрашивала о том, что нового он узнал сегодня. Частенько Снежная королева брала Кая с собой, когда объезжала свои владения, и тогда волшебные сани могли унести их далеко от дворца, ибо Снежное королевство простиралось от одного края Северного океана до другого. Королева вершила государственные дела, Кай наблюдал. Так прошло несколько лет. – Те самые десять? – прищуриваешься ты. – Нет, не десять. Люди любят круглые даты. Прошло, допустим, лет восемь. Кай и Герда были детьми, когда в их жизнь вторглась Снежная королева, но детьми достаточно большими, лет по одиннадцать, наверно. Так пусть теперь они будут практически взрослыми. По меркам того времени – так уж точно. Итак, прошло восемь лет. Кай прилежно учился, каждый год сдавал экзамены и неизменно получал высшие отметки. О родном доме он почти не вспоминал, а если и вспоминал, то как о чём-то далёком, расплывчатом и не очень важном. О Герде он совсем не думал. Он очень изменился за эти годы. Когда-то крепко сбитый, резкий и в чём-то даже неуклюжий мальчик сильно вытянулся, при этом не особенно раздавшись в плечах. Его движения стали скупыми и выверенными, как у волка на охоте. Чуть вьющиеся светлые, медового оттенка, волосы словно выбелили и выгладили северные метели, и они теперь лежали ровными пепельными прядями. Лицо утратило ребяческую округлость черт, заострился, сделался чётким абрис скул. Одни лишь губы оставались ещё трепетно-детскими, не потускневшими. Задумчивый взгляд Снежной королевы, когда она слушала Кая, порой останавливался на его губах и замирал, и тогда могло показаться, что она уже не слушает его, перенесшись мыслями в какие-то свои, одной ей ведомые дали. Потом она вздрагивала, опомнившись, и опускала глаза. В этот год экзамены Кая были особенно сложными. Он должен был припомнить всё, что выучил за время пребывания во дворце. Но это не пугало его, а, наоборот, подзадоривало. Только одно беспокоило: все эти годы Каю было непонятно и любопытно, для чего его обучают стольким наукам, но он так и не осмелился спросить. Он справился блестяще, как всегда. В тот день, когда он сдал последний экзамен, Снежная королева вернулась из какой-то дальней поездки ближе к вечеру и сразу вызвала Кая к себе. – Я слышала, ты отлично прошёл все учёные испытания? – спросила она. – Да, Ваше Величество! – не без гордости ответил Кай. – Ну, что ж... – королева улыбнулась. У Кая в голове словно раздался щелчок. Он вспомнил, как она точно так же загадочно улыбалась в самый день их знакомства, когда сказала, что ему предстоит ещё многому научиться. – С этого дня ты можешь больше не обращаться ко мне "Ваше Величество" и можешь говорить мне "ты", – объявила королева. И, не успел Кай опомниться, как она поднялась со своего трона. – Следуй за мной, Кай! Королева вышла из тронного зала и пошла по дворцовым коридорам. Кай шёл за ней, на шаг позади. Королева привела его к своим покоям и указала на двери: – Входи! Двери сами собой открылись. Кай в замешательстве медлил на пороге. Он первый раз был в этой части дворца. До сегодняшнего дня ему не разрешалось сюда заходить, а в покои самой Снежной королевы – и подавно. – Входи, не бойся! – ещё раз позвала Снежная королева, видя его неловкость. Он вошёл. Эта комната ничем не отличалась от прочих комнат дворца. Кругом были снег и лёд, лёд и снег. Ледяные стены, снежные ковры. Ничего более. Королева развязала тесёмки своей волшебной мантии и сбросила её на скамью из зеленоватого льда. Затем сняла свой высокий головной убор. Её волосы, получив свободу, упали тяжёлой волной ей на спину. Кай от изумления едва слышно охнул. Он никогда до этого не видел королеву без головного убора и не ожидал, что у неё, голубоглазой и светлокожей, волосы окажутся... чёрные, как вороново крыло! Густые, блестящие, они спускались почти до колен. И сама королева, такая тоненькая и гибкая без тяжёлой мантии, с непокрытой головой, выглядела совсем девочкой. Она взмахнула рукой. Открылась ещё одна дверь. Королева вошла в неё и поманила Кая: – Иди сюда. Следующая комната напомнила Каю его собственное жильё. Шкуры на полу, шкуры на стенах. Ложе, выстланное шкурами. И пылающий очаг на полу посредине. Вид весело пляшущего огонька вызвал у Кая изумление гораздо большее, нежели волосы цвета воронова крыла. В его голове не могло поместиться, как может гореть огонь в опочивальне самой Снежной королевы! – Но как?.. Вы же... ты же растаешь! – испуганно выдохнул Кай. – Нет, что ты! – засмеялась королева. – Заходи и закрой дверь. Пусть холод останется снаружи. Кай вошёл на негнущихся ногах. Королева подошла к нему, взглянула на него снизу вверх. Он только сейчас заметил, что вырос и стал выше её. – Ты отлично выдержал все учёные испытания, – повторила королева слова, сказанные в тронном зале. – Но это был не последний твой экзамен. – Не последний? – машинально переспросил Кай. – Да. Понимаю, что ты был слишком юн, когда я привезла тебя сюда. Но всё же, знаешь ли ты, для чего нужны женщины мужчинам и мужчины женщинам? Кай вспыхнул. Вопрос королевы неожиданно выдернул из глубин его памяти давно забытые, как ему казалось, воспоминания. – Когда-то... – запинаясь, пробормотал Кай, – старшие мальчишки... что-то такое рассказывали. Я помню, как они при этом отвратительно хихикали и толкали друг друга локтями. – Это всё? – коротко спросила королева. – Нет. – Он чувствовал, что не может от неё ничего скрывать. – Однажды ночью я долго не мог уснуть и случайно увидел, как родители... Но это было ужасно! Так грубо!.. Как люди могут этим... этим заниматься? Королева придвинулась к нему вплотную и положила руки ему на грудь. Их лица были совсем рядом. – Это может быть и не грубо, поверь мне. Просто поверь. – Её глаза казались ему бездонными. – Поцелуй меня. – Но... – Я долго ждала этого дня, Кай. Того дня, когда ты разделишь со мной ложе, я стану твоей женой, а ты станешь королём. Поцелуй меня! Кай, как во сне, наклонил голову. Губы Снежной королевы оказались неожиданно тёплыми... – Ах, вот оно что! – перебиваешь ты, скабрезно ухмыляясь. – Какой интересный расклад, однако. Мало того, что соблазнила мальчишку, так он через постель теперь ещё и королём будет! Всем бы нам по такой королеве, хе-хе... Я показываю кулак: – А как ты думаешь, для чего она восемь лет на его учёбу потратила? Уж наверно, не для того, чтобы он ей научные сказки в постели рассказывал. Она не хотела видеть рядом с собой трутня и балласт. И готовила из парня достойного соправителя. А что до того, что "через постель", так у них там обычаи такие – с кем ложе делит, тот и муж. И она же не за всех подряд... э... замуж выходит, а очень даже тщательно выбирает. – Да ну? – скептически поднимаешь брови ты. – А вот послушай дальше – и узнаешь. На следующий день волки-герольды возвестили по всем владениям Снежной королевы, что Её Величество изволила выйти замуж, и теперь у её подданных есть король. Во дворце провели несложную церемонию: Кая посадили на трон, надели на него ледяную корону и во всеуслышание объявили королём. Свой ледяной дворец королева отдала под музей льда, а сама вместе с Каем переехала на другой остров, южнее, где колдовством за один день построила большой каменный дворец. Окна в этом дворце были с настоящими стёклами, а в спальнях круглые сутки в печах горел огонь, которому не требовались дрова. Одно крыло дворца было изо льда; там Снежная королева занималась своей волшбой. Король Кай не считал нужным вмешиваться в колдовские дела супруги и в ледяную часть дворца почти не ходил. Он предпочитал уют и тепло своих личных покоев. – Скажи мне, Брюнхилд, – спросил он королеву, когда они обходили только что созданный дворец, – почему ты выбрала меня, когда любой мужчина почёл бы за честь взять тебя в жёны? – Что тебя смущает, супруг мой? – Тоненькая ручка Снежной королевы покоилась в руке Кая, на её щеках играл лёгкий, неведомый ей ранее, румянец. – Или титул короля – это не то, о чём ты мечтал? – Я действительно не мечтал стать королём. Но не в том смысле, в котором ты можешь подумать. Твой выбор удивляет меня. Ты могла выйти замуж за могущественного, знатного вельможу. За человека, гораздо более мудрого, сильного. Так почему я? – Потому что ты. – Королева с любовью посмотрела на мужа и сжала своими пальчиками его руку. – Я нашла тебя сама, и ты без страха пошёл за мной, ещё не зная, кто я. Только так я могла обрести мужа. Это не заклятье, но – испытание. Для всех женщин нашего рода, рода Снежной королевы. Приходит день, когда мы должны найти того, кто последует за нами не просто из любопытства. И не из тщеславия или другого дурного побуждения. А – из восхищения. Только такой, чистый сердцем мужчина, может стать королём. И не важно, сколько ему будет лет, когда он пойдёт за Снежной королевой. Женщины нашего рода имеют власть над возрастом и умеют ждать. – Но как можно отличить того, кто идёт с чистым сердцем? – Для нас это очевидно. И мы смотрим не глазами. Не знаю, как тебе это объяснить... Скажи, ты помнишь, что первое подумал, когда увидел меня на площади того городка? – Я подумал: "Какие красивые сани!". А ещё подумал: "Кто же сидит в таких санях?". Я это как сейчас помню. – Так подумали тогда многие. Я слышала их мысли так же отчётливо, как сейчас слышу твои слова. Но лишь ты один осмелился последовать за мной. И за все эти годы ты ни разу не дал мне повода усомниться в тебе. Ты достойнейший из достойных, супруг мой. И по праву носишь корону Снежного королевства. Никого другого я не желала бы видеть на твоём месте. Через год волки-герольды снова побежали во все концы владений Снежной королевы, неся её подданным радостную весть: у королевы и короля Кая родилась дочь, наследница трона. На торжества по этому случаю были приглашены монаршие семейства из всех соседних королевств. Принц Альбер вслух зачитывал письмо с приглашением, стоя посреди королевской детской, в то время как его супруга принцесса Герда прикладывала к груди их первенца, принца Альбера-младшего. – Дорогая! – сказал принц. – Я всё же буду настаивать, чтобы ты поехала со мной. – Но как же наш сын? – спросила Герда. – Я должна его кормить. А в такое долгое и опасное путешествие мы его с собой взять не сможем. Нет, я решительно не могу ехать! – Мы вполне можем доверить маленького Альбера кормилице, и ничего плохого с ним не случится, – заверил её принц. – Я давно говорил тебе, чтобы ты оставила этот крестьянский обычай кормить самой. Так не пора ли тебе решиться, наконец? – Я не знаю, – покачала головой Герда. – Я боюсь доверять малютку кому-то другому. – Тебе не о чем беспокоиться, уверяю тебя. У нашего сына будет самая лучшая кормилица, какую только можно сыскать. Так они спорили ещё долго, и, в конце концов, Герда согласилась. Через несколько дней принц Альбер с супругой отправились в Снежное королевство. За каретой принца и принцессы ехали кареты с придворными, а за ними – повозки с платьем, мебелью и провиантом. Их сопровождал целый отряд конных стражников с ружьями и пистолетами. Процессия благополучно миновала тёмный лес, в котором, говорят, лютовала некая молодая разбойница со своей шайкой, проехала Лапландию и Финмарк, даже толком не успев замёрзнуть, и спустя какое-то время остановилась у того самого каменного дворца, где жили Снежная королева и король Кай. Дворец был уже полон народа, а гости всё прибывали. В суматохе Герда не успела подумать, чем ей знакомо имя Снежного короля. Самое главное для неё было не потеряться среди множества дворцовых коридоров и снующих туда-сюда людей. Наконец, праздник начался. Все приглашённые собрались в главном зале. Затрубили трубы, забили барабаны, распахнулись огромные двери. Гости расступились, образовав проход, и в зал рука об руку вошли король Кай и Снежная королева. За ними высокая, совершенно седая женщина, лицо которой никто не мог разглядеть под закрывавшей его вуалью, несла завёрнутого в меховое покрывало младенца. Слева и справа от этой величественной дамы шествовали два белых как снег волка и зорко поглядывали по сторонам. – Говорят, что эта женщина, няня принцессы – сама Матушка Метель! – шепнул Герде на ухо принц Альбер. – Один придворный сказал мне по секрету, что она была нянькой ещё при прапрабабушке нынешней королевы. Или даже раньше, сейчас уже никто не помнит. Королевская процессия прошла через зал к помосту, на котором стояли два трона. Здесь Снежная королева взяла у няни дочь и сама положила её в колыбель, поставленную между тронами. – Приветствуйте наследницу Снежного трона принцессу Хейддис! – громко объявил распорядитель церемонии. Гости потянулись к помосту с поздравлениями. Герда с супругом стояли довольно далеко от помоста. Ещё когда Снежный король проходил вместе с королевой по залу, то, как он повернул голову и поправил волосы, показалось Герде знакомым, но издалека она не могла ручаться. Когда же она вслед за принцем взошла на помост, чтобы поздравить королевскую чету с рождением наследницы, она смогла, наконец, взглянуть на короля вблизи и вздрогнула от неожиданности. Кай. Тот самый Кай, искать которого она ушла из родного дома куда глаза глядят, но так и не нашла. Теперь этот Кай сидел на троне рядом со своей бледнокожей, оцепенелой, как из куска льда высеченной супругой, сам такой же бледный и похожий на ледышку. Куда подевался тот крепкий, круглощёкий мальчишка, с которым они ходили друг к другу в гости по крыше и любовались розами? Она сама не понимала, как смогла узнать его в этом долговязом мужчине с резкими, почти некрасивыми и словно застывшими чертами лица. Герда почувствовала, как её охватывает разочарование. "Бог мой! И ради этой тощей оглобли я готова была тащиться на край света? – спросила она себя в недоумении. – Что я такого могла находить в нём, когда мы были детьми? То ли дело мой Альбер! – она невольно посмотрела на принца, его широкие плечи, крепкие руки и такое красивое, мужественное лицо. – Какое счастье, что я не стала тогда перечить судьбе и осталась с ним!". Кай тоже узнал её. Он чуть замешкался с поклоном, когда принимал поздравления, и непозволительно долго провожал её глазами, когда она вслед за мужем спускалась с помоста. Но в его взгляде не было каких-то особых чувств. Разве что любопытство. Странное внимание Кая к приезжей принцессе заметила королева и обратила на мужа вопрошающий взор. Кай улыбнулся ей, одними губами прошептал: "Потом". Подошли с поздравлениями следующие гости. "Кто бы мог подумать, что та девчонка, с которой я когда-то сидел у печки в мансарде, вдруг попадёт в принцессы! – размышлял Кай, выслушивая очередные поздравления и механически кивая. – Интересно, как ей это удалось? В ней и в детстве не было ничего особенного. Так, обычная миленькая белобрысенькая девочка. А сейчас и подавно – ничего особенного, совершенно заурядная. И эти волосы, как солома... И что я находил тогда в этой простушке? Жизни не видел, женщин не знал. То ли дело моя утончённая королева!" – он с обожанием и гордостью посмотрел на супругу. Принцесса Хейддис тоненько пискнула, зашевелилась в своём меховом коконе, и Снежная королева склонилась над колыбелью. Взгляд Кая оторвался от лица королевы и отыскал спрятавшееся среди многочисленных оборок чепчика фарфоровое личико дочери с огромными светло-голубыми, как у матери, глазами и изящным носиком. Догадайся Герда оглянуться на этот "кусок льда", эту "тощую оглоблю", каким ей виделся теперь Кай, она, пожалуй, снова не узнала бы его: столько света и тепла было в его лице. – Если бы я ваяла какое-нибудь дамское чтиво, то сочинила бы нечто вроде "Ах, тра-та-та, в одной колыбельке мальчик, в другой – за много вёрст от него – девочка. Ля-ля-ля, им предстоял долгий путь друг к другу". Ну, а дальше можно было бы с чистой совестью клепать сиквелл о том, как эти деточки друг друга искали. Со всякой романтишно-сопливой фигнёй и счастливым сексом в конце. – А у тебя они, значит, не встретятся, – с ироничной ухмылкой скорее утверждаешь, чем спрашиваешь ты. – Да какая разница? – я пожимаю плечами. – Может быть, встретятся, а, может быть, и нет. Это уже другая сказка. – Слушай, а, может, нам тоже... дитё завести? – ты делаешь вид, что шутишь, хотя я вижу, как ты волнуешься. – Ну, там... девочку... мальчика... как получится. – Но у нас есть мои дети, и ты им не чужой. – Я стараюсь улыбаться. – И ты же знаешь, что я... мне... что... ну... – Извини, – ты опускаешь глаза. – Да и мне, наверно, тоже не стоит... Я молчу. Я не знаю, что сказать. Я просыпаюсь.