Вир

Несколько лет назад начались массовые террористические атаки, многие страны закрыли въезд. Распались крупные коалиции развитых стран. Начались эпидемии, вирусы мутировали быстрее, чем изобретались вакцины. Ухудшилась экология, вымерло больше половины животных и птиц, остро встала проблема нехватки питьевой воды. Начались восстания против правительства. Границы закрывались, чтобы пресечь поток беженцев… Решением верхушки элиты был создан город-государство, окруженный сплошной стеной. Попасть туда могли либо «чистые люди» — с хорошей генетикой, высоким iq и без мутаций из-за неправильных вакцин, либо богачи, способные заплатить бешеные деньги за безопасность и комфорт проживания в городе. Несколько кварталов не вошли в «город» и там процветают всевозможные бандитские группировки, живут те, кто успел проскочить через кордон на границе, а также те, кого выкинули из города. В этих районах патрулируют территорию собственными силами от зараженных и мутантов. Лишь некоторые в городе понимают, что только благодаря бандитским районам к ним еще не проникли толпы мутантов, и продают оружие, помогают продуктами. Вот такая невеселая обстановка у нас в городе. В смысле, в пригороде. Ну, мы не жалуемся, ибо привыкли. А что поделать, нытики не выживают здесь. Выживают только те, кто умеет стрелять лучше, чем порой говорить. Нет, я не о себе. Я выживаю потому, что я отличный мастер, который умеет все — от починки сломанной головоломки до сборки воздушного катера из старых сапог и пары гаек. Ладно, я чуть перехватил, катера я еще не собирал. Но, если мне дать сломанный, я его починю… Может быть. Но стрелять я тоже умею, вы не думайте, что я совсем какой-то беспомощный. И быстро бегать тоже. А еще громко орать. И не надо смеяться, меня в свое время от своры чихуахуа-мутантов спасло только то, что я несся зигзагами и вопил. На вопли прибежала парочка других мутантов, уже людей. Поскольку я еще от собачек и отстреливался, то мутанты заинтересовались больше окровавленной сворой. А уж когда они растерзали всех этих тонколапых шавок, пристрелить эту парочку было просто — они крупные. Я из благодарности им стрелял сразу в голову, чтоб не мучились. Я ж не мутант какой-нибудь, издеваться. — Вир, ты починил уже радио? А, это один из подручных Зеленки Стая явился, забирать сломанный кем-то из них по пьяни приемник. Зеленка Стай — главарь одной из банд, в которую я и вхожу. Вернее, за то, что я чиню все, что ломают их неловкие лапы, они позволяют мне жить в этой квартирке, получать продукты по карточкам без стрельбы в кого-либо и ходить по контролируемым ими улицам, не боясь мутантов. — Починил, — сообщил я. Радиоприемник, старенький, в потрескавшемся корпусе, выглядит вроде бы так же, как и в тот день, когда мне его принесли. Но теперь он ловит волны Города, у них там своя станция. И вообще, почему Город называют Городом, я не знаю. По мне, так город — это тот полукруг на подступах, где живем мы. А та здоровая площадь под куполом — государство. Ну да не мне судить. Пусть хоть Деревенька Малые Навозники именуются. — Молодец. Подручный выложил на стол какой-то яркий пакетик. Ага, плата. Ну, это только считается, что они мне платить ничего не должны. Деньгами они и не расплачиваются никогда. Просто мастер может сделать что-то хорошо. А может очень хорошо. А если с мастером дружить — вообще отлично. Зеленка Стай со мной дружит. В пакетике лежали разноцветные драже шоколада в глазури. Я блаженно вскрыл пакет, наслаждаясь каждым шорохом. И начал по одной рассасывать сладкие конфетки. Как же это вкусно, вот кто бы знал. Опустевший пакетик полетел в мусорную корзину — мусоропроводами давно никто не пользуется, весь мусор просто сжигается в Яме. Огромная впадина, где постоянно пылает мусор. Можно там иногда погреться. Или укрыться от мутантов, те почему-то огня не выносят совсем. Или самого мутанта пойманного кинуть туда, в огонь, пусть горит. От нечего делать я принялся рассматривать давно заученную наизусть листовку. «Легкий тип мутации: необычный цвет глаз, кожи, волос. Человек не является разносчиком смертельного вируса. Средний тип мутации: небольшое уродство — измененные конечности, искривление позвоночника, сознание находится как под сильной температурой. Человек является разносчиком смертельного вируса, подлежит изоляции и интенсивному лечению. Тяжелый тип мутации: необратимая мутация в человекообразное существо. Агрессия, поведение как у дикого животного. Существо является разносчиком смертельного вируса, подлежит немедленному уничтожению. Заразиться можно воздушно-капельным путем и через кровь». Я смял листовку, откинул ее в сторону и негромко хмыкнул — вирус уже давно не передается воздушно-капельным путем. Теперь это — генетическая мутация. Вернее, самого вируса уже и в помине нет. Остались только искалеченные вакцинами против него. Смешно. Я не застал время той всеобщей паники, когда торопливо возводили Город, а по всей планете умирали люди. Больше затоптанные собратьями, разорванные обезумевшими толпами, убитые при массовой панике и подозрении каждого в том, что он носитель вируса, чем погибшие от болезни. Сидеть дома стало скучно, так что я решил прогуляться немного. Подышать свежим воздухом. Как ни странно, но у нас воздух именно свежий. Это в Городе он отфильтрован тысячами приборов, прогнан через дезинфекторы и сдобрен порцией синтетики. А у нас даже простудиться можно от стылого воздуха, зимой особенно. А еще у нас есть настоящие дожди и настоящий снег. Что еще надо для счастья? На улице сегодня достаточно тепло. Так что я, подумав немного, оставил дома рубашку. Джинсы с кожаными вставками, кроссовки и черная футболка с нарисованными на спине белыми птичьими крыльями и надписью «I am your Angel. Are you glad?» на груди — а что еще нужно для прогулки? Ну да, пистолет, само собой, я скорее без трусов по улице пройду, чем без оружия. — Счастливого полета, Вир, — проорал мне кто-то. Я повернулся на месте, показывая оттопыренный средний палец орущему. — Шлюх манить этим пальчиком будешь, — сообщила мне хмурая личность в черной коже с головы до ног. У этого парня, который сейчас ко мне подходит, недобро скалясь, есть одна особенность. Он постоянно в царапинах. Царапает его всё и вся — кошки, доски, часы, кольца на пальцах шлюх… А что надо сделать с каждой царапиной? Правильно, обработать. Желательно, зеленкой. Вот потому Стай и получил свое прозвище. — А где они, те шлюхи, — сообщил я, пятясь. Стай сгреб меня в медвежьи объятия и затряс. Это он так мне радуется, ага. — Далеко собрался? — На прогулку. Стай кивнул, отпуская меня. — Будь осторожен. — Да я всегда осторожен. Для прогулки я выбираю обычно места подальше от пригорода. Особенно мне нравится сидеть у Ямы. Главное, выбрать место подальше от сектора, где плавится пластик. Единственный плюс всех упаковок — они все плавятся, не пачкая атмосферу. Что вонючего дыма от них не отменяет. В этот раз я тоже собирался поторчать около сгорающих газет. Посмотреть, как шныряют повсюду мутанты-суслики. Смешные такие. На людей никогда не нападают. Однако в этот раз суслики кого-то гнали. Этот кто-то спотыкался, вскакивал и снова мчался по направлению ко мне. — Помогите. Я поспешил подставить руки под падающее тельце. Мальчишка. Он посмотрел на меня умоляющим взглядом и снова повторил: — Помогите. А глазки у него были ярко-красные. Мутант. Третьей категории. Это нормально, у нас таких половина в пригороде. Неопасен, можно и спасти. — Помогу. Я усадил мальчишку. Он прижался к моей ноге, всхлипывая. Суслики накатывали уже на нас. Я несколько раз хлопнул в ладоши, зверьки кинулись врассыпную. — А… — пискнул спасенный. — Они играли просто. Любят побегать. Ты им понравился, должно быть. Бегаешь быстро. Орешь громко. Он снова пискнул. И потерял сознание. Наверное, от счастья, что полюбился сусликам. Найденыша я притащил к себе. Чем-то он меня заинтриговал, этот мальчишка. Наверное, его из Города изгнали, иначе как объяснить то, что он одет совсем непрактично — какие-то брючки из шелковистой золотистой материи, рубашка из нее же. Оружия с собой нет. Еще и босиком. Раздетый найденыш оказался старше, чем я думал. Меня ввел в заблуждение грим. Да, именно грим. Должен же я был его хоть немного вымыть, прежде чем тащить на свою чистую постель? Вот и вымыл. Смыл кучу всякой керрни с лица и тела, завернул в полотенце, хорошее, большое полотенце, такие раньше называли пляжными. Сейчас, понятное дело, никаких пляжей нет и в помине, а полотенца остались. В общем, я его закинул на свою кровать. Посмотрел. А ничего, красиво выглядит. Единственное, что меня немного настораживало, он был как-то слишком уж бледен. Я начинал беспокоиться. Даже припоминать, где живет ближайший медик, принялся, когда найденыш очнулся. — Ааа… — Привет. Он уставился на меня своими ярко-красными глазами. — Я — Вир. А как тебя зовут? Он посмотрел на меня и внезапно в голос разревелся. Я растерялся, успокаивать плачущих мальчишек как-то не входило в сферу моих профессиональных умений. Так что действовать я предпочел по наитию: сел на край кровати, привлек его к себе, уложил его голову себе на плечо. — Ну, что случилось? — Меня выгнали, — прохлюпал он носом. — Внезапная мутация, — понимающе кивнул я. — Бывает. У нас в пригороде таких полно, кто из города сбежал. Легкий тип мутации совершенно неопасен, просто иногда организм что-то такое выкидывает. Результат неверных вакцин, которые не стерилизовали, но что-то такое меняли. У родителей это могло пройти незамечено, а вот у детей уже начинались всяческие изменения. И хорошо, если они доживали хотя б до того возраста, чтобы можно было либо сбежать из города самим, понимая, что ничего хорошего измененная внешность не сулит, либо их выкидывали и они могли добраться до нас. — Тебя здесь не обидят, — утешил я мальчишку. — Как тебя зовут? — Сэф. — Вот и познакомились. Сколько тебе лет, Сэф? — Девятнадцать. Хм-м. А он правда выглядит моложе истинного возраста, даже отмытый. — И что ты умеешь? Он как-то странно вздрогнул. — То есть? — Ну, просто так здесь тебе не выжить. Надо хоть что-то уметь. Я вот ремонтом всяких вещей занимаюсь. А ты что-то умеешь? — Танцевать. — Что-что? — Танцевать. Я в Городе танцевал. В шоу. Мне нравилось, родители не возражали. Так вот почему он был так одет. — Я как раз собирался на сцену, когда в зеркало посмотрел. А там… Там это… Я снова принялся его укачивать в руках. Он немного повсхлипывал мне в плечо. — Что-нибудь придумаем, обязательно, — утешил я его. Сэф посмотрел на меня. А милая у него мордашка. И эти красные глаза только добавляют ей прелести. — Ты есть хочешь? Я решил заняться более насущными проблемами. Плакать он перестал, вот и хорошо. Еще б ему одежду найти, а то он в этом полотенце смотрится, конечно, мило. Но вот то, что мой организм на его открытые ноги реагирует как-то неадекватно… Вернее, вполне адекватно. Как и следует реагировать на присутствие еле прикрытого красивого парня в близости от себя. Сэф мою реакцию просек. С писком сжался. — Да не стану я тебя трогать, — сообщил я. — Я не насильник. — А почему… — Ну, обыкновенная физиологическая реакция. Он только фыркнул презрительно. Что-то я ничего не понял, то боится, то злится. — Ты есть будешь? — Буду. Я перебирал пакеты в холодильнике. И лопатками чувствовал его взгляд. И на что он так уставился? — А у тебя там крылышки. — Не может быть, — я аж вздрогнул, прежде чем вспомнил, что на футболке нарисованы ангельские крылья. — А я тебя совсем не привлекаю? — В смысле? — я уставился на него, убрав банку с горошком. — Ну… В сексуальном смысле. — У меня нет привычки насиловать спасенных детей. — Я не ребенок! — Ты что, нарываешься? — Н-нет. Я повернулся, вздохнул и выдал на одном выдохе: — Ладно, ты чертовски привлекателен и соблазнителен, иначе у меня б при виде твоей полуобнаженной фигурки не встал. Но я пока что вполне собой владею. А банка так и манила ее приложить куда следует. А что, она холодная. — В общем, футболка моя на кресле. Твои вещи еще не вполне высохли. Я в ванную. Я не железный тоже. Вот… Когда я вернулся из ванной, мы дружно сделали вид, что ничего тут такого особого не произошло. Сидели, из одной банки ели горошек, смеялись, дурачились. Нет, это правда было круто, у меня давно не было настолько потрясающего вечера. — Спать ложись, — я кивнул Сэфу на диванчик. — А ты? Я выволок матрас на середину комнаты. — И я лягу. Однако поспать нормально нам не дали. В дверь заколотили. — Вир, проснись. — Пожар? — рявкнул я. Я вообще не особенно дружелюбный, когда меня невовремя будят. — Надо срочно починить поисковик. — На кой-керр? — У кого-то из Города сын пропал. Я повернулся и пристально уставился на Сэфа. — Мутировал и сбежал? — Да не знаю я, — обозлился Зеленка. — Открой уже. — Я сегодня не один. — Тебе что, бабки не нужны? Ты знаешь, сколько за его поиск родители готовы заплатить? — Правда? Они меня ищут? — недоверчиво переспросил Сэф. — Подожди, Зеленка, сейчас выдам тебе паренька, отвезешь к родителям. Вот и все. Был у меня один денек с этим золотистым чудом. И забрали. А жаль. Он веселый. — Увидимся, Вир? — Не знаю. И все. Только дверь хлопнула. Ну и ладно. Зато он сусликов боится. После того, как Сэфа забрали, я честно старался вести себя так, как обычно: что-то чинил, вяло ругался со Стаем на предмет неловких лапищ некоторых личностей, меланхолично жевал конфеты. Но все время проскальзывала мысль: как там Сэф? Может, не надо было его вообще отпускать? С другой стороны, его же искали родители. — Вир, да что с тобой? Раньше я бы оценил то, что Зеленка обо мне волнуется, сейчас я просто промычал что-то вроде «язви тебя керр через три колоды» и продолжил возиться с приемником, который перебирал вот уже три дня. Из рук все валилось почему-то. Наверное, я заболел. — Наверное, заболел, — эхом ответил кто-то. — Могу посмотреть. — В штаны себе посмотри, — посоветовал я. — Я смотрел, ничего интересного не нашел. Может, ты туда заглянешь? Зеленка заржал, что-то сказал про брачный сезон долбаных мутантов и убрался. Я повернулся, собираясь спросить, с кем там он спариваться собрался. И осекся, таращась в красные глаза. — Опять из клуба сбежал? — В этот раз из дома. На пару. — Часов? Дней? Месяцев? Лет? На учебную пару? — На пару со своими вещами. Или… — Сэф помялся и нерешительно уточнил. — Мне к сусликам валить? Я замотал башкой, в которой всплывала схема починки долбаного приемника и разулыбался во все свои двадцать четыре зуба и восемь клыков. Семь с половиной, если быть честным. Опять в обморок грохнулся. Да что это с ним такое?