У каждого свои шрамы

*** Восемь лет назад. *** Больно, когда тебе ранят душу, еще больнее, когда ранят физически, но самая большая боль, что ощущала Морико, была симбиозом вышеперечисленных. Когда ее лицо жгло от ударов, а сердце разрывалось от брошенных на ветер слов ее ровесников. Они унижали ее, били и смеялись, наслаждаясь процессом. А ведь она всего лишь хотела дружбы. Девочка, брошенная всеми скитаться по городским окраинам, хотела простого человеческого счастья. Хотела, что бы ее назвали другом. Но вместо этого она получила неожиданный нож в спину, а скорее пинок под зад. И это только из-за того, что она назвала их друзьями? Почему с ней так? Только потому, что она не такая, как они? Для чего же она ходила с ними на протяжении этих двух лет, ввязываясь в различные передряги? А, если подумать, ее заставляли воровать на рынке яблоки и конфеты, пока никто не видит, а если она попадалась, то влетало только ей. Однажды Морико так отхлестали плеткой, что она неделю не могла лежать на спине. Благо госпожа Аки была с ней всегда. Морико не слышала ее предупреждений на счет этих ребят, она слепо верила в их дружбу. Но с такими «друзьями», девочка потеряла возможность на действительно хорошие отношения с такими же детьми, как она. Брошенные, обделенные любовь родных, оголодавшие — их было много на окраинах, но Морико предпочла им детей из сословий повыше, чем они. Этим она и поплатилась. Теперь она льет слезы на холодный каменный пол подворотни. Ее лицо прижемает ногой к земле какой-то парнишка и заламывает ей руку за спину, второй же наклоняется над ней, поднося к лицу острое лезвие ножа. Глаза девочки широко раскрыты, испуганный взгляд направлен прямо на кончик ножа. Ближе, еще ближе. Плоть разрезается в момент, а тишину округи разрывает истошный девичий крик. Она кричит долго, протяжно воя от боли. Слезы застилают глаза, соленая влага жгет порез, из-за чего становится еще больнее. Ей плохо, горло горит от непрекращающихся криков. Ребята рядом с ней смеются, она не видит их лица. Нож подносят к ее лицу еще, делая рядом с большим порезом еще пару маленьких царапин. Кровь льется сквозь тонкие пальцы девочки непереставая. Она хочет, чтобы эта боль ушла. Ее мучители уже давно убежали, а девочка провалилась во тьму из-за боли. Проснулась она от еще большей жгучей боли. Глаза было не открыть, но рядом, сквозь пелену своих криков, девочка слышала голос госпожи Аки. Она успокаивала ее, но это ни на йоту не уменьшало ее страданий. Морико чувствовала, как острая игла пронзает ее бровь. Каждый стежок, сделанный Миурой отдавался не меньшей болью, чем от ножа. Это продолжалось мучительно долго. Девочка устала кричать, пару раз она проваливалась в спасительную тьму, но госпожа Аки тут же приводила ее в чувство, просила не отключаться. Через час новая боль перестала нападать на ее личико, но прошлая, жгучая и ненасытная продолжала бомбардировать ее щеки. Левый глаз не видит, правый опух от слез и синяков. Морико хочет спать, и засыпает. Теперь ее никто не будит, она надеялась на смерть, звала ее, желала кончины всеми фибрами души, но Бог Смерти явно не желал видеть ее в своих угодьях. Ему, как и всем, девочка была противна, а теперь общество вообще ее не примет. Да и она не имеет больше никакого желания находиться среди этих лживых тварей. Через год от физической боли не осталось и следа. Порез зажил, оставив на своем месте красный шрам, позже побледневший и принявший оттенок нежно-розового. Это не придавало ей никакой красоты. Но душу терзала иная боль, залечить которую было не так-то просто. *** Реальное время *** — Я больше не доверяла никому, кроме госпожи Аки, — рассказ уже подходил к концу. — Лишь когда ко мне на улице подошел господин Такаши и предложил работу, я согласилась, ведь мне нужны были деньги, я хотела отплатить госпоже хотя бы так. Хоть она и говорила, что моей любви ей хватит, но… спасибо в карман не положишь. Я надеялась, что с моими деньгами она сможет вылечить глаза, но это оказалось невозможным. В какой-то момент я привыкла танцевать, и ловить на себе восхищенные взгляды. Они все выглядели забавно. К некоторым людям мне хотелось подойти во время танца и снять маску, сказав: «Помнишь меня?!». Но я боялась потерять этот заработок. Вскоре случилась передряга, из которой вы вытащили меня. Сначала мне этого совсем не хотелось, я думала вернуться к господину Такаши и продолжить аукцион, но Оби изменил мое мнение о всех людях. Спасибо, — девушка улыбнулась, посмотрев исподлобья на вышеупомянутого. Он сидел рядом с ней с как никогда серьезным взглядом, будто сам ворошил прошлые обиды. На ее реплику о нем посыльный лишь кивнул и продолжил слушать. — Принц Зен, вы предложили мне дружбу, то о чем я мечтала в детстве свершилось, но я уже не ребенок, в моей душе много противоречий на счет людей. Одна моя часть считает, что все люди одинаковые, но другая утверждает, что есть те, кому можно доверять. И сейчас я не знаю кого слушать. Я всего лишь девка с улицы, я даже не лекарь. Единственное, что я умею, это танцевать! Зачем вам в друзьях нужна такая как я? Какую выгоду вы из этого извлечете? — Друзья нужны не для выгоды, Морико, — горько усмехнулся Зен. — А если ты так считаешь, то я ничем не могу тебе помочь. Мои друзья, — он обвел сидящих рядом рукой, — со мной не из-за статуса или долга служить верой и правдой королевству. Они здесь, потому что они мной дорожат, а я ими. — Даже если наша страна падет, а Зен уйдет в бега, мы пойдем с ним, — сказал Митсухиде, за что получил от Кики подзатыльник. — Это был плохой пример, но мой напарник вполне доходчиво объяснил наше положение рядом с принцем, — объяснила блондинка и улыбнулась. Морико замолчала. Все понимали, что ей нужно многое обдумать, поэтому молчали. Оби внимательно следил за ее взглядом и лицом. Шрам в этот вечер был особенно выражен на ее лице, будто всплывшие воспоминания заставили его увеличиться в размере. Почему-то посыльный подумал о том, что этот шрам мог принести ей боль в данный момент. Если это так, он бы с удовольствием вернул время назад, чтобы этого разговора не произошло. Он не хочет причинять ей боль. На протяжении всего рассказа Морико не проронила ни одну слезу, что очень его поразило, ведь вспоминая такое, любой бы ощущал ужасные терзания души. Да что там вспоминая, даже слушать такое уже было больно. Оби прекрасно видел каким взглядом смотрела на танцовщицу Шираюки: печаль, жалость, боль и сострадание. Но Шираюки была сильной девушкой, Оби знал, что она не заплачет первой. Душу Морико вновь терзали ужасные сомнения. Было страшно, вновь поверить людям и… завести друзей. Это звучало в ее голове так странно и несвойственно ее принципам, что самой становилось противно от этих ужастных чувств. Нужно что-то решать. После всего, что Морико рассказала им о своем прошлом, она, казалось, не должна была терзаться сомнениями, ведь они выслушали ее, не бросили и все еще не против с ней дружить. Почему она не может переступить через этот порог? — Быть может, ты подумаешь и завтра нам ответишь? — предложил Оби, который больше не мог видеть на ее лице эту угрюмую мину. — Да, Оби прав, — вторила ему Шираюки, кладя свою руку на руку Морико. — Утро вечера мудренее. У тебя будет вся ночь на раздумье. — Я…-замялась танцовщица и опустила взгляд, — простите меня. Это все мои ужасные принципы и противоречия. Ненавижу себя за это. — Не стоит так убиваться. Будь проще, — улыбнулся Зен и встал с пола. — Чтож, уже поздно. Хоть завтра у нас и выходной, но никто здоровый сон не отменял, верно, Шираюки. — Да, Зен, — счастливая улыбка озарила ее лицо, принц вторил ей тем же жестом. — Чтож, спокойной ночи, увидимся завтра, — попрощался Зен и вышел из комнаты. Все стали собираться. Одеяла с пола были сложены в аккуратную стопку. Каждый разобрал себе по одной свече и пошли по своим комнатам, пожелав друг другу доброй ночи. Оби и Морико стояли около двери в комнату посыльного. Девушке нужно было забрать свои вещи, а парню проводить до выделенной ей комнаты, что находилась в том же корпусе, что и их зал. Оби открыл дверь и впустил Морико в спальню. Та не спеша, будто не хотя уходить отсюда, подошла к мешку с вещами и было хотела поднять его, но крепкие руки посыльного обняли ее, прижимаясь со спины. Морико почему-то не испугалась этого, как было бы раньше. Просто от неожиданности дух перехватило. Когда это прошло, девушка поняла, что ей даже приятно. Оби просто обнимал ее, положив свою голову ей на плечо и упираясь носом в шею. Морико чувствовала его дыхание. В горле вновь появился ком, глаза блестели от слез. Такого она не чувствовала никогда, она хотела прижаться к нему еще ближе. От этих мыслей слезы уже катились по ее щекам, капая на руки Оби, сложенные у нее на груди. Стали слышны тихие всхлипы. Посыльный оторвался от нее и повернул Морико к себе лицом. Он глядел на нее обеспокоенно, боясь, что-либо сказать. Оби не хотел, чтобы она плакала. Девушка обняла себя за плечи руками и спрятала лицо в волосах, наклоня голову вниз. Парень вновь прижал ее к себе, усаживая на кровать, стоящую рядом. Она вцепилась в его черную рубашку своими тоненькими пальчиками, сжимая ее до побеления костяшек. Она уже не плакала, а рыдала, уткнувшись носом в его плечо. Оби гладил ее по голове. Странное чувство поселилось в его душе, будто бы ему было приятно то, что она плачет у него на плече. Неужели это чувство собственничества? Ему не нравились его мысли, но с эти он ничего поделать не мог. Морико не плакала так уже давно: навзрыд, задыхаясь, глотая слезы. И никогда она не плакала на плече у парня. Это было для нее ново. Госпожа Аки тоже жалела ее, но единственное, что ощущала тогда Морико была жуткая признательность и любовь к Миуро. Оби нежно гладил ее по голове, что вызывало стадо мурашек у нее на всем теле. Слез стало меньше, Морико чувствовала, как намокла ткань рубашки посыльного. Ей стало вдруг жутко неловко, но парень продолжал прижимать ее к себе, и от чего-то она не хотела отталкивать его. Девушка легла к нему на грудь, было слышно, как бьется его сердце. Теплые руки Оби обхватили ее тощее тело в кольцо, он не хотел ее отпускать, даже поняв, что Морико уже в порядке. Через полчаса Оби услышал тихое сопение девушки. Усмехнувшись, он провел ладонью по ее волосам, и поцеловал в висок. Обману, если скажу, что парень не знал, что с ним происходит. Знал, и уже давно. Оби хочет добиться ее доверия, хочет добиться ее. И он сделает для этого все, что придется. Он не хочет, чтобы ей больше делали больно, Оби не позволит, костьми ляжет, но не позволит. Парень лег вместе с Морико поперек кровати. Ее голова покоялась на плече Оби, а руки сложены на его груди. Под ее спокойное сопение, Оби сам уснул.