***
— А это что ещё за мелочь тут? Эвану Розье тринадцать лет и он уже вымахал так, что по росту его вполне можно принять за пятикурсника. Он возвышается над двумя мелкими девчонками как великан. Серые глаза прищурившись смотрят на Эвана, а тот… даже как-то теряется. — Ригель Блек, первый курс, Когтевран, — точенный подбородок милостиво и горделиво опускается, в жесте приветствия. Быстрый взгляд на подругу по несчастию. — И моя сокурсница, Сивилла Трелони. — Эван Розье, мисс Блек, — ответно представляется Розье. — Мисс Трелони. Некоторое время дети растеряно молчат, девочки переглядываются. А Эван… кажется пропал. Темно-серые глаза на бледном, остром, породистом лице завораживают. В них что-то такое, от чего обычно насмешливый, языкастый Розье теряется. — Кхм, — прочищает горло слизеринец, неловко смотрит по сторонам. — И так, что вы делали здесь? После отбоя? Коридор всё также пуст, а на портретах сплошные пейзажи, натюрморты и пастораль. — Заблудились, что же ещё, — немного дерзко, как для первокурсницы, считает Розье, отвечает Блек. — Ха. Сделаю вид, что поверю. Тонкие темные брови приподнимаются слегка издевательски. Абсурд, но эта девочка все больше его заинтересовывает. — В таком случае, я могу надеяться, что мы просто разойдемся своими дорогами? Длинные пальцы девочки вцепились в палочку, а глаза смотрят прямо. Решительно и серьезно донельзя. Розье и смешно и странно одновременно. — Можете надеяться, — улыбается Эван. — И даже больше… я могу проводить вас до гостиной факультета. Маленькая кудрявая мисс Трелони взволновано всхлипывает и робко улыбается. — Я почту за честь, — лукаво усмехнувшись, кивает юноша и протягивает руку Ригель. Та смотрит насторожено, испытвающе, но Эван действительно готов помочь. И что самое удивительное — безвозмездно. — Между нашими факультетами нет вражды, Редж, — тихо шепчет Сивилла. — Хорошо, — она приподнимается, вылезая из ниши в стене и тянет за собой подругу. И уже потом пальцы правой руки касаются протянутой ладони Эвана. Левая рука девочки всё также уверенно сжимает волшебную палочку. Он ещё два года будет только догадываться, что же в заброшенной части замка тем вечером делали две первокурсницы. — Мы искали сокровища, что ещё мы могли там делать, Розье? — серые глаза смотрят насмешливо, они сверкают дерзко лукавым подтруниванием. И Эван против воли улыбается. — Ну разумеется. — Между прочим, Сивилла приняла тебя за старосту. — Так солидно выгляжу? — усмехается Розье. — Из солидного у тебя пока только рост и самомнение, — отбривает Блек. — К тому же, кое-кто забыл полностью представиться. — Ах да, — собеседник на мгновение закатывает глаза. — Первый курс, Когтевран. Реджи фыркает на его попытку спародировать саму себя. — Бестолковый ты человек, Эван. — Какой есть, — разводит руками тот и улыбается.***
Седьмой курс, перспектива получить после выпуска метку и встать в ряды соратников Темного лорда. Однако Эван сомневается. Не уверен в том, что это именно то, чего он хочет. Всё чаще его мысли заняты совсем иным. Нереальным, призрачным будущим. В котором уютный дом, разномастные тома по чарам и зельеварению, стены детской похожи на карту небесных светил. А ещё женский смех… И знакомая манера как-то по особенному держать волшебную палочку левой рукой. Эван Розье грезит наяву, прекрасно понимая, что этим грезам вскоре придется разбиться о острые скалы реальности. Ригель Блек, эта тоненькая, хрупкая, но такая смелая когтевранка влюбленно улыбается. Её улыбки предназначены не ему. Но разве это важно? Когда видеть её такой… уже само по себе счастье. Горькое, пьяняще соленое счастье с привкусом разбившихся грёз. Год назад, на Рождество Эван узнал, что Блек официально помолвлена с Барти Краучем-младшим. Вот уже год при взгляде на девушку, что-то тоскливо, но сладко сжимается в груди Эвана Розье.***
— Поздравляю, — Реджи улыбается и смотрит так, что Эвану больше всего хочется шагнуть вперед и обнять её. Сжать в своих руках, почувствовать тепло тела под своими ладонями, ощутить пряно-острый аромат, который ассоциируется теперь только с ней. Корица и клён. Они были друзьями. Более того, Эван искренне считал себя лучшим другом Реджи и Барти. Звание лучшей подруги Блек между собой делили Сивилла Трелони и Пандора Гамп. Также к близкому кругу девушки относился Ксенофилиус Лавгуд, немного чудаковатый когтевранец. Впрочем, возможно этим качеством в некоторой степени обладали все вороны. Была середина июня и ребята провожали Эвана. Того ждало ученичество в Европе, а дальше… О будущем, в котором больше не было места Ригель Блек, Розье задумываться всё также не хотел. Он опоздал. Будь она не влюблена, был бы шанс, а так… Сероглазое темноволосое наваждение смотрит на Эвана тепло, но по-дружески. И как бы молодой мужчина не силился, он не мог разглядеть на дне темно-стальных глаз нечто большее, чем дружеское участие. — В добрый путь. Она обнимает его, неловко улыбается и смущено желает то хорошей учебы, то не забывать друзей. Как будто их можно забыть. Затем следуют слова о важности хорошего питания и необходимых мерах предосторожности. И ладно бы речь шла о боевой магии или темных искусствах. Нет. Она читает ему импровизированную лекцию о бытовых чарах и аппарации. Так и не скажешь что это та самая непревзойденная Ригель Блек, которую кажется даже Мародеры побаивались. А большинство слизеринцев искренне радовались, что урожденная Блек распределена в Когтевран. — Спасибо. Собственная улыбка кажется Розье измученной, гротескной, готовой вот вот осыпаться. Возможно, когда-нибудь, он научиться жить без неё. Но, а пока… Можно закрыть на мгновение глаза и дышать. Жадно вслушиваясь в её смех. Запомнить её такой. Яркой, но не ослепляющей. Живой, настоящей и… радостной. Корица и клён.***
— Эван! Розье тяжело дышит, осоловело трясет головой, смаргивает пару раз. Пелена перед глазами неохотно рассеивается. Собственная рука с палочкой смотрит прямо под подбородок смутно знакомой молодой женщины. — Эван, — робко повторяет Сивилла Трелони. -… Прости, — с трудом произносит Розье и съезжает по холодной стене одной из темных подворотен Косого Переулка. Узкие, женские руки с силой приподнимают его. — Пойдем. Тебе нельзя здесь останавливаться. -… Ты права. Он закрывает на мгновение глаза, жмурится, сжимает зубы сильнее. Берет волю в кулак, концентрируется… Теплая волна проходится сквозь тело, пробирая и прочищая сознание. Лекция о первой колдомедицинской помощи, авторства Ригель, всплывает в памяти сама собой. На дворе осень 1979-го.***
— Знаешь, — собеседница задумчиво постукивает себя пальцем по губам. — Мои родители надеялись, что родится мальчик. — Почему? — Было несколько перспективных вариантов с женитьбой. Эван понятливо кивает и переводит взгляд на стопки пергаментов и книг. Скоро экзамены, а у Розье к тому же С.О.В. — Они даже имя выбрали, — странно усмехается девочка. — Регулус. — Ты кажется родилась в августе? — Да, — тихо отвечает Ригель Блек, опуская взгляд. — Первого. — Всё будет хорошо. Вот увидишь. Пройдет несколько недель и твой брат прискочит к тебе с очередным ворохом безумных розыгрышей… — Он сказал, что это лето проведет с дядей Альфардом. Реджи смотрит на него беспомощно и горько изломанно улыбается. Эван протягивает руку вперед, ерошит короткие темные волосы, которые едва касаются острых плеч. — Я буду писать. Каждый, каждый Мерлинов день. А ты в это время поищешь в вашей знаменитой библиотеке заклинания. — Это какие? — прищурившись спрашивает Блек. — Подходящие, — зеленоглазый брюнет недобро усмехается. — Надо же нам проучить твоего старшего невнимательного и эгоистичного брата. — Слизеринец! — припечатывает девочка почти восхищено. Эвану нравится как загораются интересом серые глаза, а бледно-розовые губы задорно улыбаются.***
— Друг! Барти вскакивает с места и порывисто, крепко обнимает Розье. Тот стискивает Крауча в таких же объятиях. Они оба уже не надеялись увидеться. Особенно, после того, как… — Как же я рад, что ты жив. — И я рад видеть тебя живым. На руке Эвана темнеет чужое клеймо.***
— Кто? Сириус Блек смотрит пронизывающе и холодно. И чудится Розье, что это Реджи смотрит на него. Особенно с этого ракурса и с этим освещением. То же бледное лицо, упрямая линия подбородка и губ. Но нет… у той был серый, а не синий цвет глаз. Эван ещё не настолько сошёл с ума, чтобы так путать этих двоих наследников семьи Блек. — Что тебе нужно от меня, Блек? — выходит скорее устало, чем раздражительно. — Я хочу знать, кто убил мою сестру, — властно, тяжело роняет в ответ господин аврор. Розье против воли вздрагивает, каменеет лицом. А ненавистная метка словно оживший паук, туже затягивает паутину в его душе. Не выбраться. Не уйдешь. Помни, кому принадлежишь. Эван усмехается, зло трет лицо шершавыми ладонями. Облизывает потрескавшиеся губы. Хмурит брови. Даже если так… Даже если его жизнь и жизнь его отца принадлежат Темному лорду, есть то, что не в силах контролировать ни он, ни даже его метка. Сердце Эвана Розье всё ещё принадлежит сероглазой темноволосой девочке с серебристо-синим шарфом. Который он сам подарил ей когда-то на Рождество. — Наконец-то вспомнил, что у тебя есть сестра? Не поздно ли вспохватился, а, Блек? — Мордредов ублюдок! Сириус с рычанием кидается вперед и да… это именно то, чего так хочет Розье сейчас. Хороший бой, пусть и в рукопашную, но только бы заглушить тоску и боль, на мгновение забыть обо всем.***
Пандора нервно ходит по комнате, кусает губы, скользит взглядом по интерьеру холостяцкой квартиры Розье. Порой замирает у окна, вздыхает, ломает пальцы. — Ещё рано, Дора, — тихо произносит Сивилла. Она тоже волнуется за друзей, а ещё очень боится. Ей страшно. Недавнее происшествие, когда ей и Эвану еле удалось выбраться, сильно пошатнуло веру девушки в себя. Но… — Запомни, подруга, — серые глаза Реджи Блек смотрят веско, внимательно. — Смелость бывает разная. Иногда она в том, чтобы остаться собой. Принять себя со всеми своими слабостями и… выстоять. Камин в гостиной разгорается зеленым и буквально выплевывает четверку людей на ковер. Крауч, Розье, Лавгуд и… Блек. — Здравствуй, Сириус, — тихо произносит Сивилла. Тот по-собачьи отряхивается, улыбается в ответ мрачно, но приветственно кивает всем присутствующим. — Мы не ждали… твоего появления, — тяжело роняет в неловкой тишине Пандора. Ксено ласково касается её плеча. — Я… хочу… помочь. Синие глаза Сириуса Блека полны боли. « — Да, ты оказывается и правда дорожил сестрой, Блек, — думает Эван. — Что же ты тогда её постоянно отталкивал? Почему позволил считать, что она не нужна тебе? Глупый, самонадеянный старший брат. Такой же хреновый брат, как и я, оказывается, друг».***
— Эван… помоги… срочно…! Патронус Ригель Блек сложно перепутать с другим. Эван сам помогал ей осваивать это заклинание. И сейчас опознал её сокола с первой секунды. И сразу же аппарировал по следу.***
Я знаю, что однажды Темный Лорд падет. Надеюсь, это произойдет раньше, чем пострадают люди, которые мне дороги. Да… это весьма эгоистично, но и я не гриффиндорка. Когтевран учит не врать себе и анализировать всю информацию, которая только попадает тебе в руки. За это видимо я и поплатилась. Моё любопытство и умение замечать большее сыграли со мной злую шутку. И когда Темный лорд попросил Эвана о помощи, я сразу об этом узнала. А дальше… разговорить чудом вернувшегося домовика оказалось достаточно просто. Эти ушастики всегда почему-то питали ко мне странную слабость. Эван часто говорил, что это явно какие-то чары или сила природного обаяния. Я не особо ему верила. Может быть зря. И в который раз я радуюсь тому, что родилась девушкой. Быть достойной дочерью фамилии Блек не так-то просто. Но думаю, быть Регулусом Блеком было бы во много раз сложней. Впрочем… мне этого никогда не узнать. В любом случае именно знания, веками хранящиеся в семье Блек и умение замечать детали, складывать и анализировать все, даже себя, помогли мне разгадать тайну Темного лорда. Волдеморт должен умереть. Окончательно. То, что он сделал, это… ужасное, темное колдовство. Упоминаний о нем не так уж много, но я смогла их найти. И ужаснулась тому, во что он себя превратил. Узнать о том, сколько именно крестражей создал Волдеморт было намного сложнее, но я справилась. Моя единственная фатальная ошибка была в том, что я не слишком тщательно скрыла следы своего интереса. А ещё я ошиблась в том, что побоялась попросить помощи. Не у семьи, а у друзей. Но моим единственным оправданием служить лишь тот факт, что я боялась. Искренне боялась навлечь беду и на них. Барти, милый мой, прости меня, если конечно получится. Я… должна была. И если все пройдет благополучно, это письмо не понадобится, я сожгу его. А после сама обо всем расскажу тебе и остальным. Прости меня… Крестражи Волдеморта должны быть уничтожены. И нет, я не собираюсь заниматься этим самостоятельно, но и обратиться к кому-то в наше время это огромный риск. Признаться, я даже не знаю, что мне делать. Я не могу жить, зная, что ничего не сделала. И… если у меня не получится, то я, с тяжелым сердцем и бесконечной виной, прошу тебя, мой муж, закончить то, что начала я. Завтра, если что-то пойдет не так, я попрошу о помощи Эвана. Он всегда был весьма одарен в Темных искусствах. Возможно его квалификации хватит, чтобы помочь мне разобраться со всем этим. Если же… Думать о своей смерти очень печально. Барти, милый, присмотри за остальными… Пожалуйста. И береги себя. Всегда помни, что я люблю тебя. Я верю, что ты сможешь жить дальше, даже без меня. Ты удивительно сильный и верный человек. И… помирись с отцом. Я уверена, что несмотря на всё, твои родители, в отличие от моей семьи, любят своего ребенка. Твоя супруга, Ригель Крауч-Блек.***
— Крестный, а кто это? Восьмилетний Гарри Поттер удивленно смотрел на потрет красивой, молодой темноволосой девушки. Сириус Блек несколько секунд молча смотрел на изображение, а потом Реджи мягко улыбнулась и тихо ушла со своего полотна. Возможно, пошла навести супруга или друзей. — Настоящая гриффиндорка. Может и не по цвету галстука, но по характеру вот уж точно. Сириус улыбался. Мягко, немного грустно. Синие глаза со светлой печалью посмотрели на опустевший холст. — А как её зовут? — зеленые глаза с интересом и жадным вниманием следили за крестным отцом. — Ригель Крауч-Блек, но… все звали её Реджи или Редж. А кто-то однажды назвал — Кальб Аль-Асад. — А что это означает? Сириус сглотнул, зажмурил на мгновение глаза. — Сердце льва.***
О чувствах Эвана Розье к Ригель Блек, многие узнали уже после его смерти. По его завещанию, всё, что принадлежало мужчине отошло его друзьям. В том числе портрет, нарисованный Розье, на котором темноволосая девочка улыбаясь, смотрела на звездный потолок Хогвартса. Эван Розье был награжден орденом Мерлина первой степени. Посмертно. За победу над Темным лордом. Впрочем, не он один добился этой победы. И лишь немногие знали, кто ещё заплатил за неё высокую цену.