Unposted

Металлический привкус крови во рту и врезающиеся в запястья наручники - все, что Джемма Симмонс чувствует в этот момент. Где-то на фоне существует еще болезненный зуд в избитом теле, но он вторичен до тех пор, пока она не пытается совершить движение. Ей не хочется открывать глаза, не хочется слушать что-то, осознавать, - все её рецепторы и так бесконечно измучены, так что она цепляется за пустоту как за соломинку. Из пустоты вырывают вкрадчивые, но решительные шаги. Джемма жмурится, догадываясь, кому они принадлежат, но не желая получать подтверждение. - Открой глаза. Я знаю, ты меня слышишь, - этот голос прежде никогда и ничего ей не приказывал, отчего для Джеммы это - как наждачкой по свежим ранам. Она открывает. Фитц... Нет, Доктор, стоит прямо напротив и смотрит на нее спокойным и сосредоточенным взглядом - как чертов волк на раненого олененка. Симмонс вжимается в кресло - не от страха, а от того, насколько спокойно он смотрит на её боль. Фитц не переносил этого еще с академии. Даже если ей случалось порезать чертов палец, он не успокаивался, пока проблема не будет устранена. Он терпеть не мог, когда ей больно. - Ты - Джемма Энн Симмонс, верно? - он окидывает её сухим взглядом. Не выдающим эмоций. Она только кивает. - Я не буду спрашивать тебя о другой стороне или о наших там отношениях. Мне нужны от тебя только координаты базы Сопротивления. Чем скорее дашь их, тем скорее я перестану. Потому что по-хорошему ты, как я понимаю, говорить все равно не собираешься? Джемма снова жмурится, желая избавиться от этого ужаса хоть на секунду. Это все не может быть правдой. Это все просто...нелепица. - Нет... Фитц, послушай меня.. Это все ложь! Весь этот мир - фальшивка. Это - не ты. Даже близко не ты! - она и не пытается звучать убедительно - её голос звучит дергано, как у последней истерички, но глаза смотрят так искренне, что Симмонс готова поклясться - они задевают что-то внутри него. Вот только этого недостаточно. Она пытается добавить еще что-то, но тело пронзает внезапная боль. Джемма вскрикивает скорее от неожиданности - боль не такая уж и сильная. Симмонс догадывается, что это электрический разряд, пущенный в её тело через кресло. Своего рода деликатная просьба сменить тему. - Знаешь, я мог бы сделать это быстро. Одна-две минуты - и ты сказала бы мне все, что я захочу, - он наклоняется ближе, так что Симмонс видит узоры пигмента на его серо-голубой радужке. - Но именно с тобой мне почему-то хочется поиграть. Олдскульно. Фитц любил это словечко. Джемма стискивает зубы так сильно, что кажется - они сейчас раскрошатся. Он мимоходом набирает какую-то комбинацию на компьютере, и из того же кресла в тело Симмонс вонзаются сотни маленьких игл. Она вскрикивает снова, и снова от неожиданности - это больше напоминает большой комариный укус. И, так же, как после комара, вокруг каждой ранки медленно расползается едва ощутимое, но все же неприятное жжение. - Что это? - шепчет она. Все еще без страха. - Гистамин. Вещество, которое... - Я знаю, что это! - голос Джеммы почти срывается на писк. Конечно, ей, лучшему биохимику академии, известно это вещество. "Тканевой гормон, который повышает проницаемость сосудов и увеличивает чувствительность. Неизменный компонент аллергических реакций", - Симмонс как наяву видит строчки из собственного конспекта по биохимии. Вот только сейчас эти невинные биологические свойства означают довольно жуткую истину - через пару минут Джемма превратится в сплошной нарыв, а её болевой порог упадет до уровня, при котором даже простое прикосновение к коже начнет вызывать боль. Доктор берет со стола скальпель - узкий и тонкий, без всяких там наворотов, и касается подушечкой пальца лезвия. Хмыкает и откладывает. - Увы, твой кровоток это тоже ускорит, так что ты умрешь слишком быстро, - он с сожалением произносит он. - Но после того, как ты всё расскажешь, я займусь этим. У тебя милое лицо. Я позабочусь, чтобы узнать его было невозможно. - Не делай этого, - выдыхает Джемма. - Ты не сможешь с этим жить... - Что, прости? - он на секунду сбрасывает привычную маску невозмутимости, но Джемма даже не успевает обратить на это внимание. По её щеке невольно скатывается слеза, когда она думает о том, что станет с Фитцем, - с её милым, смешным и родным Фитцем, когда на него свалятся воспоминания об этом моменте. Он не выдержит. Он с ума сойдет. - Ты любишь меня. Так сильно меня еще никто не любил. И когда ты это вспомнишь - ты никогда не сможешь себя простить... - умоляет она. В его прекрасных светлых глазах вспыхивает злость - и Джемма откидывается назад от хлесткого удара его ладони. Это больно настолько, что дыхание вышибает - раздраженная гистамином кожа реагирует стократно. На щеке остается маленький красный след от его кольца. - Даже не смей говорить такие вещи, - он хватает её за подбородок и смотрит прямо в глаза. - Мое сердце принадлежит моей Мадам, а мой разум - Гидре. Здесь мой дом. А ты... Ты ей даже в подмётки не годишься. Впервые за этот ужасный вечер Джемме становится действительно страшно - не из-за того, что он может с ней сделать, а из-за того, какой же мертвый у него взгляд. Словно внутри у Доктора нет ничего, кроме черного пепла и безумной любви к этой чертовой гадюке. "Милый, что же она с тобой сделала?" Джемма знала, что причинила Фитцу много боли. Пожалуй, не меньше, чем его отец в свое время. И несколько раз она и правда задавалась мыслями о том, не лучше ли было Фитцу вообще её не знать. Но все же её Фитц был живым. Даже когда все внутри него было сломано, даже когда было больно - она видела в его глазах жизнь и дыхание. Доктор же мертв изнутри. Все, что в нем есть - ядовитая любовь и сумасшедшая жестокость. - Я вытащу тебя. Я обещаю, - зашептала она еле шевелящимися после удара губами. - Ты не заслужил такой судьбы. - У меня есть все, чего можно желать! - он слегка повышает голос, и это заставляет Джемму стать внимательнее. - Это ты - помеха. Ты хочешь отнять у меня все, что мне дорого! В его глазах бьется что-то, что нельзя игнорировать - уж больно оно не похоже на его обычную отрешенность. И связано это именно с Симмонс. Совершенно точно. - Я ведь все равно тебя цепляю, - она слегка улыбается. - Ты чувствуешь, что я особенная. Ты чувствуешь, что я важный человек в твоей жизни... На сей раз ток гораздо сильнее - Джемма кричит от невыносимой боли. Словно её только что поджарили изнутри. Чертов, чертов гистамин. - О да, я чувствую, - голос Доктора проступает как из тумана. - В тебе есть что-то, что не дает мне покоя. И именно поэтому я должен тебя уничтожить. Он трепетно берет её указательный палец. Симмонс пытается дергаться, но бесполезно - руки прикованы намертво. - Иголки под ногти - древнейшая классика. Есть ли что-то более олдскульное, чем это? Когда лезвие проникает под ногтевую пластинку, боль становится просто невыносимой. Джемме кажется, что внутри нее нет ни органов, ни мышц, ни связок - только один огромный ноцерецептор, который отвечает на раздражитель в полную силу и никак не может адаптироваться. Она не слышит даже своего крика. - Да, вот так, - когда первая волна боли немного спадает, она различает его голос и его пальцы на своей щеке. Он смотрит на её страдания, как на произведение искусства - Джемма видит, как расширены его зрачки. Занятно. Если у нее самой в реальном мире порой проскальзывали легкие садистские наклонности, то у Фитца их вообще не было. Теперь же оказалось, что это еще одна их точка соприкосновения. Второе лезвие - второй удар острой боли, которая, кажется, выбила на секунду душу из её тела. Джемма даже не верила в существование души до этого момента. Его пальцы дрожат, блуждая по её лицу, касаясь её губ, ловя её дыхание. Он почти задыхается, потому что чувствует - он делает нечто ужасное, темное, запретное, но при этом притягательное настолько, что начав, остановиться невозможно. На пятом лезвии Джемма чувствует, как исчезает рассудок и остается только желание прекратить боль. Но она не зря агент ЩИТа - усилие воли помогает удержать себя. Когда её пытал Уорд, она ненавидела его и думала о Фитце. Теперь же она абсолютно беззащитна. На седьмом лезвии Доктор шепчет ей, что она прекрасна, прямо как Фитц шептал там, в номере отеля на миссии по поимке Рэдклифа. Боль уже настолько привычна, что её вытесняет гнев. На девятом он прижимается к её губам и целует, а она, сходя с ума от ярости, прокусывает ему губу до крови, желая причинить хоть часть, хоть толику той боли, что он причинил ей. - Наконец-то, - он стирает кровь и улыбается. - Вот и сгорела твоя любовь, милая. Ты хочешь убить меня. Плевать, что со мной умрет твой драгоценный Фитц. Это предложение бьет её, как пощечина, заставляя вернуться в реальность из собственного безумия. Боль почти превратила её в животное. - Что будет дальше? - выдыхает Джемма, удивляясь, что её голосовые связки еще целые. Вопрос довольно размытый, но Доктор все понимает. - Я вгоню в тебя последнее лезвие, а потом определю на то же устройство, что выжигает инопланетную заразу из Нелюдей. Потому что людям оно причиняет в сто раз больше боли, чем им. Там ты, скорее всего, сойдешь с ума, если, конечно, не расскажешь мне раньше то, что я хочу знать. - А потом? - она не уточняет, прекрасно понимая, что он не прекратит пытать её, даже если она расскажет. - Потом я изуродую твое тело так же, как изуродовал мозг. А когда ты умрешь, твои остатки уничтожат. Это все. Она кивает, принимая к сведению. Главное - не рассказать ему про базу. Не сдать Сопротивление. Дейзи справится. Дейзи - молодец. - Ты ведь понимаешь, что любишь меня? - шепчет она напоследок. - Понимаю, - отвечает он, в последний раз касаясь её губ. - Проблема в том, что я не хочу.