У последней черты

Он весь промок, стоя под проливным дождем на вершине холма, даже не пытаясь укрыться или просто вытереть лицо, по которому стекали струи дождя смешиваясь со слезами. Некогда прекрасные смеющиеся глаза теперь взирали на мир сквозь пелену непередаваемой скорби. Мужчина поднял лицо к затянутому свинцовыми тучами небу и выкрикнул: — Будьте вы прокляты! Ответа не последовало, лишь дождь, казалось, стал лить сильнее. Ноги его подогнулись и Магнус Бэйн, бывший верховный мак Бруклина, упал на колени в грязную мокрую траву, закрыв лицо руками. * * * — Вот ты и получил, что хотел, Александр Лайтвуд, — устало произнесла колдунья, чьё имя он ни как не мог запомнить — Теперь он как и ты смертен. И теперь вы несомненно будете счастливы и умрете в один день, как и мечтает большинство — с долей ехидства добавила она. Алек мечтательно улыбнулся и поинтересовался оплатой. — Ты мне ни чего не должен. — вздохнула Катарина и как показалось Алеку с жалостью посмотрела на Магнуса. Уже стоя в дверях, она тихо добавила: — Он уже за все расплатиться, сполна. Скрипнула дверь и в комнате остались только Алек и все ещё не пришедший в себя Магнус. Он лежал в центре слегка дымившегося круга, вокруг которого постепенно исчезали знаки и руны, которых прежде молодой нефилим не видел. Дольше всех, у головы мага, держалась руна, которую даже в таком искаженном виде не узнать было не возможно — смерть. Вздрогнув, он перевёл взгляд с руны на Магнуса. Маг глубоко вздохнул и открыл глаза. * * * «Ну зачем, зачем ты пошёл на это? Зачем согласился на этот обряд? Решил стать смертным. И все ради него! А чего в итоге добился? И кому она теперь нужна, эта твоя смертность? Правильно: ни кому! Уже ни кому! А кто спрашивается виноват? Да ты же сам и виноват! Знал же, что за цена у обряда. Знал и все равно согласился. Что думал у тебя по другому будет? Думал ты лучше других? Ан нет, ты такой же как и все! И расплата у тебя такая же. И ты прекрасно знал, что за все рано или поздно надо платить! Или ты не думал? А вот если бы хоть чуток задумался, то понял бы, что без магии ты ноль. Абсолютный ноль без палочки. И все равно ты сознательно пошёл на это. На что только рассчитывал? На что надеялся? Ты думал, став примитивным, сразу научишься жить как они? Но ты забыл одну маленькую, но существенную деталь — примитивные не знают другой жизни, из поколения в поколения они учат своих детей жить без магии и прочих благ и лишь потому, что не знают о ней. Да по сравнению с тобой они вообще ни чего не знают. Но это тоже ни чего не значит, ведь даже твои обширные знания не помогли. Ты и только ты сам во всем виноват. Ну и что ты теперь намерен делать?» — Ехидно издевался внутренний голос. Магнус застонал, медленно поднялся с колен и словно незрячий, шатаясь, побрел вниз по склону. Куда и зачем он идёт? Такие мысли врятли посещали его голову в этот момент. Бывший маг не замечал ни чего вокруг. Не чувствовал ледяных струй дождя и мокрой одежды, липнувшей к телу. Перед глазами стояло лицо Алека, в тот последний миг. А в груди была пустота, словно в ней пробили огромную дыру, вырвав часть его самого. И только волны боли окутывали меня до того, как подняться вверх и утянуть за собой на самое дно. А я и не сопротивлялся. Время идет. Даже когда кажется, что это не возможно. Даже когда каждое, стрелки часов стучит, подобно пульсирующий крови в разрезаной вене. Оно идёт какими-то рванами клочками, то бежит, то тянется, то вовсе замирает, но все равно идёт. Даже для меня. Хотя по сути время для меня никогда не имело значения. А теперь и во все потеряло всякий смысл. Да и вобще, что такое время? Череда каких-то бессмысленных событий. Событий не составляющих в душе ни какого отклика, а в памяти ни какого следа. Они проходят мимо словно их и не было никогда. И только боль остаётся. И днём и ночью, где бы я ни был, куда бы не шёл, она всегда со мной. И я почти уверен она будет до последнего вздоха. А если верить, что и за последней чертой тоже есть жизнь, то эта боль не оставит меня и там. Но если поверить человеческой религии то есть один, небольшой шанс на то, что этого не случиться, что там за самой последней чертой не будет этой оглушающей и все поглощающей боли. Там не будет ни чего. И да, я воспользуюсь этим малюсиньким, но все же реальным шансом на полный, безмятежный и такой желанный покой. Когда не будет боли, не будет этих невозможно голубых глаз, преследующих меня. Глаз, которые с такой любовью смотрели на меня в тот самый последний раз. Там не будет и кошмара, повторяющегося каждую ночь, с того самого дня, лишая сна, где раз за разом вижу как соскальзывает длинные тонкие, но удивительно сильные пальцы с того проклятого уступа на том проклятии утесе и как мой и только мой Алек устремляется вниз в бездну откуда нет возврата. Но ничего осталось не долго. Скоро все это закончиться. Скоро, совсем скоро, я стану свободен. Сердце Магнуса глухо стучало в груди, но страшно ему не было. Он уже много раз был на самом краю — столько, что мысль о смерти уже не пугала его. Он хотел умереть! По крайней мере, произойдёт нечто такое, с чем за долгие — долгие века ему ещё не приходилось сталкиваться, и что он наконец-то обретет покой. Он вспомнил, как Тесса плакала в его объятиях в Париже, тогда он думал, что никогда не любил, так как она. Тесса, бессмертная Тесса, потеряла Уила, а он утешая ее, благодарил судьбу за то, что возможно с непростительной лёгкостью переживал свои потери. Как же давно это было! А потом он встретил Алека. И впервые в жизни испугался, что с ним произойдёт то же, что и с Тессой. Если бессмертный любит смертного, понял он, это катастрофа! Это была одна из причин, из-за которой он и согласился стать смертным. Ведь в глубине души он надеялся, что Алек переживёт его. Но надеждам его не суждено было сбыться. (селя ви)? Магнус вспомнил Алека, его синие глаза, в которых можно было утонуть. Вспомнил его улыбку и растрепаные по утрам волосы. И вспомнил его последние слова « Я люблю тебя. » сказал Алек прежде чем расжать руку и устремиться в бездну. На глаза Магнуса на вернулись слёзы. — Я люблю тебя! — прошептал он и шагнул в пропасть.