Когда ты будешь готова

      Мужчина отстранился от девушки, заглядывая ей в лицо. Он провел рукой по ее щеке.       — Рад вас видеть, — улыбнулся он.       Гермиона молчала, не могла заставить сказать себя хоть слово. Просто не могла найти их. Она никогда не представляла, что скажет ему при встрече, какой она будет. Ей казалось, это должно произойти случайно, где-то на улице в Косом переулке. Они увидят друг друга, кивнут в знак приветствия и поймут, что все хорошо. Тогда Гермиона сможет жить спокойно, не оглядываясь на прошлое и не думая о том, как он там, в тюрьме. Все вышло иначе.       Люциус Малфой вновь обнял ее. Его руки лежали на ее спине, ощущая теплую кожу сквозь легкую мантию. Девушка уткнулась лицом в плечо, не хотела смотреть на него, все еще боялась, что это неправда. Он легко погладил ее по волосам. Девушка ощутила, как сердце учащенно бьется, а по спине бегут мурашки, даже в жару ей стало нестерпимо холодно.       Они стояли в темноте, не в силах посмотреть друг на друга и заговорить. Казалось, прошла целая вечность.       — Зачем ты здесь? — спросила Гермиона.       Большим усилием воли она смогла поднять на него взгляд. На нее смотрел не тот Люциус с фотографии, совершенно другой. Он смотрел на нее без надменного взгляда, усмешки на губах, хотя сейчас его волосы вновь были белоснежными, а одежда — красива и элегантна.       — Мне важно знать, что ты нашла свое место.       Глаза Гермионы защипало от слез. Весь год она чувствовала себя не в своей тарелке. Ей было плевать на чертов квиддич и на всю болгарскую команду. Единственный плюс, который она находила, — на нее не смотрели как на прокаженную. Она жила спокойно, как обычный человек, а не как бывшая заключенная Азкабана.       Несколько раз Гермионе приходилось бывать в Лондоне, чтобы снять или положить деньги в Гринготтс. При ее появлении люди до сих пор шептались и пораженно смотрели, даже несмотря на прошедшее время.       — Все в порядке? — спросил Люциус.       Гермиона помотала головой. Малфой стоял в замешательстве — он был уверен, что девушка живет хорошо.       — Учитывая то, что ты обнимаешь меня, могу предположить, ты не встречаешься с Крамом.       Она нахмурилась от такого предположение Люциуса.       — Нет, не встречаюсь, — подтвердила Гермиона.       Малфой усмехнулся.       — Что не так? — спросила она.       — Драко сообщил мне почти сразу эту новость, говорил, что ты приходила отдать письмо, а потом, после турнира по квиддичу, уехала с Крамом.       Гермиона не могла поверить. Она представила, какие же грязные слухи распускают о ней в магической Англии. Пророк она не читала из принципа.       — И вы ему поверили, мистер Малфой? — жестко спросила Гермиона, пытаясь высвободиться из его рук.       Он улыбнулся, но не ослабил объятия. Гермиона невольно залюбовалась, рассматривая еле заметные морщинки в уголках глаз.       — Поначалу да, но я не мог не проверить. Поэтому я здесь.       — Когда же поняли, что это неправда?       — Когда ты произнесла мое имя.       Люциус смотрел девушке в глаза, приподнимая ее подбородок рукой.       — Скажи мое имя, — произнес он.       Гермиона заворожено смотрела на него, чувствовала, как он проводит большим пальцем по ее щеке, тело покрылось мурашками. Она смущенно отвела взгляд.       — Люциус, — прошептала она.       Мужчина прижался к ее щеке лицом.       — И можешь не спрашивать разрешения, — вздохнула Гермиона и покраснела.       Люциус взял ее лицо в ладони.       — Даже не думал, — улыбнулся он.       Гермиона закрыла глаза, выдохнув от напряжения. Она почувствовала легкое прикосновение его губ и горячее дыхание. Девушка чуть приоткрыла губы, двигаясь ему навстречу, легкая дрожь охватила ее тело. Люциус чуть более настойчиво раскрыл ее рот языком, и из легкого касания поцелуй стал жарким. Он обхватил голову девушки руками, вжимаясь в нее, захватывая ее губы, проводя по языку. Ей казалось, что сердце остановится от перегрузки. Впервые она целовала с такой страстью.       Гермиона провела ладонью по его щеке, слегка отстраняясь. Люциус удивленно посмотрел — она выглядела расстроенной и, казалось, не знала, куда отвести взгляд. — Что не так? — спросил Малфой, беря ее за руки. — Наверное, не стоит торопиться, — растеряно произнесла она.       Гермиона чувствовала себя странно, она так желала этого мужчину, так хотела встречи с ним, но сейчас была неуверенна, что из этого что–то может получиться. Они такие разные, а схожее только одно — Азкабан. Разный статус, разница в возрасте, мировоззрение, будто и не было точек соприкосновения. — Я не понимаю, — нахмурился Малфой.       Он прожил десять месяцев в полной темноте, мраке собственных мыслей. Со страхом того, что она не захочет увидеть его, отвергнет. Дементоры пытались высосать остатки воспоминаний о ней, но мужчина пронес их с собой, сохранил. Он надеялся, что Гермиона нашла себя, нашла свое место, но где–то в глубине души верил, что она оставила в своей жизни место для него. А приехав домой и услышав, что Гермиона уехала с Крамом, Люциус сделал огромное усилие над собой, чтобы поехать за ней. В голове стучало только одно — «ты ей не нужен». Но он не мог остановиться, зная, что она та, кто в силах понять его. Разделить с ним его боль, которую раньше никогда не чувствовал так остро.       — Я столько думала о нас, придумав тебя в своей голове. Но здесь, в привычном мире, все по–другому. Теперь я совсем не я.       Люциус поднес указательный палец к ее губам, чтобы девушка замолчала.       — Не живи прошлым, не цепляйся за то, кем ты была. Сегодня есть сегодня, а завтра будет завтра. Если захочешь, мы попробуем пройти этот путь вместе, как тогда, в Азкабане. Гермиона хмурилась, не понимая. Что же он говорит, чего хочет?       — Почему ты здесь? — спросил Люциус, хотя догадывался — Гермиона не могла мириться с оценкой окружающих в магической Англии.       — Сейчас это моя работа, — ответила она, чувствуя, что обманывает и себя, и его.       — Чем дальше от дома, тем лучше, — понял Люциус.       — Нет, не совсем. Просто требовалось время. Ты был далеко, я пыталась все забыть. Азкабан преследовал меня везде.       — Пыталась убежать, — хмыкнул Малфой.       Гермиона не знала, насколько он был прав.       — Собирайся, — сказал он.       — Куда? — опешила Гермиона.       — Обратно в Англию. Пора возвращаться к реальной жизни. Неужели ты так и хочешь колесить, не имея собственного дома?       Девушка стояла с замешательстве. О том, чтобы вернуться, она и не задумывалась. Окунуться в мир осуждения и неприятия она была не готова.       Люди видят мир очень просто: убил? — убийца! А уж причина и следствие совсем не важны. Сложно смириться с этой оценкой, когда ты под постоянным прицелом. Люди знали тебя как умного, стойкого и отважного человека, а поставили в одну шеренгу с преступниками. Гермиона и сама не знала, правы они или нет. Не хотела копаться в себе и своем поступке.       — Я не могу, Люциус. Теперь это моя жизнь, и к прошлой я возвращаться не хочу. Там меня не ждут.       — Нужно построить новую, ты сможешь. И сможешь противостоять всем взглядам и подняться всем языкам назло.       Гермиона запуталась в своих мыслях. Она знала только, что нестерпимо хочет, чтобы он остался, и так же сильно, чтобы ушел. Люциус ворвался в ее разбитую жизнь, пытаясь то ли собрать ее, то ли растоптать еще больше.       — Чего ты хочешь, Люциус? — спросила Гермиона. Она пыталась найти какой–то подвох, боялась верить.       Он обнял ее за плечи. Чуть качнулся, будто баюкал ребенка на руках.       — Хочу спокойствия, чтобы забыться.       Гермиона понимала, о чем он. Забыть тюрьму, страх, гонения — все то, что они испытали и переживают до сих пор.       Люциус опустился поцелуем на ее губы, чтобы девушка перестала сомневаться, вкладывая в него всю свою уверенность.       — Гермиона? — услышали они, когда в темноте зала открылась дверь, ведущая в холл.       На пороге стоял Крам с двумя бокалами пунша в руках. Он был в ступоре, оглядывая открывшуюся картину. Гермиона отступила от Люциуса и с болью посмотрела на него. Где–то в подсознании зажегся огонек сомнения, что, оставаясь с ним, она никогда не сможет забыть Азкабан.       — Прости, Люциус, но я не вернусь в Лондон.