Не один

- Неужели ты никогда не боялся остаться один? Это странный вопрос. Когда-то Сид Марч уже слышал его от какой-то женщины - не из клиентов, конечно, те вообще не умели формулировать такие вещи, - но ей почему-то очень хотелось поговорить с ним об этом. Менее подходящего человека найти было просто нереально. Он тогда сказал, что вообще всегда один, и это не лечится. Раньше были моменты, когда его пугала мысль о том, что остатки тех болезней, которые он выносил из клиники Лукаса в собственном теле, продолжают жить в нём и после этого. Не просто остаточными фрагментами, сформировавшими иммунитет и ни на что больше не способными, как он думал когда-то. Нет. Теперь он знает, что они живые - перешедшие в хроническую бессимптомную форму, персестирующие в самых разных участках его тела, в крови, в тканях, наверняка в костях - он не помнит в лицо каждый вирус, который когда-то проводил через себя, и где именно в организме человека тот живёт, к тому же, в его случае наверняка давно есть ряд атипичных механизмов для этого. Но он знает, что слишком много их так и не прошли в своё время до конца, и теперь живут внутри него, каким-то образом контролируемые иммунитетом и реакциями тела - или контролируя эти реакции так, чтобы равновесие сохранялось. Иногда ему кажется, что он ощущает их без всяких приборов. Мельчайшие живые существа, вызывающие у других боль, слабость, разрушение сосудов и тканей, всевозможные отравления продуктами распада клеток, вплоть до осложнений и смерти в отсутствие терапии - и Сид в своё время узнал все эти симптомы на себе в самых разных формах. Теперь все эти вирусы - часть его самого. Его тела - и, наверное, если у людей есть какое-то подобие души или во что там принято верить - то и её тоже. Может быть, теперь они её и составляют. Это было бы так закономерно. Нам мало уже имеющихся болезней, и мы создаём новые. Но иногда они тоже создают нас. То, что он раньше считал рецидивами, больше не пугает. Когда это происходит - нечасто, можно, в принципе, просчитать цикличность - он больше не пытается забить это таблетками, витаминами, противовирусными инъекциями. Он закрывает глаза, проваливаясь в хрупкую полудрёму, больше похожую на транс. Пятна, вспыхивающие перед глазами при попытке сделать резкое движение, затем складываются в плавные узоры, плетущиеся из таких тонких нитей, что их могли бы проделывать самые малые частицы живого, скользящие по внутренней стороне его век или в волокнах стекловидного тела его глаз. Иногда он почти ощущает их движение - в своей крови, в тканях, едва ли не в костях. Вирусные частицы живут в его теле, ластясь к его клеткам, проникая в них, меняя их изнутри и меняясь при этом сами. Его тело стало для них целым миром, как они когда-то стали миром для него самого. Лёжа в своей квартире, в тишине и полутьме, он следит за тем, как меняется температура его тела, как болезненная ломота в мышцах нарастает, становится всё более выматывающей по мере того, как всё новые частицы вирусов прорывают захваченные клетки, устремляясь по кровотоку к следующим, чтобы затихнуть там, давая ему долгожданный отдых. После пиковой точки процесса он глубоко вздыхает, постепенно задрёмывая уже по-настоящему, успокаиваясь, засыпая. Но даже во сне он порой чувствует, как по его сосудам текут всё новые споры болезни, которые останутся с ним навсегда. Сид знает, что он в безопасности. Когда он берёт у "Войт и Тессор" перерыв в пару часов или пару дней, на это смотрят без осуждения - как главный технолог и соавтор идеи основного проекта он имеет право на собственный график, и с этим правом считаются остальные. Но только он сам и Мира Тессор знают, что дело не только в этом. Сид знает, что их болезни больше не причинят ему вреда. Он знает это, когда чувствует нарастающий жар в суставах и повышение частоты пульса в ответ на новый цикл их развития - и молча закрывает за собой дверь, которую больше не попытаются открыть или запереть без его разрешения. Он знает это, когда остаётся наедине с телом Ханны Гайст, ставшей вместилищем всё новых возбудителей заболеваний, которые могли бы убить половину недавно присутствующих здесь людей. И когда он взрезает скальпелем неподвижную деформированную руку Ханны - живую и нет одновременно, как самые древние вирусы этой планеты, словно теперь она тоже стала их частью, - и касается губами пореза, позволяя густой крови разлиться по языку, проникнуть в горло, он чувствует, как по его телу проходит волна дрожи, которую не сдержать. Ещё немного. Ещё несколько новых штаммов, которые его тело окажется способно принять - или которые будут уничтожены теми, что уже живут в нём и будут защищать от проникновения слишком опасных новых, пока это будет возможно. Вирусный иммунитет - сложная система, и Сид ещё не знает всех его возможностей. Но те штаммы, которые он несёт в себе, будут защищать то, что им принадлежит, пока он будет хранить их от любых вакцин и средств уничтожения, которые грозят им в мире снаружи. Сид Марч не боится остаться один, потому что он больше никогда не будет один. В конце концов, это правда не лечится.