My heart will be yours

...многое повидал, пока служил в Управлении, но это было что-то. Даже невозмутимого обычно Феанора явственно замутило. Женский труп. Девушка около 25-30 лет, темноволосая, достаточно худая. Двадцать три ножевых ранения, но недостаточно глубоких, чтобы привести к смерти. Смерть наступила в результате перерезания сонной артерии. После того, как жертва уже умерла - ей удалили глаза. Намо вещал монотонно-спокойно, словно, небольшая комнатка не была забрызгана кровью. Больше всего её было, конечно же на полу. Не профессионал и вряд ли маньяк. Удары нанесены так, как будто человек действовал в состоянии аффекта. Мелькор видел многое за пятнадцать лет работы в управлении, но сейчас его откровенно тошнило: от вида, от запаха и от невозмутимости Намо. Профессиональная деформация. Наверное. Но всё равно тошнило... ... - Как ты думаешь - это всё-таки маньяк? - Феанор протягивает пластиковый стаканчик с кофе. Времени три тридцать утра. Мелькора слегка штормило, всё-таки две недели спать по два-три часа в сутки - это чересчур даже для него. Дома злой Эонве, который грозится свалить, потому что...чертов мальчишка, знает же, что управление, что дела, что... не думать. - Возможно. Это уже восьмая жертва за последние две недели. Одно и тоже. И логики нет никакой. Никакой. Эти люди даже никак не связаны друг с другом. Совсем никак. Бауглир устало вытягивает ноги и закрывает глаза. Голова начинает неприятно гудеть. Врачи говорили, что это последствия одного из многочисленных сотрясений. Не то, чтобы Мелькору нравилось биться головой о стены, но такое случалось. - Хоть детей не выпускай из дома. - Точно, у Феанора же семеро детей. Как он с ними там? Комендантский час хоть и ввели, но.... - Как они у тебя? - Нормально. Младшие сидят дома, старшие ходят по курсу "учеба-дом" и никуда больше... Мелькор вертит в руках уже пустой стаканчик. Вставать с жесткой, но всё-таки скамейки не хочется. - Мелькор, не спи. Надо к Нэрданэль заехать. Я вторые сутки до нее не могу дозвонится. - Надо - значит надо. - Бауглир вздыхает. Домой действительно хочется, но Управление переведено в экстренный режим работы, а это значит, что дома только два-три часа сна, душ и снова на работу. - Вам еще не надоело? - Мне - надоело. Но поди, пойми эту сумасшедшую женщину. - Голос Феанора звучит неожиданно нежно и мягко. - Это будет забавно, если мы в пятый раз сыграем свадьбу. Мелькор смеется и хлопает друга по плечу: -Надеюсь, что не я буду шафером в пятый раз. - Да, уж... попросим Манве. - И все умрем от скуки.... ... -Ох, прости. Я совершенно забегалась. - Нэрданэль виновато улыбается. - Проходите. Не ели поди? Впрочем, а что я спрашиваю, если вы сейчас работаете сутками. Накормлю и напою кофе. Нэрданэль - рыжая, на белой коже щек едва россыпь веснушек. У Маэдроса, ее старшего сына, точно такие же. Маэдрос вообще на мать похож. Неусидчивый. Нэрданэль - это звонкий бойкий голос, длинные пальцы, испачканные краской, рассеянное внимание и много-много-много творчества. Дочь известного ювелира, известная художница. - Нэрданэль? Мелькор, Феанор и сама женщина слегка вздрагивают и поворачиваются на голос. В дверях стоит юноша. Ростом около ста семидесяти пяти сантиметров, достаточно худой. Черты лица правильные, хотя нос с очень характерной горбинкой, такая бывает только после перелома. Очень странного оттенка волосы - пепельно-серые, как утренний туман над рекой и странноватые красно-карие глаза. - Ох... Феанор, помнишь, мой отец курировал детский дом "Надежда"? Это Артано, он оттуда. Приехал вот в город, будет учиться ювелирке на курсе у отца. - Зд-дравствуйте. - Артано смотрит чуть виновато, удивительно черные ресницы чуть подрагивают. - Приятно познакомится. -А...Взаимно. Феанор...эээ - Мой муж. - Нэрданэль смотрит чуть лукаво, хитро улыбаясь. - О. Значит, всё-таки снова муж. Мы тут решили, что в пятый раз шафером будет Манве. - Артано, этот тип с плохим чувством юмора - Мелькор Бауглир. Друг, коллега и напарник моего мужа. Господа, пойдемте на кухню. Есть, пить и говорить... ....впрочем разговоры так или иначе всегда скатывались на служебные темы. - А я...Я знаю этого мужчину, о котором вы выговорите. У н-него его ещ-щё на плече тат-туировка в виде солнца, которое обнимает д-дракон, д-да? - Верно. - Мелькор и Феанор переглядываются. Редко так везет. - Откуда его знаете, Артано? - О-он б-был у н-нас надм...надзирателем в детском доме. - Бауглиру не нравится, как юноша отводит глаза. - Погоди-погоди, это часом ли...как его, Таэр, да? - Д-да. - А ты его откуда знаешь? - Ну, с ним скандал был. Совет попечителей детского дома был возмущен его действиями. Вот Артано, один из многих, кто пострадал тогда. - Н-не с-стоит, Н-нэрданэль. - Юноша совсем опускает глаза и как-то сам полностью сникает. - Х-хорош-шо, что совет вмешался. Могло быть н-намног-го хуж-же. - В общем, его уволили. Скандал, правда, замяли. Но кстати, почему бы вам не посмотреть в архивах? Вроде же должно быть что-то.... ... - Слушай, да его бы не плохо было бы казнить. - У нас отменили смертную казнь. Век гуманности и все такое. - Мелькор чихает. Архив. Пыль. Гадость какая. Феанор кусает губы. - Нет, понятно, почему этот Артано так скупо рассказывал о том, что тогда случилось. Вот, послушай-ка. Двенадцать детей в течении двух недель содержались на одной воде и хлебе, в подвале водонапорной башни, которая стоит на территории "Надежды". Из них к тому моменту, когда об этом стало известно в живых осталось только пятеро. Артано один из них... - Что? - Его зовут не Артано. Впрочем, наверное, после выхода из детского дома, он сменил имя и фамилию, но тогда его звали Ортхэннер Тъаирни. Вот, это он. - Феанор тыкает пальцем в небольшую черно-белую фотографию, с которой в объектив фотокамеры журналиста напугано смотрит мальчик. Мелькор узнает Артано только по родинкам и форме подбородка. - Ему шесть лет здесь. Так...Нет, ну, в общем-то, на самом деле я бы с этим уродом сделал тоже самое. В течение двух недель постоянное насилие. И физические, и моральное. - Физическое? - И побои, хотя, наверное, лучше сказать - избивание? Использование вместо боксерской груши?...Хм...Суля по всему еще и сексуально насилие. - Феанор пощелкал языком. - Нет, с этим типом все понятно, может его просто "подписали" под серию, уж так за компанию. - Думаешь кто-то из бывших воспитанников? - Ну...всякое бывает. Было бы странно, если бы кто-то из них не попытался отомстить. Сам понимаешь, что есть за что. - Пятеро, да? - Да. С кого начнем? - Думаю, что с Артано. - Понравился он тебе что ли?.... ... Артано смотрел на них всё так же чуть напугано. Юноша снимал комнату практически в самом конце спального района Валимкара. По всей комнате валялась бумага с эскизами, пахло краской, на полу были раскиданы книги. - И-извните. Я не ж-ждал гостей. - Ничего страшного. Мы всегда приходим неожиданно. Профессия такая. - Мелькор едва заметно улыбается, Феанор вздыхает, как бы говоря: "Опять...". - Ч-чем я могу помочь в-вам? - Нас интересуют, вот эти четверо. С тобой пятеро. - Мелькор протягивает Артано старую-старую газету. При виде газеты Артано медленно сначала побледнел, потом посинел. - А... - Я думаю ты прекрасно понимаешь о чем идет речь. - К-конечно. - Юноша сникает, опускает взор и начинает теребить рукав своей водолазки. - Курумо Тъаирни, Ауллэа Эа, Соотхэ Ваймэ, Оло Тандир и... - Артано запинается. - Элхэ Тъаирни. - Они твои брат и сестра? - Д-да. - Совсем опускаются плечи. - А почему сменил имя и фамилию? - Я был ед-динственным, к-кто мог говорить. М-мы реш-шили, что так будет лучше, если я с-сменю фамилию и имя. Я в-вам д-дам адреса б-брата и сестры. А г-где искать остальных, я н-не знаю. Ч-честно. - Голос скатился до тихого шепота. Феанор закатил глаза, любил Мелькор поиграть в идиотскую игру: "Плохой коп, хороший коп", словно кадет какой-то.... ... Элхэ оказалась на удивление жизнерадостной девушкой. Насколько она была жизнерадостной, настолько угрюмым был ее супруг - Кхамул Ангмэ. Сестра Артано не рассказала им ничего нового, можно даже было смело сказать, что вообще ничего не рассказала потому, что плохо помнила, что произошло тогда. В настоящем же с надзирателем, который так жестоко с ней обошелся в детстве, она не пересекалась. Чему была рада. - Ну, вы же понимаете, что он это заслужил? А вот брат Артано оказался нервным молодым человеком. Их можно было бы назвать похожими, вот только Курумо был значительно выше и несколько пошире в плечах, хотя все равно достаточно был тощеват. - На самом деле я вам тоже ничего не смогу рассказать. В сознании тогда оставался только Ортхэннэр, да и то через раз. Мы валялись вповалку на грязном полу, среди тухлой воды. Света почти не видели две недели. Кого-то просто избивали, кого-то насиловали. к концу первой недели, нам уже было до такой степени всё равно, что делать, только лишь бы это не приносило боль... - Вы общаетесь с братом и сестрой. - Конечно. По сути, мы и помогли друг другу постараться пережить всё то, что произошло. Элхэ смогла оправиться полностью, но она и младше нас была тогда. Мы вот с Нэрэ полностью так и не отошли. Предвосхищая вопрос, мы терпеть не можем когда до нас дотрагиваются. Вообще. Никак. Никогда. - Вы видели Таэра после того... - Нет. И слава всем богам, которые только есть. А теперь, если у вас все, то мне нужно идти... ... Не любят когда трогают? Да, уж все бы так не любили. Ну, и что слегка переборщили с крепким бренди. Артано пахнет маслом, отбеливателем и горьким шоколадом. Дыхание горчит бренди. По губам гуляет легкая улыбка, глаза блестят точно звезды. У Артано мягкие губы, шелковые волосы. Его хочется трогать. И Мелькор трогает. От всей души. От всего сердца. Трогает. Гладит. Раздевает. Артано уже тяжело дышит, тихо стонет. Выгибается. То ли уйти от прикосновений хочет, то ли наоборот, еще теснее прижаться. Мель-кор. Как по нотам. Еще никто так не цеплялся за его плечи, еще никто так не звал детектива Бауглира по имени. Никто. Это оседало где-то на сердце. Это грело душу. Этого хотелось снова и снова. Артано не только брал, но и отдавал. Отдавал от всего сердца. Протягивал тонкие руки, звал, притягивал к себе, целовал сильное плечо... ... - Твою мать... Мелькор ты этого точно не захочешь увидеть, так что оставайся на месте. - Что? Зря он зашел. Прошло почти три месяца с момента последнего убийства и вот тебе...снова. Опять. Среди ночи. - Не смот... Поздно. Не узнать эту светлую шевелюру было сложно. В конце-концов, последние полтора года Мелькор целовал именно эту светлую макушку. Эонве. Твою мать. Блять. Нахуй. Не то, чтобы они расстались-то хорошо. Расстались они плохо, очень плохо. Эонве буквально поймал Мелькора на горячем, то есть....В общем, не важно. Это была удивительно сильная истерическая сцена. Было стыдно. Но не перед Эонве, а перед побледневшим, посеревшим Артано, который в тот момент нервно натягивал на свои плечи рубашку. - Намо, порадуй меня. - Радовать особо не чем. Почерк тот же самый. Двадцать три ножевых ранения, перерезанная сонная артерия. Только вместо глаз, удалено сердце...И вот еще, вон там, на полу, в самом углу, странная пентаграмма. Скорее всего это кровь этого бедного мальчика, но это уже сможет подтвердить или опровергнуть только анализ ДНК. - Ладно, ждем отчета. - Мелькор прикрывает глаза и тяжело выдыхает. Что за на хуй-то такой?... ... Почему? Почему опять кричат? Зачем? Он же честно хотел быть хорошим мальчиком. Вот видишь, я же не сделал ничего такого. Правда. Честно-честно. Зачем ты кричишь...Зачем ты кричишь на него? Почему? Что это дает. Перестань. Прекрати. Слышишь, я тебе говорю перестать. Не кричи. Не смей на него кричать. Никогда не смей. Замолкни. Не кричи. Пожалуйста. Не надо. Не кричи. Мне больно. Нет. Пожалуйста. Пожалуйста......... Заткнись, жалкая свинья. Ты умрешь. Нет, ты просто сдохнешь, как дохнут свиньи. Ты в общем-то и визжишь как свинья. Прямо сейчас. Кричи-кричи. Мне уже не больно. Мне не больно. Кричи. Кричи. Кричи. Ну, же. Страшно?...Да, мне смешно. А что? Тебе нет? Тебе больно? Мне тоже было больно. Ты это заслужил. Его сердце будет моим. А твоё сожрут собаки. Пока-пока. - ОСТАНОВИСЬ!!!! Что? Мы скоро увидим маму.... ... - Оставили бы вы моего брата в покое. - Курумо смотрит чуть неприязненно, хмурится. - Да, ну? - Мелькор тушит сигарету о стену здания и возвращается парню хмурый взгляд. - Честно. Вам лучше оставить его в покое. И так будет лучше не для него. Для вас самого. - Да, неужели? - Да. - Ну, знаешь, я как-нибудь обойдусь без твоих советов. - Это не совет. Курумо отходит и внезапно начинает улыбаться. - Нэрэ! - Брааат! - Артано улыбается очень...очень нежно. И от этой улыбки Мелькору становится теплее. Надо же прошло пол-года... ... - ДА ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ!!!... - Курумо срывается на крик, стоя между Феанором и братом. Прямо в грудь ему упирается феаноровский глок. - Чего я не понимаю? Что твой брат и есть тот самый убийца, который ГОД держал город в страхе? Нет, я это прекрасно понимаю. Отойди парень. Для Мелькора мир черно-серо-красный. Черные стены, серый пол, серый Артано, руки которого по локоть в крови ярко-алого цвета. Пустой взгляд скользит мимо и равнодушно. - Он ведь даже не понимает, не осознает. - Ты его защищаешь? - Он мой брат.... Этот чертов приют только казался нормальным. Знали бы вы что там творилось. Секта. Чертова секта...Он и сломался, он слишком любил нас, свою семью... - Курумо тяжело дышит. - Он же не понимает, понимаете?...И ведь это даже не он... Как тебя зовут? - Курумо бросает через плечо такой просто вопрос, но в нем столько боли, что Мелькор замирает, а Феанор ненароком чуть опускает табельное оружие вниз. - Меня зовут Гортхаур. - Ровный голос без эмоций. - Меня зовут Гортхаур и ритуал Двадцати Пяти Жертв должен быть окончен. - Зачем? - Чтобы вернуть Мать. Кровь. Кровь везде. Мелькора мутит. И болит. Там, где должно быть сердце... ... Секта. Детский дом. Искореженные дети.... Теории, практики. Ритуалы. Много боли. - Ритуал Двадцати Пяти Жертв....Попытка вернуть из небытия то, что так хочется вернуть. Херня какая. Им этим забивали голову с детства, с самого начала как они туда попадали. - Нэрданэль негодовала. - А совет попечителей даже не знал о том, какое мракобесие творится на их же деньги! - Успокойся. - Феанор гладит свою _опять_ супругу по плечу. - Теперь уже точно всё. - Что будет с Артано? - Пока что курс лечения в государственной психиатрической больнице закрытого типа. А там видно будет. Но скорее всего по совокупности - вышка. То есть пожизненное. Смертную-то казнь отменили. Даже не знаю - хорошо это или нет.... Мелькор? - А?...Всё. Нормально. Мелькор смотрит в сторону. Мир всё еще серый. Черно-белый. Там, где должно быть сердце - нет ничего... ... - Он вас не видит, не переживайте. Мелькор смотрит долго-долго до рези в глазах. Белая комната. Кровать. Одна. Нет даже тумбочки. Нет стула. Просто комната. Без окон. Артано сидит на кровати. На нем белая больничная роба. Он же буйный. Мелькор стоит за стеклом и смотрит. Артано встает с кровати и начинает мерить шагами комнату. Палату. Шаг. Второй. Внезапно юноша замирает. "Он вас не видит, не переживайте". Как так. Вот он стоит рядом с фальш-стеной, в которую вмонтировано стекло. Мелькор просто читает по губам. Когда-то давно его этому, еще в Академии, научил Феанор. - Прости меня, пожалуйста. Там, где должно быть сердце - больно. Жжется. Кусает. - Я так тебя люблю. Пустота... ... - Что?! Как повесился? На чем? Откуда? - Да, кто его знает. Расследуется это дело. Мелькор сжимает челюсти и медленно опускается на кресло. Повесился... Прости. Я тебя люблю. Там, где должно быть сердце - черная дыра, из которой хохочет чудовище. Руки сами тянутся к материалам дела, а в голове звучит голос Курумо: " Ритуал Двадцати Пяти Жертв дает возможность получить давно утраченное и столь желанное". Мое сердце будет твоим.