Nephilim

Исполины, или нефилимы — в некоторых неканонических еврейских и раннехристианских писаниях (см. Книга Еноха) существа, появившиеся в результате связи падших ангелов и человеческих женщин. Нефилим – nephilim означает «те, кто приводит других к падению»

      Багровое закатное небо раскинулось над Бруклином, завораживая всеми оттенками алого и оранжевого тех редких жителей мегаполиса, которые нашли свободную минуточку, чтобы запрокинуть голову к небесам.       С балкона в лофте Верховного Мага Бруклина открывался прекрасный вид на городскую панораму. Картина, раскинувшаяся перед магом, была достойна кисти лучших художников живших в прошлом, в настоящем или еще даже не родившихся в этом мире.       Но этим вечером небеса Магнуса интересовали в последнюю очередь. Или, по крайней мере, не в первую. У мага были столетия, чтобы насмотреться на самые разнообразные пейзажи – в «натуральном» виде и на картинах тех самых художников.       Куда больше магу нравилось рассматривать юного сумеречного охотника, безмятежно спящего на его коленях. Мальчишка вымотан настолько, что не в силах даже пошевелиться, безвольной, мягкой, теплой амебой растекшись по узкому диванчику и, частично, по ногам Магнуса. И в кои-то веки маг доволен таким состоянием своего охотника, так как лично приложил все силы для его достижения. Вот прямо здесь, на балконе лофта, за один вечер оприходовав все доступные горизонтальные поверхности. Последний раунд, после которого Алека покинули последние остатки сил, произошел как раз на этом самом диванчике. И сейчас охотник мирно сопел в пах своему любовнику, приятно щекоча обнаженную плоть теплым дыханием.       Магнус мало понимал, как можно спокойно спать в такой позе – на животе, закинув длинные ноги на мягкий подлокотник, свесив одну руку между ног любовника и касаясь кончиками пальцев пола, а вторую почти невинно положив рядом со щекой, на бедро мага. Но Алеку явно нравилось, судя по безмятежной улыбке и абсолютному нежеланию шевелиться.       Единственное, что было сейчас на Алеке – тонкий вязаный плед теплой апельсиновой расцветки с целым океаном радужных блесток. Не то чтобы на балконе было холодно, вовсе нет, просто Магнус искренне опасался за свою выдержку, если аппетитная подтянутая задница охотника будет постоянно на виду. Поэтому он и прикрыл прекрасное тело своего охотника совершенно ненужной тряпкой. Правда, только ниже пояса, позволив себе по-будоражить нервы обнаженной спиной охотника.       Маг мягко поворошил и без того взъерошенные волосы юноши, любуясь, как по темным прядям скользят тусклые алые блики заходящего солнца. Алеку не идет красный цвет, на вкус Магнуса, синие искры смотрятся в этих волосах куда лучше. Но романтичный закат, увы, не бывает синим. Не устраивать же конец света ради адского синего пламени в небе.       Хотя… В принципе, это не невозможно. Но вряд ли кто одобрит. Кроме демонов.       Магнус очерчивает пальцами тонкие белесые шрамы, ажурной сеткой покрывающие все тело Александра. Маг уже не раз скользил по этим охотничьим отметкам языком, периодически сбиваясь и обрисовывая узоры постоянных рун-татуировок. Сейчас в действиях чародея нет никакого пошлого подтекста – он просто играет, вычерчивая ловкими пальцами почти невидимые руны, угадывая их бывшее местоположение и представляя возможные ситуации, в которых Алеку могло бы понадобиться их действие. Кожа охотника немного липкая от пота и, местами, даже спермы, но Магнусу нравится. Он может очистить тело своего любовника одним щелчком пальцев, но сдерживается, позволяя себе ощущать такие простые доказательства того, что этот парень принадлежит только ему одному. Простых засосов для этой цели определенно недостаточно, как и сам факт присутствия измотанного секс-марафоном юноши.       В какой-то момент Алек откликнулся на незамысловатую ласку, подставляясь, как кот, под чужие руки и мимолетно коснувшись пальцами чужой лодыжки. От незамысловатого прикосновения по телу Магнуса прокатилась волна терпкого тепла, а перекатывающиеся под бледной кожей литые мышцы приковывали к себе восхищенный взгляд демонических глаз. Волна тепла, докатившись до макушки мага, огненным валом рухнула вниз, сконцентрировавшись в области паха. Член отреагировал так, как и положено возбужденному организму – встал, ткнувшись головкой в сухие мягкие губы охотника.       Магнус даже задержал дыхание, боясь пошевельнуться и разбудить парнишку. Он же не совсем садист, чтобы устраивать внеочередной раунд сию секунду. Нет уж, Алеку вряд ли хватит сил на еще один заход.       Александр, будто нарочно дразнясь, чуть отстранился и неимоверно-пошло облизнул губы, задевая влажным горячим языком член уже-почти-сорвавшегося Магнуса.       Чародей со свистом выдохнул воздух через стиснутые зубы и сполз ниже, откидывая голову на спинку диванчика и молясь богу, чтобы хватило сил сдержаться и не наброситься на Александра вот-прямо-сейчас.       Перед желто-зелеными, не скрытыми гламуром глазами мага самопроизвольно всплывает картина часовой (двух?...) давности, когда разгоряченный, тяжело дышащий Алек стоял перед ним на коленях возле этого много повидавшего диванчика и с упоением отсасывал своему магу, будто никаких более интересных и важных занятий в этом мире не существует. Магнус отчетливо помнил затуманенный, похотливый, одновременно с противоречащей всему нежностью, взгляд голубых глаз, неотрывно следивших за его реакцией. Помнил тонкую ниточку прозрачной слюны, стекающей по подбородку и капающей на пол. Помнил уверенные движения и ощущения… о, эти ощущения горячего языка, скользящего по набухшей венке, мягких губ, плотно обхватывающих чувствительный орган, гладкой стенки горла, в которую упиралась головка…       А еще маг подозревал, что если сейчас сдвинет свою босую ногу чуть в сторону, то вступит в небольшую лужицу вязкой спермы, натекшей из раскрытого, уже-не-раз-за-вечер-растянутого Алека.       Магнус уверен, что кончит прямо так, от одних воспоминаний и потом залипнет на виде собственной спермы, растекшейся по расслабленному лицу охотника. Интересно, она будет капать с длинных пушистых ресниц, или нет?       Чародей на грани. Возбуждение почти причиняет боль, но он мазохистски терпит, сжимая кулаки и стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить сон любимого. Прогнать такие соблазнительные картинки тоже никак не получается, и Магнус почти страдает от собственного бессилия, попутно получая противоестественное удовольствие.       Кажется, он благополучно сошел с ума.       Жестокая реальность напоминает о себе, когда Магнус краем глаза улавливает движение тени, слишком плотной, чтобы быть порождением надвигающихся сумерек.       Возбуждение мигом спадает, оставляя после себя глухое, немного будоражащее мимолетным отчаянием послевкусие.       Магнус раздраженно сверкнул кошачьими глазами и поспешно натянул повыше плед, скрывая тело своего охотника от глаз постороннего. Своей наготы чародей нисколько не смущался. Он уже давно не подросток, краснеющий, как сумеречная помидорка, стоит только поймать чужой взгляд.       Его действия вызывают только едва заметную улыбку у тени, мигом позже превратившуюся в высокого элегантного мужчину, облаченного в серебристый костюм с пуговицами-мухами.       Магнусу иногда кажется, что Вельзевул не просто так захаживает в гости на Эдом именно тогда, когда Лилит отсутствует по своим темным делам. Но он не уверен в том, можно ли шантажировать собственного отца возможной любовной связью с повелителем мух. И в том, что если его подозрения правдивы, то сама Лилит об этом не знает.       Чародей спохватился, едва заметно вздрогнув и с горечью осознавая, что непозволительно глубоко задумался в присутствии отца и забыл об одной важной вещи.       По волосам Алека пробежали ярко-синие огоньки пламени, вперемешку с голубыми блестками – Магнус почти залип на этом зрелище. Охотник, до этого подсознательно чувствуя присутствие постороннего демона и собираясь проснуться, затих, продолжая щекотать плоть мага своим дыханием и отвлекать его от намечающегося разговора. Теперь охотник не проснется, пока сам Магнус этого не захочет.       - Что тебе здесь нужно? – грубо поприветствовал гостя Магнус, не убирая руки с головы своего охотника и продолжая мягко перебирать слипшиеся от давным-давно остывшего пота пряди.       - Рассмотреть свою невестку в, скажем так, неформальной обстановке? – Асмодей проигнорировал нарочитую грубость сына, изящно махнув рукой и магией придвинув к себе плетенное кресло, до этого тихо-мирно стоявшее в углу балкона. Маг, неотрывно следивший за действиями отца, не сомневался, что в процессе перемещения стула из точки А в точку В, весь материал вплоть до последней молекулы был продезинфицирован.       - Да уж, более неформальную обстановку придумать сложно, - насмешливо фыркнул Магнус, наблюдая, как Великий Демон изящно опускается на стул и закидывает ногу на ногу. В наступивших сумерках бледная кожа демона могла казаться почти человеческой, если бы не слишком острые, почти дистрофичные черты лица. Красный венок из колючей проволоки (Магнус до сих пор не знает, что это на самом деле) тоже выглядит почти ненатуральным, дешевой игрушечной бижутерией. – Постой, невесткой? Вам с Лилит опять захотелось поиграть в семью? Себастьяна мало было?       - Нет, не мало, - хмыкнул демон. – Лилит хватило того охотника, больше она сыновей не хочет. Теперь увлеклась дизайном – помогает мне с восстановлением Эдома. Благодаря тому вампирчику, которому ты помогаешь вернуть память, наш мир постепенно расцветает. Как ты думаешь, стоит оставить на память будущей цивилизации статую Джонатана или не надо?       - Не надо, - автоматически откликнулся Магнус, размышляя, откуда отцу известно о его махинациях с сознанием Шелдона… тьфу, Саймона. – Это слишком пошло.       - Ты так думаешь? – кажется, искренне удивился Асмодей. – Хорошо, если ты хочешь, бедняга-Джонатан отправится в небытие.       - Отец… - решается задать давно мучающий его вопрос маг. – Зачем нужен был весь этот спектакль в Темном Гарде? Ради бессмертия Саймона? Ни за что не поверю, что Лилит хотела смерти Себастьяну.       - Темный Гард? – то ли играя, то ли правда продолжая удивляться, переспросил демон, наклоняя голову чуть вбок. – Вот как они его назвали, надо же. Лилит и не хотела. Увы, она успела привязаться к своему сыну, не смотря на то, что с его зачатия прошло едва ли два десятилетия. Женщина, что поделать. Смерть Себастьяна не входила в наш план. Да и бессмертие того вампира – лишь очень приятный утешительный приз после проигрыша Моргенштерна.       - Тогда зачем?       - Чтобы посмотреть на невестку в более формальной обстановке, чем нынешняя, - хищная улыбка, обнажающая демонические заостренные зубы, исказила и без того по-человечески некрасивое лицо Асмодея.       - А, ну да, конечно, как я сразу не догадался, - ядовито пропел Магнус, закатывая глаза и звонко щелкая пальцами, призывая коктейли для себя и отца. – Насколько помню, в тот момент мы с Александром были в разрыве.       - Он пошел за тобой в Ад, - Асмодей беспечно пожал плечами, принимая золотисто-розовое алкогольное угощение. – Это о многом говорит.       - О его самоотверженности, смелости, ангельской добродетели? – предположил чародей, окончательно перестав понимать, зачем отец явился в его лофт на ночь глядя. Поговорить об Александре? Полюбоваться на его макушку в непосредственной близости от паха Магнуса? Правда, что ли?       - О его зависимости от тебя, - неожиданно жестко пересек демон. – Брось, Магнус. Крылья этого ангела давным-давно окрасились в черный цвет. А после его путешествия на Эдом – вообще начали тлеть. Он греховен, сын мой.       - Намекаешь на то, что я осквернил его? – глухо отозвался маг, цепляясь пальцами в волосы любовника, как в спасительный круг.       - Ты не осквернил. Ты почти заставил его пасть. Ты же нефилим, Магнус, пусть и прячешь свою суть под этим вульгарным прозвищем «чародея».       Чернокнижник до боли закусил губу, смотря куда угодно, но не в кошачьи глаза отца.       Асмодей не просто демон. Он Великий Демон, а значит – один из Падших Ангелов. А нефилимы – дети падших ангелов и человеческих женщин. Так было до того, как Разиэль напоил смертных людей своей кровью и новообразованная раса не провозгласила себя нефилимами.       Магнус не просто маг. Он – нефилим, дитя одного из величайших Падших, наследник Принца Ада. Пусть на «исполина» описываемого в священных писаниях он и не тянул, разве что его однажды занесет куда-нибудь в Шир, к хоббитам, против факта не попрешь.       - Отводишь взгляд? – продолжал безжалостно топтаться по нервам сына Асмодей. - Отводи. Ты знаешь, что я прав. Знаешь, что этот милый ангелок стоит на краю пропасти с дымящимися крыльями. О, не цепляйся так за него, еще скальп снимешь. Почему ты нервничаешь? Он же не первый ангел, которого ты свергнул с их светлого пьедестала. Любое, даже самое праведное существо, так или иначе встанет на скользкую тропу, связавшись с тобой.             Магнус осторожно разжал судорожно сжатый кулак, выпуская из железной хватки волосы Александра. Он не имеет права беситься. Да-да, черт побери, ДА! Асмодей во всем прав.       Он, Магнус Бейн, Верховный Маг Бруклина, представлял собой одно из самых страшных созданий божественной реальности. Нефилим. Тот, кто приводит других к падению.       Вот такая насмешка судьбы. Для сумеречных охотников, вампиров, фэйри, даже магов, нефилимы – создания света и добра. Немногие давние жители этого мира еще помнят об исконной сути полу-людей. Скорее всего, лишь правители фэйри хранят уже бесполезное в сии времена знание. Еще, возможно, об этом помнила Камилла – древняя вампирша, всегда знающая куда больше, чем показывала.       Наверное, одна из причин его любви к Камилле – ее невозможность пасть. Ниже, чем Камилла, и так был разве что сам Ад.       Магнус криво усмехнулся.       Большую часть своей сознательной жизни он провел в праздности. Учился, дружил, развлекался. Любитель вечеринок, выпивки и секса Магнус Бейн, талантливый маг, вечно врущий о своем возрасте и соблазняющий каждое приглянувшееся существо.       Молодой и наивный нефилим. Истинный сын своего демонического отца, неосознанно толкающий свое окружение в объятия греха.       В свое время, узнав о своей нефилимской сущности, Магнусу пришлось крепко засесть за священные писания и чуть ли не штурмом брать оплоты древних знаний, чтобы докопаться до истины. Частично, в приступе псевдо-материнской нежности к сыну своего мужа, ему с этим помогла Лилит.       Асмодей – демон сладострастия, почти что олицетворение самой Похоти. Любитель вечеринок, выпивки и секса, наплодивший в человеческом мире отпрысков больше, чем все остальные падшие, возможно, даже вместе взятые.       Яблочко от яблони, как говорит один примитивный народ. Все же в наследство от демонического отца Магнусу достались не только кошачьи глаза да нечеловеческие силы.       Мать, совершившая самоубийство – один из страшнейших грехов. Отчим, попытавшийся убить самого Магнуса. Этта, посвятившая свою смертную жизнь любви к нему, хоть и не согласившаяся стать бессмертной. Эдмунд Эрондейл, вообще за один день знакомства с Магнусом умудрившийся влюбиться в примитивную и решить покинуть Сумеречный мир. Кэти, воровка-Кэти, отдавшая предпочтение деньгам, а не любви. И еще сотни и сотни имен случайных, мимолетных и не очень, связей. Немногие смогли сбежать от тлетворного влияния нефилима. Имасу, убежденный в «эфемерности» любовника. Аксель, выбравший верность королеве.       Столетиями Магнус закрывал свое сердце от мужчин и женщин, отчаянно боясь полюбить настолько, что непроизвольно, совершенно бессознательно, доведет свою любовь до самого Дна. Ниже, чем Камилла. Ниже самого Ада.       И вот теперь в его жизни есть Алек.       Магнус не хотел заносить имя своего охотника в метафорический список своих жертв. Александр априори был выше любых списков.       И тем ниже было ему падать.       - Он же Лайтвуд, верно? – вновь вставил свои пять копеек заскучавший Асмодей. – Можешь не отвечать. Ангел из семьи, уже давненько потерявшей белоснежный цвет своих крыльев.       Магнус хлебнул коктейль, который до этого даже не пригубил. Сладкая алкогольная волна смочила пересохший рот и рухнула в желудок, оставляя после себя освежающее клубнично-кислое послевкусие. Маг не знал, как реагировать на слова родителя и тянул время, прогоняя в сознании его слова.             Бенедикт Лайтвуд со своей увлеченностью демонами оставил вечное клеймо на своем роду. И даже смешение крови разных семей не спасло Лайтвудов от отпечатка той греховности.       Алек и Изабель, на самом деле, яркая иллюстрация фразы «гены пальцем не раздавишь». Тоже любители запретных для охотников развлечений с нижним миром, как и их предок.       Собственно, история Бенедикта и была причиной, по которой Роберт противился связи своих детей с нижними. Один раз Лайтвуды уже потеряли абсолютно все, в один миг став из уважаемого рода – нищим посмешищем и олицетворением греха. Прошло немало времени, прежде чем сами сумеречные охотники забыли ту историю. Но сами Лайтвуды помнили свой позор, не могли не помнить.       А еще его помнили нижние, живущие куда дольше смертных. Магнус пару раз слышал плоские шуточки на тему его Александра, но спустя несколько новообращенных бессмертных жаб если кто и шептался за его спиной – то соблюдая все возможные предосторожности.             Алек и Изабель ничего не знали о той истории, а вот Роберт… Роберт определенно знал. И боялся. Только не за детей. В конце концов, Магнус вполне бы понял, если б старший Лайтвуд беспокоился о демоническом сифилисе, как о смертельно-опасной болезни. Но нет. Роберт, и сам вступивший на тропу греха, связавшись с Кругом, опасался, что дети, подхватив тот самый сифилис, опозорят род окончательно и Конклав примет решение изгнать их из Сумеречного мира.       Лайтвудам никаких нефилимов не нужно, чтобы согрешить так, что о них половина нижнего мира легенды слагать будет. Или анекдоты.       У Мариз был более прозаичный повод ненавидеть Магнуса, чего уж там. И честно сказать, Магнус сам сожалел о брошенной тогда фразе про «мерзкого отпрыска»…       Хотя вся эта ситуация с последними поколениями Лайтвудов весьма иронична. Родители Александра, столь яростно порицающие Алека за связь с нечистью, даже не подозревают, что эта конкретная нечисть куда больше нефилим, чем они сами.       - Что. Тебе. Здесь. Нужно. Отец? – почти прорычал маг, зло сверкая желто-зелеными глазами и подаваясь вперед, отчего спящий Александр сполз вниз, грозясь безвольной куклой упасть на пол. Магнус подхватывает любовника под плечо, не давая грохнуться со своих колен. И смотрелось это… откровенно жалко. Асмодей видит это, но молчит, давая своему сыну столь желанную им волю. – Я и без твоих наводящих вопросов помню историю этого мира. Что ты хочешь услышать? Что я заставил Александра пасть еще ниже, чем до этого находилась вся его семья? Хорошо, я признаю это. Я, нефилим, совратил потомка ангела Разиэля, осквернив его исконно-светлую кровь! Доволен?       - Магнус, - Асмодей спокойно выслушал короткую гневную тираду сына, покачивая бокал с остатками коктейля на дне. – Разве я хоть слово сказал про то, что хочу что-то услышать от тебя? Сядь спокойно, перестань мучить своего ангела, тебе же потом придется объяснять ему, откуда взялись неучтенные синяки на плечах и выдранные с корнем волосы. Я, в принципе, не за этим пришел.       Чародей раздраженно мотнул головой, откидывая со лба упавшие на глаза цветные прядки волос и подтянул Алека поближе, затаскивая к себе на колени и обнимая, как любимого плюшевого мишку. Спящий охотник уткнулся носом в шею любовника, опять облизнул губы, попутно лизнув ключицу мага. Это простое, неосознанное действие удивительным образом вернуло Магнуса к реальности и он перестал психовать, мигом успокоившись и потушив злой блеск в демонических глазах. Алек пошевелился, устраиваясь поудобнее и сворачиваясь компактным теплым клубком, почти с головой зарываясь в плед.       Асмодей наблюдал за копошением сына почти с отеческим умилением и Магнус был процентов на девяносто девять уверен, что демон просто насмехается над ним.       - Тогда зачем? – с язвительным интересом спросил Магнус, прижимая свое сокровище еще ближе к себе.       - Сумеречные охотники медленно вымирают. Ты же заметил, сын мой? – Асмодей больше не смотрел в сторону столь милой семейной картины. Демон разглядывал небеса, закатный цвет которых окончательно сменился ночной синевой. В мегаполисах не видно звезд, их закрывает густой смог – извечный спутник больших городов. Но Асмодей прекрасно помнит расположение созвездий и ему совсем не обязательно видеть их вживую. – Родов и так было не очень-то много, а из-за неприятия отношений с представителями других рас, все семьи охотников давным-давно породнились между собой. Законы генетики в таких случая гласят, что началось вырождение. Родственная кровь и все такое. А две последние войны еще больше сократили поголовье ангельских семей. Их силы слабнут. Их тела покрыты нескончаемыми шрамами, их жизни неимоверно коротки. Кровь Разиэля почти испарилась с их жил. На что они способны без своих рун? Фактически, лишь три рода сейчас представляют из себя что-то более-менее стоящее. Твои друзья, Эрондейл и младшая Моргенштерн-Фэйрчайлд. Они считаются самыми сильными охотниками… просто потому что они на уровне своих предков. Валентин сделал им одолжение, вернув родам былую мощь, восстановив соотношение ангельской и человеческой крови в их венах. Но надолго ли? Новой крови так мало. Охотники столь консервативны. Губительно-консервативны.       - К чему ты клонишь? – не позволяя охватившим его эмоциям вырваться наружу, спокойно произнес Магнус, твердо глядя куда-то в острый подбородок отца. Асмодей все еще смотрел на небо и Магнус имел возможность рассмотреть острый кадык на тонкой шее, обтянутой бледной кожей, кажущейся болезненно-серой в уютной вечерней полутьме.       Конечно же Магнус знал, на что намекает Падший. Рано или поздно охотники станут совершенно бессильны и демоны поглотят этот мир, как некогда поглотили Эдом. И он, сын Принца Ада, должен будет выбрать сторону. Погибнуть вместе с родным миром или встать на сторону отца, тем самым признав свой титул и свою власть над демонами.       До этого момента пройдет не одно столетие – может быть три, а может и все десять. Но такой исход неизбежен. Если не случится чуда.       - Мы с Лилит оставим оба трона, что воздвиг Себастьян, - Асмодей перестал изображать из себя смертного, и выпрямился в кресле, жестко глядя прямо в глаза напряженного сына. – Один из них – твой, Магнус. На втором, я уверен, ты хочешь видеть исключительно Александра.       Чародея буквально разрывает на части желание поведать, где и когда он видел Эдом в целом и оба трона в частности, но послушно молчит, справедливо опасаясь гнева Падшего. Асмодей не сомневается, кого в конечном итоге выберет его сын. И этот предполагаемый выбор, в его понимании, будет вовсе не в пользу нынешнего человечества Земли.       - Он не доживет до того дня, когда защита охотников рухнет, отец.       - Я знаю. И именно поэтому я здесь. Видишь ли, даже Падшие уважают любовь, - Асмодей тонко усмехнулся, заметив сомнение в глазах сына. – Твой Александр может стать бессмертным. Таким, как ты. Истинным нефилимом, а не почти-человеком с крупицами ангельской ДНК.       - Извини, я не поклонник инцеста, - Магнус спешил отречься от предложения отца, заведомо зная, какая будет реакция Александра, если Магнус когда-нибудь ему подобное предложит. Маг в принципе не собирался рассказывать Алеку об особенностях ангельской и нефилимкой сущностей. Асмодей же предлагал напоить охотника кровью падших, используя методы Разиэля и Себастьяна. – А ихор Лилит слишком ядовит, уже проверяли.       - Так я и не предлагал, - насмешливо вскинул брови демон, вновь натягивая маску человечности. – Кровь Люцифера, конечно же, не обещаю, а вот Белиал вполне способен на подобную услугу. Они с Лилит всегда были благосклонны к Лайтвудам.       На миг, всего лишь на один краткий миг Магнус позволил себе представить, какого бы это было. Он, вместе с бессмертным, вечно молодым и прекрасным Александром, будет править новой цивилизацией, развивающейся на возродившемся Эдоме. Троны он лично выкинет в Бездну – Александр достоин гораздо большего, чем возведенные для других вычурные стулья. Вместе с ними будут жить Катарина и Тэсса – Магнус не позволит своим дорогим подругам погибнуть в последней битве земных рас против демонов. Алек уговорит Асмодея поделиться кровью с Изабель и Джейсом – куда же он без сестры и парабатая. А где эти двое, там и Саймон с Клэри. Вся компания, все его близкие друзья.       Идеальная утопия, которой никогда не суждено стать явью.       Ни Катарина, ни Тэсса не согласятся покинуть родной мир и людей в нем, даже если поплатятся за это решение своими жизнями.       Да и охотники откажутся по той же самой причине, без оглядки на любовь. Что бы Асмодей не говорил про греховность и падение охотников, ангельской крови в них все еще достаточно, чтобы инстинкт спасать и защищать тех, кто в этом нуждается доминировал над человеческой жаждой жизни и власти.       Уж у Джейса с Клэри так тем более повышенная концентрация ангельской ДНК в организме, они будут стоять до последнего. Как и Изабель, и Саймон. И Александр.       Утопия она на то и утопия.       - Ладно. Я услышал тебя, отец, - Магнус устало прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Асмодей не настаивает, растворяясь в тенях и оставляя сына один на один с его возлюбленным охотником. Демон сказал все, что хотел. Он не будет ждать ответа. Ожидание – совершенно не то занятие, которое входит в перечень хобби Принца Ада. Он просто примет к сведению решение своего сына. И он даже знает, каким именно оно будет.       Магнус мягко целует своего охотника в губы, пробуждая от магического сна. Алек охотно отвечает на ласку, теснее прижимаясь к магу, впуская язык любовника в свой рот и намеренно игнорируя кисло-сладкий клубничный привкус.       - Александр, пойдем в спальню? – хрипло просит чародей, с трудом отрываясь от желанных губ и отчаянно пытаясь скрыть мольбу в дрогнувшем голосе. – Не думаю, что балкон – лучшее место для сна.       Алек безмолвно кивает, закидывая руки на шею своему магу и притягивает его к себе для следующего поцелуя. Магнус слишком задумчив, чтобы заметить полное отсутствие сонливости в ясных голубых глазах возлюбленного. Асмодей основательно выбил его из привычной колеи, и ему просто жизненно необходимо в нее вернуться, иначе Алек заметит, что что-то произошло.       Алек с упоением целуется с чародеем… нет, нефилимом, старательно отвлекая его от тяжких дум о судьбе мира. Александр не скоро признается, что слышал весь разговор от первого и до последнего слова. Асмодей не просто так ходил вокруг да около, пересказывая Магнусу то, что он и так знает. Нет, он рассказывал все это для Алека, не спящего, но и не бодрствующего в полной мере. Парень прекрасно все слышал, но тело продолжало спать, живя отдельной жизнью. Скорее всего, Асмодей вмешался в магию сына, не давая усыпить ангела, позволяя ему слышать. Охотник не расскажет этого Магнусу, но поставит на уши своих друзей-напарников, заставив в режиме полной секретности искать и проверять обрывки полученной от демона информации.       Они еще покажут этому миру чудо.       А там кто знает.       Возможно, Алек примет предложение своего свекра?..