Ар-Нахимнэль.

38-ой год от основания Галактической Империи. 17-ый год Четвертой Эпохи и Арды Обновленной.

      Она рванулась – прочь из этой липкой паутины. Рванулась – как и прежде, с одним желанием: сбежать прочь из этой мерзкой действительности, что хуже любого кошмара…       И осознала, что кошмаром было только что увиденное.       Действительность же – иная.       Действительность встретила Лею бьющими в окно спальни яркими лучами солнца, что поднималось из-за гор Эфель Дуат на востоке.       И, невольно застонав, она упала обратно в постель.       Проклятые сны…       Они повторялись – снова и снова. Уже пятнадцать лет. Поначалу очень редко, но последний год Лея видела их все чаще. Дошло до того, что она срывалась вот так чуть ли каждую ночь. И все чаще она заменяла сон медитацией – чтобы только не видеть вновь и вновь, как фиолетовый клинок Джейны пронзает сердце Джейсена…       Лея глухо застонала. Снова накатилась бессильная злость. Что все это значит? Видения возможного будущего? Иллюзии того, что не сбудется?       Тихий стук в дверь.       – Приветствую, наставница, – на пороге чуть опустила голову в поклоне молодая ситх-ученица, по совместительству – горничная и камеристка ее величества Ар-Нахимнэли, королевы Гондора. «Королева, пришедшая с небес» – это имя Лее дал муж, и именно так здесь называют леди Скайуокер.       Девчонке едва исполнилось двадцать, она всего на несколько лет старше Кайло... И Лее почти навязал ее отец: «Мы должны позаботиться о восстановлении союзной расы».       Тоже мне, союзная раса. Бывшие хозяева Коррибана.       И понадобилось же Айреку тогда возиться с этим Золотым Шаром…       – Оставь меня. – Лее удалось овладеть собой, и голос уже звучал совершенно спокойно. – И позови моих детей: я желаю их видеть через полчаса в синей гостиной.       Когда, спустя полчаса, Ар-Нахимнэль переступает порог гостиной, в ней уже ничто не напоминает о недавнем кошмаре. Четверо подростков, ощутив ее приближение, вскакивают ей навстречу. Они ожидают ее реакции, но Лея лишь молча всматривается в их лица.       Гулдубэль, Друг Тьмы. Самый старший, самый желанный ее первенец. Весь обликом в отца: высокий, темноволосый. Тонкие, изящные черты лица. Разве что глаза не серые, а карие – лишь в этом он отличается от своих предков с древних фресок. В нем есть что-то неуловимое от королей древности – и Лея слышала, как говорят о старшем принце в городе. Дитя Древних – так его все чаще называли люди…       …Алый меч с крестообразной гардой пронзает тело полуседого старика…       Нулузир, Любящий Тьму. Русые волосы, живой, ищущий взгляд. Из всех ее детей он особенно похож внешне на ее отца и брата. Больше всего на свете он любит узнавать новое о Силе, и, кажется, будто его Путь – это вечный поиск…       …Любопытный взгляд пожелтевших глаз наблюдает за агонией жены брата…       Нулуфэль, Темная Дева. Сестра-близнец Нулузира. Она, как и старший ее брат, пошла лицом в родню их отца – и, кажется, будто родилась с мечом в руках. Уже теперь нередко ее называют Нэрвен – дева-муж. И пусть оглядываются искоса придворные, пусть говорят, что не пристало деве из Людей учиться сражаться, подобно юноше. Но, говоря по правде, разве все ее предки были Людьми? И кто знает, может, именно ей через тысячи лет досталась капля крови того народа, что готов был идти через Льды – к неизвестности?       …Фиолетовый клинок впивается в сердце Нулузира, направленный рукой его сестры…       Минулзан, Друг Небес. Младший и любимый, названный в честь Лорда Вейдера – и даже его родной отец дал ему имя, связанное с небом – как знак принадлежности его к семье Скайуокеров. И если средний сын унаследовал от деда-ситха внешность, то младший – таланты: к Силе, технике и полетам.       …В слепяще-белой вспышке исчезает силуэт юноши…       Вопреки обыкновению, сейчас Лея даже в мыслях не хочет называть детей данными ею именами.       Кайло, Джейсен, Джейна, Энакин.       Именами из ее сна.       Дети ощутили ее тревогу – их связь всегда была сильна. Но Лея заводит обычную беседу – о планах на сегодняшний день, о предстоящем путешествии в Арнор, и юное поколение оживает. Гулдубэль что-то весело говорит об Эльдарионе, сыне короля Арагорна, их родиче, и Лея успевает заметить тень смущения в сознании дочери. Уж не влюбилась ли Нулуфэль в юного арнорского принца? Впрочем, нет ничего запретного в такой любви – слишком далеко родство королей Гондора и Арнора, и все законы дозволяют брак их отпрысков.       И Ар-Нахимнэль отпускает сыновей и дочь.       День идет как обычно.       Нулузир играет со щенками тук’ат, что недавно привезли с Коррибана; Нулуфэль снова проводит полдня в фехтовальном зале; Минулзан копается в распотрошенном дроиде. Но то и дело они ощущают на себе тяжелый материнский взгляд, пристальный и словно изучающий. Королева тенью следует за детьми, отмахиваясь от прислуги, отсылая восвояси ученицу. Никто не осмеливается спрашивать ее о причине: всем известно, что в гневе Ар-Нахимнэль беспощадна и скора на расправу. И пока Король в отъезде, Королева – полновластная хозяйка во дворце.       Только Гулдубэль почти не замечает тяжелого внимания матери. Старший принц седлает коня и покидает дворец – там, в городе, ждет не дождется встречи с ним его тайная мэльдэ. Золоты ее косы, как колосья спелой пшеницы; гибок тонкий девичий стан, а голубые глаза в цвет ясного неба полны света Валинора. Ауриэлью, Дочерью Дня, зовется юная дева, что тайком приехала в столицу Гондора вопреки воле своего отца, Финрода Фелагунда; его суровой сестре, своей тетке Галадриэли, сказала, что отправляется в гости к одному из их союзников, Трандуилу, королю Зеленолесья. И далеким родичем ей приходится сам Кайло – через десяток поколений предков.       К вечеру все они вновь собираются – теперь за ужином.       И королева решается. Отсылает прислугу и заводит с детьми странный разговор. Ар-Нахимнэль начинает с предстоящего старшему сыну поступления в Имперскую военную Академию на Кариде. Гулдубэль почтительно кивает матери, скрывая недоумение: уже ведь давно все решено и обговорено не раз – почему же снова заходит об этом беседа?       Но Лею уже не остановить:       – Все вы, мои дети, хорошо знаете, что скоро вам предстоит обучаться воинскому искусству. И самое важное, что должны вы понять: бывают случаи, когда сражение недопустимо.       – О чем ты, мама? – вскидывается Нулуфэль.       – Вспомните историю о братьях Кель-Дрома, – отвечает Лея, с трудом сдерживая дрожь в голосе. - Когда Улик, ставший Лордом ситхов, сам того не желая, в пылу битвы убил своего родного брата Кея, оставшегося с джедаями. Полагаю, вы помните, что сталось с ним потом.       Дети кивают вразнобой. О да, историю они знают хорошо – иное не к лицу принцам Гондора.       – Вспомните еще о том, что сталось и в нашем роду, – продолжала Лея. – У короля Финвэ, одного из ваших далеких предков, было трое сыновей; и старший, Феанаро, в страхе и гордыне возомнил, будто средний его брат, Нолофинвэ, намерен настроить их отца против него, и стал прилюдно угрожать ему.       – Да, а от их ссоры случился раздор в народе, – подхватил Нулузир. – И когда погиб Финвэ, а народ нолдор решил уйти из Валинора в Средиземье, то Феанаро и его эльдар переправились через Океан первыми; а потом сожгли корабли, чтобы никто не следовал за ними. И Нолофинвэ повел свой народ через Вздыбленные Льды Хэлкараксэ, и многие погибли там. В том числе и леди Эленвэ, жена Турукано, среднего сына Нолофинвэ, нашего предка…       – Так поклянитесь мне, дети мои, – говорит Лея, и голос ее крепнет, – что никогда и ни при каких обстоятельствам не вознамеритесь убить друг друга или родичей по крови. Клянитесь – звездами или Ардой, Белым Древом* или Тьмою. Клянитесь!       – Но, матушка,.. – осторожно начинает Нулузир.       – Я сказала, – резко перебивает она сына. – Клянитесь немедленно – иначе я отрекусь от вас, и не дети вы мне будете.       Кажется, они ощутили – нет, не серьезность ситуации, но взвинченность матери и ее беспокойство. Гулдубэль оглядывается на младших и начинает:       – Клянусь силами Арды и Белым Древом нашего рода, что никогда не подниму оружие и не вознамерюсь убить кого бы то ни было, кто родич по крови мне. И будет уделом мне вечная Пустота, если нарушу свое слово.       – Клянусь звездами и Ардой, и своей силой,.. – подхватывает Нулузир.       – Клянусь Предвечной Тьмой,.. – продолжает Нулуфэль.       – Клянусь… – последним произносит слова клятвы Минулзан.       – Да будет так! – твердо произносит Лея. Потоки Силы сплетаются вокруг нее. - Перед этой землей и звездами Эа вы принесли клятвы; но если нарушите слово свое, то пусть уделом вашим станет вечная Пустота и сама память о вас исчезнет из Эа.       Позже, когда Королева удалилась в свои покои, четверо ее детей собрались все вместе:       – Что сегодня с аммэ** сталось? – Изумленно спрашивал Энакин старших братьев и сестру.       – Понятия не имею, – отозвался Кайло. – Я-то спорить с ней не стал и клятву принес, конечно, но не собираюсь же я убивать отца, чтоб стать королем Гондора, право слово! Это пусть на Альдераане так делают или еще где, а мы, потомки Элроса, никогда такое не делали!       – Ага, особенно, если учесть, что отец наш – бессмертный Король-Чародей***, – отозвалась Джейна. – И я вроде тоже не собиралась никого из вас убивать. А ты, Джейсен?       – Да зачем мне-то? – вскинулся средний принц. – Нет, ну кузен Кос ко мне пару раз цеплялся, а тетя Мара нас растаскивала, но это же давно было!       … Впервые за долгие недели сегодня Лея Ар-Нахимнэль спала спокойно.