Hell Effect

Околоземная орбита. Кэрриер "Нимитц". 30 минут после ядерного удара. Манфред Рихтгофен, несмотря на фамилию, не стремился ни в армию, ни тем более в ВКС. И уж точно, упаси господь, служить на аэрокосмических машинах, где даже в мирное время смертность была выше, чем в большинстве подразделений. Что поделать - космос ошибок не прощает, особенно если ты летишь в скорлупке длиной метров пятнадцать. Мечты немца были насквозь мирными, и самой насильственной мыслью для него была мысль о том, как бы поудобнее порезать колбасу на завтрак. В восемнадцать своих лет он мысленно представлял, как будет сначала учиться на финансовом, а потом, устроившись работать в какую-нибудь крупную компанию, годам к тридцати-сорока станет примерным семьянином и уважаемым человеком. И, учитывая его природную педантичность и упорство, у него были на это все шансы. Но, как говорится, если хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах. В случае Манфреда это был выпускной из школы с последовавшей пьяной дракой. И всё бы ничего, если бы Рихтгофен лично не отправил на больничную койку одного из участников драки. Который, оказалось, был то ли родственником, то ли просто хорошим знакомым ректора одного из лучших ВУЗов Германии, а тот - другом ещё нескольких влиятельных личностей. То, что он сотворил, Манфред понял, когда его дед совершенно спокойным голосом, никак не сочетавшимся с яростью в глазах, рассказывал о том, что теперь ждёт юношу и куда ему теперь закрыт путь. А затем перепуганного, бледного как смерть от открывшихся перспектив отпрыска Рихтгофенов высочайшим указанием патриарха семейства отправили в армию, где у деда - старого вояки, были свои завязки. Разумеется, с наказом свалить подальше от Земли, дабы народ к его возвращению успел забыть о его существовании. Боги, глядя на это, предвкушающе хихикали, чувствуя приближение отличного спектакля. Второй сюрприз ждал Рихтгофена в военной комендатуре. Манфред, всё ещё ненавидящий космос в общем, и флот, как его составляющую, никогда бы не записался в подобные войска. Но свалить с Земли было надо, а для этого было два пути - флот или мобильные войска. Но вот беда - в конкретной комендатуре набор в "сухопутную" часть войск был окончен, а вот во флоте, наоборот, обнаружился недостаток кадров. И Рихтгофена, обладавшего, к тому же, отличным здоровьем, лёгкой рукой военного комиссара записали во флот. Более того - как человека с великолепной реакцией, его отправили именно в те войска, которые он ненавидел лютой ненавистью - аэрокосмические силы. Боги уже не смеялись - они ржали. Это потом только Рихтгофен узнал, что вся эта история, за исключением драки, была целиком и полностью срежиссирована дедом, который сыграв на неадекватом состоянии внука, внушил ему, что требовалось. Но это было потом. В тот же момент курсант Рихтгофен, злой как чёрт, стоял напротив проходной и отчаянно думал о том, как бы откосить от такой незавидной участи. В конце концов он решил подождать немного, завалить тесты и написать рапорт о переводе в пехоту или танковые войска. И со свойственной ему педантичностью принялся добиваться своей цели. И это сработало бы, не сыграй против него одно обстоятельство - худших отчисляли насовсем, без возможности перевода. С формулировкой - "лицо, плохо поддающееся обучению". А вот это уже был крест не только на военной, но и на гражданской карьере. Так что Рихтгофен обманул сам себя. Но тут ему улыбнулась удача (ну или боги решили продлить представление) - он узнал об этом негласном правиле, случайно подслушав разговор двух однокашников, посмеивавшихся над тем, что "наконец-то отчислят этого придурка Манфреда, позорящего наше училище". Так что молодой немец, узнав, что его планы свалить из армии очень сильно скажутся на гражданской жизни, резко налёг на учёбу, и, к удивлению всего училища, в том числе преподавателей, оказался в десятке лучших по результатам экзаменов. И выражение лиц одногруппников так порадовало юношу, что он решил повременить полгода с переводом, дабы показать всему училищу, кто тут самый умный и крутой. Боги довольно улыбнулись - наивный человечек попался в ловушку. Прошло полгода. Рихтгофен закончил первый курс, и, как водится, после сдачи экзаменов их выстроили, и, поздравив с окончанием первого года обучения, задали вопрос - нет ли среди собравшихся тех, кто передумал обучаться на пилота. Юноша сидел в третьем ряду, сразу за преподавательским составом. Он был пятым по результатам экзаменов и имел на это полное право. И вот, сидя в числе лучших, он подумывал о том, чтобы подняться, и, сбросив ненавистную форму, свалить из космических сил. А лучше, из армии. Но... почему-то у него не поднялась рука. Причины, почему он не вышел, он до сих пор не мог понять. Но, как бы то ни было, Манфред остался учиться. Начались полёты. И вот тут-то Рихтгофен и понял, почему остался. Летать ему понравилось. Понравилось до одури - нередко Рихтгофен засиживался до полуночи в симуляторе и шёл на следующий день на занятия с красными глазами. Но оно того стоило - машина слушалась его, как ручная, словно являясь продолжением тела. И не раз курсант благодарил богов за то, что заставили его сидеть на первом курсе. Боги улыбались. Затем было распределение. Манфред, после размышлений, выбрал кэрриер "Нимитц". Мало того, что этот корабль был одним из новейших, так ещё и не вылезал с фронтира. И вот теперь, после полугода службы, его ждала первая боевая операция. И не где-нибудь, а на его родине - Земле. Сидя в кабине, Ритхтгофен отстранённо подумал, что не так он хотел вернуться домой. Но увы - судьба в очередной раз посмеялась над планами самонадеянного землянина. - Перекличка! - голос комэска в шлеме вырвал лейтенанта из воспоминаний. - Нимитц-1-2 готов! - Нимитц-1-3 готов! - Нимитц-1-4 готов! - Нимитц-1-5 готов! - отрапортовал Манфред. Вскоре все десять машин доложили о готовности. - Нимитц-1, это Нимитц-старт. Коридор свободен, добро на взлёт. Доброй охоты, первые. - Спасибо, Нимитц-старт, - откликнулся комэск, - Первое крыло, взлёт по парам. И, словно подавая пример, первые две машины рванули к видневшемуся выходу. Первые два ушли. Вторые два ушли. Теперь их очередь. Последовательность действий отработана до автоматизма. Его машина устроена так, что не может взлетать с пусковой трубы, а значит, поднимать придётся двигателями. Так, конфигурация взлётная, истребитель к взлёту готов. Оба РУДа на взлётный режим - сейчас не до сантиментов вроде разгона с постепенным увеличением тяги. Ждём выхода на режим. Теперь отпускаем тормоза. Скорость растёт, великолепно. Точка принятия решения пройдена. Теперь затормозить невозможно. Всё в порядке. Есть отрыв! Два аэрокосмических истребителя, загруженных отнюдь не по-истребительному, вылетели из ангара кэрриера, и, заняв своё место в строю и дождавшись остальных, рванули к планете, часть которой уже сейчас прикрыли облака пыли, поднятые ядерными взрывами. *** - Вход в атмосферу, - мягким женским голосом уведомил пилота речевой информатор. Одновременно с этим в левой верхней части ИЛСа (прим. авт. индикации на лобовом стекле, более известно как Head-up-display/HUD) появилась медленно заполняемая рыжая шкала температуры обшивки. Это позволяло контролировать параметры прохода через плотные слои атмосферы, не рискуя сгореть от трения. Нос истребителя окутался огнём пополам с голубоватым сиянием кинетического барьера - на такой скорости защитный экран предохранял не столько от попаданий, сколько от трения, принимая на себя нагрузку. Через некоторое время серия писков зуммера оповестила Рихтгофена об истощении барьера, но дело было сделано - АКИ прошёл через плотные слои атмосферы. Машина тут же потеряла в манёвренности. Казалось, что она в воздухе держится исключительно за счёт двух мощных двигателей. Отчасти так и было - крылья АКИ были предназначены скорее для монтажа подкрыльевого вооружения. Манфред обречённо вздохнул - вот поэтому он и недолюбливал машину, которую на данный момент вёл к цели. SF-4 "Rapier", она же АКИ-4 "Рапира". В принципе, эта машина была даже не полноценным истребителем, а скорее стендом для отработки ряда выкладок. Истребитель новый, и, по словам многих, обогнавший своё время. Начать хотя бы с того, что впервые на МЛА было установлено ЛАЗЕРНОЕ оружие. Собственно, "Рапира" была из тех машин, которые проектировались под оружие, а не наоборот. Раньше такой машиной был атмосферный A-10 "Thunderbolt-II" 20-го века, теперь же вокруг лазерной пушки построили АКИ. И в итоге получили машину, которую лётный состав прозвал "радостью смертника", а инженерно-технический "кошмар ИАС" (прим. авт. Инженерно-авиационный состав, аббревиатура перекочевала из 20го века). Первые - за практически полное отсутствие брони и альтернативного бортового вооружения, а вторые - за требовательность и ряд уникальных запчастей. Но, как бы то ни было "Хрустальная пушка" после ряда доработок на вооружение была принята в количестве ста штук. И вот на этой машине, которая мало того, что не могла отбиться в атмосфере, так ещё и несла с перегрузом три крылатые ракеты, и летел лейтенант Рихтгофен, проклиная тот день, когда согласился перевестись на новую технику. Кто же знал, что ему подложат такую свинью?! А причина, по которой на истребители загрузили ракеты, использовав в качестве ракетоносцев, было две. Первая была самая простая - слишком много целей на земле, и слишком мало МЛА, способных нести такое оружие, а потому стратегические ракеты грузили на всё, что могло их унести. В разумных пределах, разумеется - никто бы не стал вешать на лёгкий истребитель ракету класса "МЛА-поверхность/корабль". А вторая причина крылась как раз в неспособности "Рапиры" оказать сопротивление в атмосферном бою - система охлаждения лазерного оружия в условиях космоса работала гораздо лучше, а в атмосфере пушка выдавала от силы один выстрел в три минуты. - Внимание, приближаемся к точке три. Точка три была местом, в котором эскадрилья расходилась по своим целям - каждые два АКИ брали на себя один объект. Рихтгофену с напарником достался объект в Сан-Франциско. Три ракеты ждали своего часа под крыльями истребителя. Координаты были забиты ещё на орбите, и, в теории, их можно было бы банально спустить с орбиты, наведя по радару или лазеру. И вот тут-то и крылась проблема - оказывается, пришельцы неплохо подавляют большую часть земных систем наведения, а для наведения по лазеру армия должна была иметь своего человека на расстоянии прямой видимости. Которого, естественно, не было. Инерциальная навигационная система самой ракеты, несмотря на почти двухвековую историю развития, всё ещё не могла привести ракету в круг диаметром два метра. А посему пилотам предстояло выполнить то, что в Академии приняли бы за безумие - зайдя со стороны моря, выпустить ракеты залпом с пятикилометровой дистанции, наводя их по лазеру с борта АКИ. Будь их противником регулярная армия, Рихтгофен сказал бы, что они смертники. Нет, он бы сел в кабину и с честью, как надеялся, выполнил бы задание, но вероятность не вернуться была бы очень велика. Эти же инопланетяне, как выяснилось, успешно блокировали радарное, телевизионное - да, в общем, любое активное наведение. Поэтому на брифинге было решено применять ракеты с пассивным наведением по лазеру, наводя их с АКИ. По большому счёту, с этой задачей могли бы справиться куда более дешёвые и мощные планирующие бомбы, вот только на флоте их не было. Так что вешать на пилоны пришлось куда более дорогие, но в данный момент менее эффективные крылатые ракеты. - До точки пуска пятьсот километров. - Принято, - отозвался ведомый. Пилот подобрался - если не снижать скорости, эту дистанцию они покроют минут за восемь. Хотя для пуска всё равно придётся снизить скорость хотя бы до двух Махов. Тем временем впереди по полёту на побережье начали прорисовываться очертания Сан-Франциско, охваченного городскими боями. Город горел. Дым, поднятый пожарами, застилал и смазывал очертания мегаполиса, заставляя Рихтгофена сомневаться в том, что лазерное наведение сработает достаточно эффективно. Два АКИ заходили на цель, постепенно снижая скорость - городская застройка не давала нормально прицелиться, и подходить приходилось чуть ли не с черепашьей скоростью. И вот наконец-то в пределах прямой видимости показалась цель. Крупная воронка кроваво-красного цвета, обрамлённая материалом, похожим на кость, открылась прямо в одном из небоскребов, выдрав кусок стены. Из воронки бесконечным потоком шли враги. Манфред подумал, что если бы сейчас по месту высадки пришельцев отбомбились, скажем, стратегические бомбардировщики, одна из центральных улиц мегаполиса превратилась бы в кровавую реку. Да и вряд ли сам центр уцелел бы после коврового бомбометания. Но эти мысли мелькали на фоне сознания, нисколько не мешая делать работу, к которой его готовили несколько лет. Включить лазер, задать цель. Отлично, теперь поворотная платформа будет следить за целью, что даёт АКИ некоторую свободу манёвра. Выбрать на панели слева подвесное оружие. Ракеты одинаковые, так что индикация подсветила все три пилона. Отлично, теперь крылатые ракеты, синхронизировавшись с бортовым вычислителем, пойдут к цели, ведомые лазером, а не ИНС, как это случилось бы при обычном пуске (прим. авт. ИНС - Инерциальная Навигационная система). Пятнадцать километров. Лазер перешёл в активный режим, начав подсветку цели. Одновременно на панели загорелась рыжая лампа - Пуск разрешён. Одним движением Рихтгофен откинул крышку пусковой кнопки на рукояти управления, и с силой, словно это влияло на мощность взрыва, вдавил кнопку пуска. Одна за другой три ракеты с рёвом полетели к цели, направляемые лазерным лучом. Ведомый сделал то же самое. Итого на цель шли шесть крылатых смертей. Казалось, что ничто не может остановить поражение цели. Увы, захватчики обладали достаточно гибким умом, чтобы связать вырвавшиеся с низколетящих машин ракеты, и то, куда они летят. Воздух мгновенно окрасился в кислотные цвета от обилия снарядов и лучей, выпущенных с земли. Две ракеты сразу исчезли в облаках разрывов. Ещё одна свернула с курса, повреждённая метким попаданием рубинового луча, и, отчаянно виляя, врезалась в небоскрёб, сдетонировав в районе тридцатого этажа и вырвав из здания приличный кусок стекла, пластика и бетона. Четвёртой ракете какой-то особо меткий демон срезал двигатель и часть рулей, при этом случайно не зацепив топливный бак. Ракета, клюнув носом, сошла с курса и рухнула, взорвавшись, в толпе войск пришельцев, проделав в наступающих рядах кровавую просеку. Как ни странно именно это и позволило двум оставшимся ракетам прорваться к цели - плотность огня на несколько секунд уменьшилась. В последнюю секунду какой-то отчаянный демон-призыватель телепортировался перед пятой ракетой, умудрившись сбить её с курса. Ракета, буквально протаранив демона, вильнула в сторону, и в результате вместо попадания в портал влетела в одну из опор здания. Впрочем, это уже не делало погоды - последняя ракета преодолела-таки пятнадцать километров, и, влетев в портал, исчезла. А спустя секунду красная воронка словно взбесилась, и, раскручиваясь всё сильнее, схлопнулась, породив ударную волну. Для здания, в стене которого открылся портал, это, в сочетании с попаданием ракеты, оказалось фатально - многотонная конструкция из стекла и бетона со стоном, словно нехотя, упала, хороня под собой часть армии монстров. Рихтгофен облегчённо выдохнул, отключая лазерное наведение. В какой-то момент пилот подумал, что вся их атака увенчается грандиозным провалом. Похоже, судьба была к ним милосердна сегодня. - Нимитц-главный, это Нимитц-1-5, задача выполнена, цель уничтожена, возвращаемся на базу, - отрапортавал немец. - Принято, 1-5. Ждём вас дома. Отличная работа, парни, - отозвался висящий в космосе кэрриер. Манфред улыбнулся - всё же приятно, когда тебя хвалят, пусть даже это дань вежливости. Но вдвойне приятно ему было от хорошо сделанной работы. Лейтенант уже предвкушал, как по приземлению на борт его будут встречать, радостно хлопать по спине и поздравлять с успехом. Он так и не усвоил один урок, который до него пыталась донести судьба - не гордись работой раньше времени. Иными словами, не кажи гоп... И судьба-таки сумела удивить пилота так, что запомнил он это надолго. Пущенный вдогонку уходящим АКИ залп с земли достал-таки машину Рихтгофена. Сначала лучи полоснули по обшивке машины, срезая проекторы защитного поля, оставив АКИ беззащитным. А прилетевшие следом снаряды плазмы, вместо того, чтобы разбиться о защиту, ударили по машине, превращая правое крыло и двигатель в оплавленный кусок металла. Мгновенно взвыли предупреждающие сигналы, правый экран заполнился уведомлениями о повреждениях и отказах систем, а речевой информатор женским голосом спокойно раз за разом начал повторять о пожаре правого двигателя и других критических отказах. Манфред сразу понял, что до кэрриера ему не добраться. В этом была самая большая проблема применения АКИ в атмосфере - в случае повреждения двигателя большинство машин не способно покинуть пределы атмосферы планеты, сравнимой по массе с Землёй. Банально не хватит тяги. Но "Рапира" в этом плане поставила своего рода антирекорд - это был чуть ли не единственным АКИ, которому было жизненно необходимо иметь два двигателя. И теперь, когда один из них отказал, машина оказалась обречена на падение. Так что Рихтгофен принял, пожалуй, единственное решение в данной ситуации. - Это Нимитц-1-5. Подбит, терплю бедствие. Ухожу курсом 040. Нимитц-1-6, уходи домой, это приказ. - Принято, 1-5. Выполняю, - поразмыслив, ответил ведомый, и, помедлив, добавил, - удачи, "Барон". "Барон". Кличка, ставшая позывным. Привязалась к Манфреду ещё в учёбке, по понятным причинам. Впрочем, как сказал один преподаватель после сдачи экзамена по боевому пилотированию, он её заслуживал. Однако настоящий экзамен по пилотированию Рихтгофен сдавал сейчас, пытаясь увести Рапиру за пределы Сан-Франциско, чтобы не рухнуть на городскую застройку. Катапультироваться не вариант - Манфред прекрасно осознавал, что он не пехотинец, и выжить в городе, наводнённом агрессивными пришельцами, скорее всего, не сможет. - Ну давай, Мать твою, дотяни!! - ругался пилот, всеми силами стараясь удержать машину, норовившую уйти в сваливание - ассиметричная тяга в сочетании с пробитой плоскостью давали о себе знать больше, чем хотелось бы. Рихтгофену повезло, что он имел некоторый запас высоты, иначе его полёт кончился бы на другой стороне залива, в районе делового центра Беркли (прим. авт. не стоит забывать, что действие происходит в 2151 году, и многие города сильно разрослись). Но и сейчас ситуация была не лучше. Машину медленно, но верно тянуло к земле. Пройдя над районом Беркли, Рихтгофен решил пройти севернее - ему не улыбалось упасть в заливе Гризли. Несколько минут непрерывной борьбы за высоту, которую немец медленно, но верно проигрывал - и вода остаётся позади, открывая лётчику прекрасный вид на национальные парки, чудом сохранившиеся в наше время, изрезанные нитками берегов, и далёкий город, к которому вела широкая, видная даже с высоты серая полоса. - Автострада, - пронзила догадка "Барона", - в брифинге упоминалось об АУД (прим. авт. Авиационный участок дороги, которые могут быть использованы в качестве ВПП) недалеко от Фэйрфилда. Только бы дотянуть до неё - линия фронта проходит как раз там. Как показала практика, последняя мысль была лишней. Поскольку второй двигатель, надсадно взвыв, выбросил в атмосферу двухметровый язык пламени и заглох. - Verdammte Scheiße! - выругался лейтенант, - какой Arschkopf проектировал этот двигатель?! Чтобы я ещё раз полетел на этом huren flugzeug!!! Ругательства, однако, не заставили заглохший двигатель работать, и теперь шансы лётчика благополучно дотянуть до шоссе очень сильно упали. Рихтгофен даже сомневался, пересечёт ли он границу национального парка, или так и рухнет среди деревьев. Благодаря включенной вспомогательной силовой установке АКИ не лишился управления, но посадочные опоры выпустить всё же не удалось - люк шасси был намертво заклинен. Но судьба, видимо, проявила благосклонность - космическая машина перевалила-таки границу лесов и вышла над шоссе. Непрерывно ругаясь, Манфред сумел-таки вывести повреждённый аппарат на посадку. Машина приземлилась на брюхо, и подпрыгнув, заскользила по дороге, где, высекая искры, закружилась, словно в вальсе. Оказавшись будто в центрифуге, Манфред молился всем богам, чтобы АКИ, превратившийся в адский волчок, не вылетел на обочину. После такого он, скорее всего, в живых не останется. Рапира не подвела. Но подлую натуру напоследок показала. АКИ, накренившись, зацепил дорожное покрытие многострадальным правым полукрылом, окончательно оторвав измочаленную плоскость. От удара голова Рихтгофена резко мотнулась, и пилот, сильно ударившись головой, потерял сознание.