Люди, добрые люди, Пусть наш мир добром, Добром пребудет! ©Король и Шут «Добрые люди»
— Мистер Ти! — в цирюльню ворвалась женщина с подносом в руке. Но тут же она поймала озлобленный взгляд своего соучастника, который в этот самый момент перерезал глотку своему клиенту. Миссис поняла, что она не вовремя, но уже было поздно. Вероятно, она помешала товарищу получить удовольствие от убийства и теперь он рассержен. Он нажал на педаль, что заставило труп скатиться прямо в подвал, и медленно направился в сторону незваной гостьи. Та начала пятиться, но уперлась в стену. — Миссис Ловетт, а Вас не предупреждали, что нужно стучаться? — в его руке блестело частично запачканное кровью лезвие бритвы. — Простите, мистер Тодд, я не хотела, честно… — чёрные глаза женщины метались из стороны в сторону, но всё равно останавливались на мужчине. — «Простите»? Я бы простил, будь это в первый раз и будь это до моего отправления на каторгу. Но теперь я ничего не прощаю… — он становился всё ближе и миссис, казалось, перестала дышать, лишь бы не издавать лишних звуков и не раздражать цирюльника. — Но мистер… — Цыц! Я не желаю ничего слышать! — он ударил Элеонору по лицу, от чего та улетела в сторону и приземлилась прямо на пол, около парикмахерского кресла. Тодд подошёл к пекарше, схватил её за шкирку и грубо усадил в кресло. Та тряслась от ужаса и нервно вцепилась ногтями в ручки мебели. Чёрные глаза парикмахера буквально просверливали её, они горели яростью и жаждой мести тем, кто обрёк его на такую жизнь. С бритвы стекали последние капли крови, а Ловетт представляла, как точно также стекает её кровь. — Вам страшно, миссис Ловетт, да? — издевательски улыбнулся маньяк. — Суини, я… — Молчать! — парикмахер замахнулся и резко провёл острым лезвием по лицу женщины. — Для тебя я мистер Тодд, чёртова кухарка! Суини Тодд быстрым шагом вышел из комнаты и оставил миссис в одиночестве. Она хорошенько отдышалась и поблагодарила Бога за то, что она жива. Кровь маленькими капельками стекала из небольшого пореза. «Легко отделалась…» — выдохнула женщина, вытирая рану куском платья. Вероятно, она настолько жалкая, что убийца даже не захотел марать об неё руки. А ведь она всё равно любит его… Порой до неё доходят мысли, что цирюльник узнает о живой супруге и тогда жизнь пекарше оборвётся, как и её надежда, что он полюбит её. Каторжник совсем помутился рассудком. Он не видит предела, не может остановиться. Жить с таким тираном в одном доме становится крайне жутко. Она и рада сбежать, да не может… Не может оставить его… Переборов страх, Ловетт решилась спуститься в пекарню. Поняв, что его там нет, она вновь выдохнула и присела за один из столиков, заливаясь слезами. Они попадали в рану и создавали дикую боль, но это меркло по сравнению с душевной болью, что вызывает у неё любимый цирюльник. Неожиданно в лавку начали заходить толпы людей и усаживается за столики. «Рабочий день начался…» — осознала Нелли и подбежала к своему столу. Вытерев слёзы и приведя себя в порядок, женщина начала ходить по столикам и принимать заказы. Он убил Тоби… Да, Суини убил этого мальчика за один мелкий проступок. И ему было плевать, что Ловетт в голос рыдала над телом её помощника. Ему плевать, что она считала мальчишку своим сыном. Несколько дней она ходила с опущенными глазами, убитым видом, да ещё и получала за это от Тодда. Что ж, рабочий день подошёл к концу и уставшая Нелли могла наконец плюхнуться в мягкое кресло около камина, погреть косточки. Её веки начали закрываться, а сознание мутнеть, когда напротив себя она смогла разглядеть знакомый силуэт. Мужчина вновь был чем-то недоволен. — Вы устали? — грубо спросил он. — Не поверите как… — ответила пекарша, приходя в себя. — А трупов в подвале разделывать кто будет? Я что ли? — Я очень устала. Между прочим это Вы убили Тоби! — выговорилась Ловетт и осеклась. Он резко сорвался с места, и схватив за горло поднял обессиленную женщину. Ей стало не хватать воздуха, всё перемешивалось, голова кружилась. — Как ты смеешь перечить мне, тварь? — ещё сильнее сжал её хрупкую шею маньяк, надавливая пальцами. — Простите, мистер Тодд, я больше так не буду! Честно, я сделаю всё, что попросите, дабы искупить свою вину! — без умолку тараторила напуганная жертва насилия. — Хм… У меня очень богатая фантазия, поэтому сейчас ты отправляешься в подвал разбираться с трупами, а потом, как миленькая стоишь в моей цирюльне и ждёшь меня, уяснила? — Да, мистер Тодд. Женщина, как и обещала, отправилась в подвал, стены которого уже ни раз проклинала. Ей надоело это место, эти стены, печь, трупы. Горы трупов. Все они ужасно воняли, были до жути противными. Ей приходилось сначала брать тела с того места, куда они падают, а затем тащить в отдельную кучу, после чего она могла приняться за работу. Столько раз видеть куски мяса, руки, ноги, головы. Расчленять, запихивать это всё в мясорубку и крутить ручку. С отвращением смотреть на выходящий фарш. Как ей это надоело… Женщина со слезами вспоминает моменты, проведённые с её покойным супругом Альбертом. Хоть она и не особо любила его, им было хорошо вместе. Ещё тогда её сердце было занято Бенджамином Баркером, которого уже боялась не увидеть. Муж умер, денег нет, пирожковая опустела… Элеонора думала, что и помрёт в одиночестве, однако невозможно описать чувства, которые бушевали в ней при встрече с любимым. Она хорошо помнит, как он вошёл в её лавку, как она усадила его в кресло и наконец, как организовала ему встречу с любимыми бритвами. Уже тогда она заметила, что нет прежнего Бенджамина. Пред ней не нежный, робкий и наивный цирюльник, а жестокий, жаждущий мести маньяк — Суини Тодд. Её очень пугало, что же мог придумать этот злодей для неё. Что он пожелает? Что может желать сошедший с ума серийный убийца без чувства сострадания, который не ведает пощады? Эта неопределённость заставляла женщину нервничать и вздрагивать от очередной грязной мысли, которая пришла в голову. И когда она отправила в печь последнюю порцию пирогов, Нелли отправилась в самое нежеланное на данный момент для неё место — цирюльню. Она слишком уставшая и еле поднимается по ступенькам. Но вот кухарка заходит внутрь и видит, что там никого нет. Как и велел ей мистер Тодд, она послушно ждёт его в цирюльне. Спустя время, тяжёлым шагами входит и парикмахер. — О, уже пришла… — коварно улыбнулся маньяк. — Что же ты хочешь?.. — запинаясь подала голос брюнетка. Брадобрей сделал несколько шагов к ней на встречу, миссис стояла не двигаясь, затаив дыхание. Одной рукой он обхватил её шею, а другой взял за подбородок и прижал даму к стене. Элеонора не раз дрогнула в его руках и убийца это заметил. Он приблизил своё лицо к её и страстно впился ей в губы. Но через миг с отвращением отстранился, вытирая свои губы. Женщине этот поцелуй был менее неприятен, чем своему соучастнику, но всё-таки неприятен. — Фу! Ну и противная, всё желание отбила… — выплюнул парикмахер, смотря на стоявшую перед ним женщину. Та довольно выдохнула, но и приуныла. — Бенджамин… — сорвалось с её уст, из-за чего она получила сильную пощёчину и вновь отлетела в сторону. — Не смей меня так называть, Бенджамин мёртв! Как и Люси… — мужчина снова вышел из цирюльни, оставив миссис Ловетт в недоумении. Она уже привыкла к его странностям и резким сменам настроения, но порой он выдаёт такое… Постепенно женщина начала испытывать головокружение, в глазах стало темнеть и она потеряла сознание.***
И снизу дно, и сверху дно, Кругом темно. И даже днём в твоё окно Не светит солнце… ©Король и Шут «Счастье»
Медленно распахнув тёмно-карие глаза, Нелли сразу же поймала взгляд брадобрея, что сидел перед ней в кресле. И долго он за ней наблюдает? Она начала приподниматься, но это удавалось ей с трудом. Вчера она совсем нечего не ела, а поэтому ужасно истощена. Суини и не думал ей помогать, он просто безэмоционально наблюдал за этим. Женщина села на колени у ног парикмахера. Такой расклад ему нравился. — Я придумал, как ты можешь искупить свою вину. Это наказание пойдёт тебе на пользу. — И что же это? — Ловетт опустила глаза, и одинокая слезинка скатилась по бледной щеке. — Пойдём прогуляемся? — женщина осмотрелась, чтобы понять, точно ли ей это адресовано. Мистер Тодд поднял даму и повёл на улицу, не дожидаясь ответа. Пекарша онемела от удивления. Неужели разум начал возвращаться к демону-парикмахеру? Теперь женщина покорно шла со своим спутником по парку. Она старалась не замечать мрачность и серость Лондона, а просто наслаждалась момента. Однако, резко её одолело чувство страха и тревоги. «Это всё не просто так, он явно что-то задумал!» — наконец поняла миссис. Обеспокоенно она посмотрела на Суини с которым шла под руку. Он с хитрой улыбкой посмотрел на неё и успокаивающе погладил руку. Не успела шатенка и одуматься, как её схватили два стражника. Нечего не объяснив, они потащили её куда-то. Она жалобно смотрела на отдаляющегося от неё цирюльника и взглядом молила о помощи. Тот лишь улыбаясь смотрел на беспомощную помощницу. Женщину переодели в какие-то короткие лохмотья. Она чувствовала себя голой, ведь впервые её ноги и колени были обнаружены. Миссис Ловетт грубо бросили за решётку одной из камер темницы. Она прильнула к решётке и посмотрела на уходящего солдата. — В чём меня обвиняют? — хриплым голосом спросила Элеонора у него. Тот в свою очередь лишь усмехнулся и покинул помещение. Ловетт было жутко, стены давили, она слышала каждых шорох. Она абсолютно одна в тёмной и страшном месте. Ей холодно. Эти лохмотья не греют и не прикрывают. Лежать ей приходится на холодном каменном полу. И что это значит? Почему Тодда не забрали с ней? Почему ей не объяснили, что она сделала? С её прибытия сюда, наверное, прошёл час. Она уже чувствовала, как сходит с ума. Она так и не ела, её мучает жажда. И холод… Кухарка дрожит и ей некуда деваться. Она уже долгое время разглядывает квадрат потолка с которого капают капли воды. Женщина старается поймать их ртом, чтобы хоть малость утолить жажду. «Демон… Он демон!» — кричала она в пустоту. Прошло ещё несколько часов. Мрак, пустота и холод царили в темнице. Ловетт уже не мёрзла, она слилась с атмосферой. Она не хотела спать, но медленно умирала от жажды, голода и скуки. Её начали посещать лёгкие галлюцинации. Например, сейчас Нелли видит, как в тюрьму спускается Суини, а в его руках миска и стакан с водой. Или это не галлюцинация… В его руке блеснуло серебро ключа. Парикмахер повернул его в замке и решётка отворилась. У женщины не было сил встать и она лёжа наблюдала за действиями своего мучителя. На его лице сияла улыбка. «Ну хоть кому-то хорошо…» — на её глазах выступили слёзы. Тодд медленно поднял голову дамы и поднёс стакан к её сухим губам. Она почувствовала, как холодная вода начала увлажнять засуху в её рту и горле. Она пила и не могла напиться. Но парикмахер тут же убрал сосуд в сторону. «Тебе этого хватит» — серьёзно произнёс он, осознавая, что миссис Ловетт не успела нормально попить. Пекарша жадно посмотрела на миску с какой-то стряпней, как на спасательный круг. — Хочешь есть? — Очень… — обессиленно ответила шатенка. — Хм… — мистер пальцем провёл по миске с кашей и поднёс к своему рту, после чего обсосал. Потом он поднёс палец к губам женщины и провёл по ним. — Ну и мерзость… Кухарка облизала губы, чтобы почувствовать вкус еды. Любой еды. Суини нравилось её мучать. Он откинул миску в угол и та перевернулась. Ловетт потребовалось доползти до туда, что ей давалось с большим трудом. Она ползла, была без сил, но ползла. Наконец она начала есть месиво прямо с пола, а цирюльник тем временем опять закрыл решётку и покинул темницу. Каждый новый день приносил ей новые мучения. По несколько раз в день её навещал убийца, который таким же небрежным образом оставлял ей еду и питьё. Однако потом он придумал, как ещё можно помучать умирающую женщину. Он пристегнул её наручниками к стене. Теперь она всегда сидела, а руки были над головой и затекали. И кормить парикмахер её теперь мог более мучительными образами. Ловетт была готова отдать Богу душу, но не могла. Такой ад творится с ней, наверное, неделю. Однако для кухарки это была вечность. Элеонора забыла, как ходить, как разговаривать. Она была истощена, а галлюцинации стали её друзьями. Но однажды Суини навестил её уже без еды. Он вошёл за решётку и сел на корточки около женщины. Та страдающего посмотрела на него. Но на лице цирюльника тоже не было улыбки, он был предельно серьёзен. — Ты осознала свою ошибку? — спросил он, а Ловетт слегка кивнула. — Отлично. Стража больше не позволяет мне тебя здесь держать, так что ты возвращаешься домой. — Вы очень добры, — хрипло выдавила из себя шатенка. — Заткнись и иди, — он отстегнул наручники и поднялся, ожидая, когда Нелли последует его примеру и пойдёт с ним домой. Однако, миссис Ловетт не могла встать, от чего Тодд покривился. Ему пришлось взять мученицу на руки и донести до дома. Он даже положил женщину на кровать её комнаты и оставил в полном спокойствии. Та была за это очень благодарна. После всего этого она ещё больше стала бояться цирюльника. И зачем она тогда ему помогла? Почему после всего этого, она уверенна, что что-то к нему чувствует. Так ли это? После нормального сна, пекарша смогла хоть немного, но нормально набраться сил. С кружащейся головою, она спустилась в пекарню, где смогла раздобыть подобие хлеба. Она жадно набросилась на него, но много съесть не смогла. После неожиданно большой порции еды, у Ловетт стал сильно болеть живот. Позже она смогла и попить. Теперь Нелли снова потянуло в сон. Она присела за один из столиков и сложила руки на нём, кладя на них голову. Она провалилась в сладкий сон. По истине сладкий. Тёплый ветерок трепал кудрявые волосы. Морские волны гуляли в разные стороны и брызгали на бледное лицо своими прохладными каплями. Медленно начал появляться закат. Он наполнил своим светом весь остров. Женщина босиком стоит на ещё не остывшем песке. Сзади подходит Он и обхватывает её хрупкое тело, приобнимая. Мужчина положил свою голову на её плечо и они вместе стали следить за опускающимся за горизонт солнцем. А неподалеку находится их маленький домик в котором они вместе живут и проводят время. Он шепчет ей на ухо: «Люблю». А она сильно вцепилась в его руку и шепчет в ответ: «Не отпускай!». Хотя женщина прекрасно знала, что он её не отпустит. Никогда. И этот волшебный сон оборвало грубое замечание: — Какого чёрта ты сейчас здесь спишь?! — Простите, мне казалось работы нет. Простите… — Как работы нет?! А рубашки мои стирать кто будет? Или я должен пред клиентами в крови представать? — Прошу, простите меня, я сейчас мигом всё отстираю! — Пошевеливайся! — он грубо схватил её за волосы и поднял с дивана, толкая в сторону двери в коридор. Однако, шагая по коридору, Ловетт решает завернуть в свою комнату. Она знала, что если её поймают, это будет ей очень дорого стоить. Живо кухарка стала собирать свои вещи в чемодан. Слёзы скатывались по щекам и капали с подбородка. Истерика овладела ею. — Зачем ты это делаешь? Он же убьёт тебя! — послышался чей-то голос из тёмного угла. — Я не могу так больше жить. Не могу. Пусть я умру от его руки, чем от истощения или остановки сердца. Я так больше не могу! — Но может есть более безопасный способ сбежать? В конце концов тебе некуда бежать. — Придумаю что-нибудь! — Остановись! — продолжил останавливать голос. Из угла начал выходить женский силуэт. Оказавшись на свету, стало видно, что это женщина средних лет с растрёпанными волосами, чёрными глазами, бледной кожей и синяками под глазами. Это очередная галлюцинация Ловетт. — Я не могу! Просто не могу! Как же ты не понимаешь! — женщина впала в истерику. — С кем ты разговариваешь?! — в комнату ворвался встревоженный парикмахер. — Ты что, сбежать решила?! — Нет, конечно… — да, сейчас врала она не так искусно, как тогда, когда рассказывала Суини про его жену. — Да как ты посмела?! — Тодд ударил Элеонору по лицу, а затем схватился за бритву. — Мистер Тодд, прошу, не надо! — шатенка получила острым лезвием по шее и потеряла сознание. Очнулась она в своей комнате. В общем, в той же комнате, где, как она помнит, пыталась собрать вещи и сбежать. Женщина осмотрелась и увидела, что вся кровать и немного пол в её крови. У Ловетт ужасно кружилась голова, не было сил. Она начала ощупывать рану, которая ужасно болела. Но рана была зашита. Нитками. Неужели это Он спас её. Почему он просто не убил мешающуюся помощницу? И сколько она пробыла без сознания? Судя по засохшим следам от крови — довольно долго. Женщина попробовала сесть, но это далось ей с большим трудом. Она потеряла слишком много крови. Неожиданно, без стука, в комнату вошёл сам маньяк. Нелли охватил дикий страх, когда она увидела его серьёзное лицо. А самое главное, что она даже не могла убежать и спрятаться. Суини медленно приближался к ней. «Не подходи, молю, не подходи», — скулила раненая в своей голове. — Ну что, очухалась? — спросил демон. — Да, спасибо большое, что спас меня… — Не очень-то и хотел. Просто я подумал, что кроме тебя больше некому выполнять грязную работу, и ты ещё пригодишься. Пекарша опустилась глаза. На какой-то момент ей показалось, что действительно нужна Тодду и он её пожалел, но это, как всегда, были наивные мечты. Собственно, это всё, что хотел сказать цирюльник, поэтому он живо поспешил удалиться. Шатенка расслабилась и погрузилась в сон. Кровь вновь брызнула и покрасила его одежду в алый цвет. На лице не было улыбки, хотя в данный момент он испытывал до дрожи приятное ощущение. Труп ещё бился в судорогах, но это не долго. Цирюльник посмотрел на свою бритву довольный работой. «О, мой друг, ты так верен мне… » — прошептал он. Мужчина глубоко всматривался в лезвие. Казалось, в нём отражается душа парикмахера. А потом, он посмотрел на разбитое зеркало. Оно разбито, как и сердце убийцы. Всё в этой цирюльне напоминало ему Её. Он хорошо помнил каждый изгиб её тела, каждую морщинку на лице. Хотя, какие морщинки? Она идеальна! Потом демон-парикмахер посмотрел в окно, которое каждый раз показывает ему серые улицы Лондона. По его трубам, словно ржавчина течёт кровь. Он завёрнут, как в саван, туман. В нём царит ложь, порок и обман. Как люди могут сохранять романтику, любовь и что-то светлое в таком городе? Вдруг в дверь цирюльни постучали. Стух был тихий, приглушённый. Суини накинул куртку, чтобы скрыть следы крови и настроился на молодого парня, который слабо постарается вырваться, но не сможет. Брадобрею особенно нравилось расправляться с молодыми. Видеть их светлые, наивные лица. Но распахнув дверь парикмахерской, Тодд увидел далеко не парнишку… На пороге стояла юная брюнетка, с такими же чёрными, как и волосы, глазами. Её локоны аккуратно спадали на плечи, взгляд был уверенный. Платье зелёное, весьма красивое, но не богатое. Особа, явно, не из светского общества. — Можно подстричься? — без доли страха спросила она. — Ну, проходи… — словно что-то затеяв, ответил мужчина. Девушка прошла вглубь парикмахерской. Уверенно она села на кресло, закрыла глаза и откинула голову. — Кончики подровняйте, — попросила девушка, а мастер принялся за работу. — Тяжёлый день? — невзначай поинтересовался Суини. — Не то слово. Так тяжело смириться с мыслью, что муж мёртв, особенно, когда все об этом только и говорят, — парикмахера передёрнуло. — Погиб супруг? — Да, на каторге корабль потерпел крушение. — Сочувствую. Я и сам перешёл через это… — Жена погибла? — всё так же с закрытыми глазами спросила девушка. — Да… А всё из-за мерзавца-судьи. Он захотел овладеть моей женой и отправил меня на каторгу. Он таки овладел ею, но насильно. Моя Люси не смогла пережить этого и отравилась. Но я за неё ещё отомщу… — Что? — открыла глаза брюнетка. — Я убью его. Убью так же, как и других людей, которые погибли от моей руки… — клиентка начала испытывать беспокойство. — О чём Вы говорите? — вдруг дама увидела следы крови на полу и резко повернула голову на парикмахера. — О, да… Из моей цирюльни ещё никто не возвращался живым… — глаза мужчины загорелись огнём. Девушка вскочила с места. Цирюльник коварно улыбнулся и с бритвой подбежал к ней. Он обхватил её талию и его рука скользнула в сторону живота девушки. Однако у неё получилось увернуться. Тогда Суини вновь побежал за ней и схватил со спины и поднял юную вдову. Брюнетка опять вырвалась и упала на пол, поставив подножку маньяку и сбила его с ног. Девушка пробовала бежать, но Тодд схватил её за ногу и она снова упала. Он поднял её и в этот момент, вдова смогла урвать из его руки бритву и отбежать в сторону. — А ты молодец... До последнего держишься за свою жизнь... — В отличает от Вас, мистер, я понимаю, что нужно жить дальше и не находить виноватых, — отдышавшись сказала девушка с растрёпанными волосами. Тогда парикмахер начал медленно подходить к ней и резко забрал бритву. Она двинулась в сторону, но парикмахер поднял её, держась за ляжки. Девушка вырывалась и тогда Тодд с силой усадил бунтарку на парикмахерский комод. Она ударилась об зеркало, но продолжала биться. Леди сражалась до последнего, Суини бросил её на пол. Она была уже без сил и не могла подняться. Тогда цирюльник с улыбкой поднял ослабленное тело и пустился в пляс. Да, он начал вальсировать с ней. Девушка не танцевала, а лишь расслабленно болталась у него в руках, этот демон манипулировал ею, управлял. Он танцевал, двигался активно и смотря прямо ей в глаза напевал: — Мечтать о счастье так смешно, когда все в жизни решено, Когда как воду вновь и вновь, ты проливаешь чью то кровь. И снизу дно, и сверху дно, кругом темно. И даже днем в твое окно, не светит Солнце... Но вдруг он остановился и взглянул прямо в напуганные и уставшие глаза своей жертвы. — Ты так юна, но испытала ужасное горе. Позволь избавить тебя от страданий. Но перед смертью, назови своё имя. — Элизабет... — выдохнула брюнетка, со страхом смотря в глаза своего маньяка. — Прощай, Бетти, пусть душу твою на небо ангелы заберут,— и с этими словами он провёл лезвием по её хрупкой шее. И после этого маньяк начал танцевать медленный танец с окровавленным трупом. Он внимательно смотрел на неё, любовался. Суини настолько болен, что его больше привлекают мёртвые женщины, чем живые. Он восхищается бездыханными телами. Как безумно выглядит картина: мужчина в крови танцует с мёртвым телом...***
Это ты? Я не верю! Я не верю: прошло двадцать лет! Двадцать лет! Мне сказали... Мне сказали, что ты умерла... Ни тебя, ни меня... Здесь меня больше прежнего нет... Почему ты жива? Ты жива! И зачем ты пришла? ©Король и Шут, «Почему ты жива?»
Девушка очень пригляделась парикмахеру и ему тяжело было с ней расставаться. Однако, пришлось. Он лично кинул её в печь, наблюдая, как догорает её аккуратное тело. Оказывается, убивать женщин тоже приятно... То утро было светлое, ясное. Солнце пробивалось в окна домов, нежный ветер покачивал деревья и развивал платья дам. Суини предавался размышлениям в своём кресле, где побывал не один труп. Миссис Ловетт до сих пор лежала в своей комнате. Тодд думал о том, как спасти дочь, если это ещё можно сделать. Он убил Энтони и это было большой ошибкой. Брадобрей был в гневе, ведь этот парнишка помешал ему в первый раз убить судью. А теперь ему приходится думать, как самому спасти своё чадо. С отвращением цирюльник думает о том, что если Терпин уже овладел Джоанной. Маньяк покрутил головой и перевёл мысли на другое. Он спустился в лавку, чтобы выпить немного джина. Ну, как немного... В последнее время цирюльник пьёт изрядно и не раз бил Элеонору по пьяне. И в этот раз он начал бродить по полкам в поиске спиртного. Однако, натыкался лишь на пустые бутылки. Суини Тодд был уже готов наорать на кухарку, но вспомнил, что та отдыхает. По сути, ему нечего не мешало ворваться к ней в комнату и высказать всё, но он решил воздержаться. Думаю, она бы оценила такой поступок. К счастью для парикмахера, он нашёл ещё не тронутую бутылку джина и принялся пить. Однако, его прервал стук в дверь пирожковой. «Ну кто там ещё?» — заворчал маньяк, распахивая дверь. И тут его словно ударяют по голове. На пороге лавки стоит его дочь — Джоанна. Но помутившийся рассудком цирюльник принял дочь за свою жену, ведь девушка, как две капли воды похожа на свою мать. — Люси? — спросил удивлённый Суини. — Извините? — девушка распахнула свои красивые глаза не понимая, что происходит. — Люси... Почему ты жива? Ты жива в моём сердце, но мертва в этом мире. Я мстил за твою смерть, я ненавидел всех, я проливал реки крови - и все зря? Нет! Ты не должна быть живой. Парикмахер замахивается и убивает девушку. Он обхватывает её хрупкое тело, и садясь на колени, прижимает её к себе. В это время в лавку спускается окрепшая Ловетт. Неожиданно, она видит труп девушки. — Что ты наделал? Ты убил свою дочь! — Дочь?..— Тодд повернул лицо мёртвой девочки к себе и понял, что это не его Люси...— О, как я слеп! Джоанна, душа моя... Он ещё сильней прижал блондинку к себе. Теперь у него точно никого не осталось... Суини не мог отцепиться от тела бедной девочки. Лишь Ловетт сумела убедить его избавиться от трупа. Нелли его не узнавала. Парикмахер окончательно ушёл в себя. Он был подавлен смертью дочки. Не удивительно, ведь, как он думает, она последний его родной человек. Прошло несколько недель, а Суини всё так же резал глотки клиентам, бездумно, без удовольствия. Лишь погружённый в свои мысли. Эмоции начали покидать его. Теперь брадобрей не испытывает гнева, ярости, грусти, веселья. Ничего не чувствует. Лишь мрак окутал его разум. Он словно остался без души. С одной стороны, это было на руку миссис Ловетт, а с другой, она очень переживала за него. Ведь... Она до сих пор любит его. Прошло несколько дней, а Суини был всё таким же. Рана Нелли зажила, но сердце до сих пор болело. Однажды она зашла к Тодду в цирюльню, когда он сидел в раздумьях. Он просто смотрел в одну точку, не двигался. — Убей меня, — уверенно встала перед ним женщина. — Что? — без эмоций, не отрывая взгляд от стены спросил парикмахер. — Убей меня. Я не могу жить, видя, как ты страдаешь. Мне не нужна жизнь без тебя. — Ты серьёзно? — цирюльник посмотрел на собеседницу. — После всего того, что я тебе сделал, ты всё равно любишь меня? Нелли, ты больна не меньше моего. — Я знаю, Суини, я знаю... — Знаешь, а, ведь, когда я принял Джоанну за свою жену, я подумал, что ты мне солгала и хотел убить тебя... — женщина сглотнула. — Ну что ты, как я могла солгать тебе? Парикмахер встал и медленно начал подходить к пекарше. Та не могла пошевелиться, ожидая дальнейших действий маньяка. Он подошёл и обнял кухарку. Та растворилась в его объятиях. Затем, он взял её руку и провёл по ладони лезвием. Кровь начала течь из раны, а Суини прижался к ладони щекой и закрыл глаза. Нелли улыбнулась. Потом, он обхватил её талию и страстно поцеловал в губы. Наивная Ловетт подумала, что её мечта осуществилась. Но... Как бы ни так. Не переставая целовать, маньяк схватил что-то тяжёлое и ударил по голове женщину. Она вмиг потеряла сознание. Очнулась Ловетт в подвале. В хорошо ей знакомом подвале. Голова ужасно болела, а Элеонора постаралась вспомнить, что вчера было и что вообще происходит. Она с ужасом поняла, что привязана к какой-то выпуклости в стене. Вернее, привязаны её руки. Знакомое положение... Вдруг в подвал вошёл парикмахер. Он хитро улыбался и пекарша поняла, что дело дрянь. Она старалась вырваться из верёвки, но не могла. Чем ближе становился Суини, тем больше женщина волновалась и вздрагивала. Она и представить не могла, что вздумает этот демон-парикмахер... — Как себя чувствуешь? — Суини, что тебе надо? — напуганно спросила шатенка. — Лишь одна услуга... — улыбался он. — Какая услуга, Тодд, что тебе надо? — Ты меня любишь? — нежно спросил маньяк. На лице Нелли появилась улыбка. — Ну конечно, дорогой, конечно люблю. — И ты готова на всё ради меня? — На всё... — уже менее уверенно ответила она. — Ты готова отдаться мне? — Что? В смысле? — Готова стать моей? Навсегда. — Эм... Да, но зачем ты меня привязал. — Отлично, Неллечка, — в руке цирюльника блеснула бритва, и Ловетт начала жалеть о своих словах. Маньяк-парикмахер начал сначала водить бритвой по лицу женщины, тем самым царапая его. Кухарка достойно терпела. «Прошу, не делай этого. Давай будем вместе, навсегда!» — молилась она, но брадобрей не слушал. Он вонзил острое лезвие в живот Элеоноры и водил бритвой внутри. С жадностью он наблюдал за лицом жертвы. Последние секунды жизни, и он видит боль и страх. Затем он вынул оружие из женщины. Следующие действия были весьма непредсказуемыми. Серийный убийца засунул руку в широкую рану и вырвал сердце Нелли. «Любишь меня, говоришь? Тот, кто любит, готов сердце отдать. Теперь верю...» — с этими словами жестокий маньяк кинул тело шатенки в печь, а куда дел сердце — неизвестно. Прошло пару дней. Суини перестал брить клиентов, закрыл цирюльню. Днями сидел в своём кресле, смотрел в пустоту. Пока однажды, ночью, когда лил сильный дождь, комнаты погружались во мглу, Тодд не услышал очередной стук в дверь. На сей раз у него не было никакого желания открывать, пока он не услышал знакомый голос: «Откройте, пустите погреться». Тодд открыл дверь и увидел простую нищенку, бродягу. Он желал расправиться и с ней, пока не заметил, что у неё весьма знакомое лицо. Он скинул с неё шляпу и убрал с лица волосы. Она внимательно посмотрела в его глаза. — Сэр, я Вас знаю, — проговорила она, а цирюльник не мог поверить своим глазам. — Люси? — слабо спросил парикмахер, но не услышал ответа. Он вмиг потащил женщину внутрь цирюльни. Демон снял с неё платье и помыл её. Да, помыл. Он отмыл ей волосы, тело. Она стала меняться. Всё это время, нищенка нечего не понимала и лишь смотрела за действиями знакомого ей человека. Она принимала уже совсем другой вид. Затем убийца переодел её в красивое платье, которое завалялось у Ловетт в шкафу. Так же, он сделал ей причёску, даже макияж. Теперь перед ним стояла единственная и неповторимая Люси. Его Люси. «Она так прекрасна...» — подумал Суини, любуясь женщиной. А та всё удивлённо и непонимающе смотрела на него. — Люси, это я, помнишь Бенджамина? — услышав знакомое имя, прекрасная миссис Баркер начала осматривать цирюльню. — Я помню... Я помню! — Тодд улыбнулся. — Бенджамин, это ты! — она уже готова была кинуться в объятия мужчины. — О, нет, Люси. Я уже не Бенджамин... Теперь я Суини Тодд. А Бенджамин мёртв... Как и ты. Цирюльник кинулся к напуганной жене и схватился за её шею. С силой, стиснув зубы, он надавил на хрупкую шею и задушил Люси. Он подхватил бездыханное тело на руки и понёс в свою комнату. Там он положил её в мешок и побежал искать карету. Тодд доехал до Темзы. Холодное тело к воде он поднес и в лодку его положил... «Плыви дорогая, - Суини ей вслед произнес, — мне хватит измены и лжи. Пускай качает тело твое вода, я все прощаю, но ты прощай навсегда!» По мутной речной холодной воде, на лодке поплыла она. Он, горем убитый, ей вслед поглядел: «Ты — ангел, я — зверь». После этого всего, Суини не нашёл другого выхода, чем сгореть в печи. Так он закончил свою жизнь... Так закончилась его история...