Charlie

Солнечный луч, пробивавшийся сквозь лёгкие занавески, явственно возвещал о начале нового дня. Удивительно даже: в октябре ― и солнце. Впрочем, пора бы уже привыкнуть, что в Уэльсе всё происходящее ― за гранью обычного. Который наступил час ― Марк не знал, но просыпаться рано и сразу же приниматься за работу вошло у него в привычку. Правда, с недавних пор распорядок дня стало сбивать одно обстоятельство, которое в настоящий момент лежало рядом, мирно сопя. Лицо и поза его отражали такое безмятежное спокойствие, что он мог бы служить прекрасной натурой для какого-нибудь скульптора. Однако у Марка были другие планы, и потому он, полюбовавшись немного этой идиллической картиной, потряс соседа по ложу за плечо. Микки открыл сначала один глаз, потом другой, обескураженно захлопал ресницами и недоумённо воззрился на Марка. ― Доброе утро или, может, даже день! Вставай, нас ждут великие дела! ― с энтузиазмом объявил последний. Микки потёр глаза и зевнул во весь рот. ― Великие дела могут и подождать, пока я просплюсь. ― Хватит меня заражать! ― возмутился Марк, давя зевоту. ― Мы зачем сюда вообще приехали? ― А зачем мы сюда приехали? ― вопросил Микки с выражением искреннего удивления. ― Чтобы… творить! ― Марк начал активно жестикулировать. ― И чтобы никто нам не мешал! Микки засмеялся, ловя его руки: ― Да… Да-а! Я помню, как ты творил вчера… ох как творил!.. ― Вчера было вчера, ― парировал Марк, пытаясь вовлечь Микки в подобие армрестлинга. ― А сегодня мы должны серьёзно, ― он сделал особое ударение на этом слове, ― работать! ― А мне казалось, что ты и серьёзность ― несовместимые понятия… Секундная пауза прервалась безапелляционным «всё, я спать» и приземлением головы на подушку. ― Эй, ну что ты делаешь? ― с возмущением, только уже бессильным, Марк вновь принялся тормошить Микки. ― Не даёшь поспать ― дай хоть полежать! Отдых, между прочим, восстанавливает силы, ― с этими словами он притянул Марка к себе и умостил его голову на своём плече. ― Ленивая ты задница, ― пробормотал тот. ― И с кем я связался… Правда, своим положением Марк остался вполне доволен и вскоре совершенно расслабился, заворожённо наблюдая за игрой света на вычурной стеклянной люстре. Сколь ни смешило его имя Микки, являвшее собой наименование наркотика со снотворным действием, к нему закрадывались мысли, что его другу оно подходило. Быть может, оттого, что порой рядом с ним Марку ― натуре, которая обычно и минуты не может усидеть на месте ― хотелось просто находиться в тишине, боясь спугнуть момент. Ощущение пальцев, тихонько перебирающих его кудри, умиротворяло ещё сильнее, и даже будничные телесные потребности отходили на второй план. Марк внутренне усмехнулся ― на его шевелюру посягал каждый, кому доводилось узнать его поближе. Однако чувство было таким приятным, что будь он котом, непременно бы замурлыкал. Тем не менее котом он не был, так что просто шумно выдохнул. ― Марк? ― внезапно нарушил тишину Микки. Марк повернул к нему голову. ― А ты правда виделся с волшебником? Неожиданный вопрос сбил Марка с толку, и он наклонился к Микки, пряча смешок у него в ключице. Историю про волшебника он рассказывал бессчётное количество раз самым разным людям ― кто саркастически ухмылялся, кто слушал с раскрытым ртом, а правду знали лишь немногие, включая Саймона. Казалось, Марк уже и сам поверил в свою фантазию, хотя в действительности этого «волшебника» он встретил не в лесу, а в самом тривиальном гей-клубе. Впрочем, произошедшее было самой настоящей магией ― ну а недостатком воображения Марк никогда не страдал. ― Разумеется, правда, ― уверил он Микки, смотря ему прямо в глаза и гладя редкие волосы на его груди. ― А Хиппи Джамбо ― кто он? ― допрос продолжился. ― За что ты так жесток к нему, что готов пустить его на дрова? Хиппи Джамбо… С этим парнем (настоящего его имени Марк не помнил, или, скорее, предпочёл бы забыть) он встречался лишь однажды, но этого оказалось достаточно, чтобы тот разбил ему сердце. Марк был уверен, что никто раньше так не уязвлял его самолюбие. Однако ничто не проходит даром ― и родилась песня, предыстория которой была известна всё тому же Саймону… чёрт, Саймон был совсем не подходящей темой для воспоминаний. ― О, он был очень плохим человеком, этот Джамбо, ― Марк увлечённо обводил пальцем лиловое пятнышко на шее Микки, ― надеюсь, он слушает наш… ну, точнее, мой хит и осознаёт, как он был неправ. Тебя, я вижу, потянуло на музыку ― не пора ли уже подниматься? ― Постой… ну, а Чарли? Неужели Микки помнил и эту песню? Дребезжащая пластинка, невнятный вокал… Качество записи определённо оставляло желать лучшего, но кто же был прототипом главного героя?

Charlie is the one that while the neighbours stare, Biblical beard and his long black hair…

Марк начал рыться в своих воспоминаниях, но всё было тщетно. Нависнув над Микки, принялся разглядывать его лицо, стараясь отыскать в памяти нечто подобное ― и не мог. Ну точно, совсем новым, непривычным было ощущение колючей щетины под губами и пальцами. Просто мистика какая-то. ― Не знаю, ― шепнул Марк, пробуя на ощупь ещё далёкую от библейской бороду. ― Я предвидел.